Рука Москвы - записки начальника советской разведки - Леонид Шебаршин

По издавна заведенной традиции, юбиляра, будь то человек или учреждение, начинают поздравлять с утра. Для того чтобы облегчить участь поздравляющих и не заставлять их ехать в далекое Ясенево, я размещаюсь в резервном кабинете начальника ПГУ на седьмом этаже старого здания КГБ на Лубянке. Кабинет просторный, обставлен мебелью, бывшей в моде задолго до войны, - карельская береза, строгие прямые линии, столы покрыты зеленым сукном. На глобусе границы довоенного мира - Прибалтийские государства, Восточная Пруссия, неразделенная Индия, французская Африка, бельгийская Африка. На письменном столе в специальной подставочке карманные часы, сделанные в Швейцарии в какие-то доисторические для нас времена. Вся обстановка, говорят, стояла в кабинете В. М. Молотова в ту пору, когда он был главой Комитета информации. Это начало пятидесятых годов. Кабинет неудобен, доносится шум с улицы, летом в нем душно, зимой холодно, но здесь работали мои предшественники - В. А. Крючков, Ф. К. Мортин, А. М. Сахаровский, А. М. Панюшкин, П. В. Фитин. Порог этого кабинета я впервые переступил в 1962 году, с душевным трепетом докладывая что-то Сахаровскому. Расставаться с этими стенами мне жаль, и я долго отбиваюсь от предложений перебраться в новое здание комитета, поближе к председателю, его заместителям, залу заседаний коллегии. Лишь необходимость разместить вновь создаваемый КГБ России вытолкнула в середине 1991 года начальника ПГУ с насиженного места, и исторический кабинет занял глава российского ведомства В. В. Иваненко.

20 декабря 1990 года посетители шли потоком - от Главного разведывательного управления Генштаба, Министерства внутренних дел, от всех главных управлений и управлений КГБ, ветеранских организаций. На столе росла гора красивых приветственных адресов, дежурные не успевали приносить и уносить чашки с чаем и кофе. (Совсем недавно, лет семь - десять тому назад, это был бы коньяк, но с 1985 года порядки ужесточились.) Я поддался атмосфере праздника, всеобщего дружелюбия и товарищества и в то же время нервничал, текст доклада лежал на столе, я его правил уже добрый десяток раз, и тем не менее, казалось, что надо бы поработать над ним еще и еще.

Скоро начало торжественного заседания, как вдруг по телефону сообщают об отставке Э. А. Шеварднадзе с поста министра иностранных дел СССР. Это ошеломляющая весть. Ясно, что наши тщательно спланированные торжества уходят на второй план, умы государственных мужей заняты не тем. Воистину во всех человеческих делах присутствует случайность, "фактор кирпича, падающего с крыши".

Праздничное настроение уходит. Однако приглашенные собираются в клубе. Я с облегчением вижу нескольких знакомых министров, журналистов, председателя Моссовета Г. X. Попова. Пришли и руководящие сотрудники МИДа во главе с первым заместителем министра А. Г. Ковалевым. Обычно спокойный Анатолий Гаврилович явно взволнован, кажется, отставки Шеварднадзе он не ждал. Сейчас ему страстно хочется быть где-то в другом месте, подальше от шумного сборища. Однако А. Г. Ковалев настоящий дипломат. Он уклончиво отвечает на вопросы, стоически выдерживает все торжественное заседание и зачитывает приветственный адрес МИДа.

В. А. Крючков зачитывает обращение Президента М. С. Горбачева к разведчикам по поводу юбилея. Слово предоставляется начальнику Первого главного управления. (Доклад привожу в сокращении.)

"Время, в которое мы отмечаем 70-летие советской разведки, сравнимо с периодом первых лет становления нашего государства, защищать безопасность которого нам выпала честь. Тогда только что родившаяся республика, во главе которой стоял великий Ленин, отбивала атаки врагов, отстаивала свое право на существование. Тогда решалась судьба новой, советской, России. Сегодня перед страной и каждым ее гражданином вновь встает задача небывалого масштаба сохранить единство нашего Отечества, сбросить то, что сковывает движение вперед, обновить общество, возродить притягательную силу социалистической идеи. Вновь решается судьба нашего государства и народа...

...Из материалов того периода видно, какие замыслы вынашивались империалистическими державами и закордонными белоэмигрантскими центрами в отношении Советской Республики. Заговоры, террор, саботаж - именно такими методами наши противники пытались достичь своих целей. Им были чужды соображения гуманности, и не могут не вызывать протеста попытки оправдать тайную войну против Советской России, обелить ее врагов, возложить вину за бедствия, которые эта война причинила нашему народу, на большевиков, бросить тень на имя Ленина. В тяжелейшей обстановке разворачивалась деятельность разведки. И тем значительнее выглядят ее первые операции. Среди классических акций - организация нелегального перехода в СССР и арест в 1924 году руководителя так называемого Всероссийского комитета "Союза защитников родины и свободы" террориста Савинкова и его ближайших сообщников. В 1925 году осуществлены вывод на территорию СССР и арест английского разведчика Сиднея Рейли, компрометация бывшего начальника врангелевской разведки генерала Орлова. В Приморье была ликвидирована крупная подпольная организация белогвардейцев, а на западных рубежах осуществлялась ликвидация агентуры и бандитских формирований Петлюры и Скоропадского.

В феврале 1925 года правительство Великобритании разработало план создания системы союзов, направленной на изоляцию СССР. Не было недостатка в угрозах интервенции, была установлена экономическая блокада, осуществлялись провокации на границах, против советских представительств за рубежом. В этих условиях требовалось новое осмысление приоритетов разведки. Они были определены на специальном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) в январе 1930 года: сосредоточить силы на вскрытии агрессивных планов Германии, Японии, Англии, Франции и граничащих с СССР стран.

Однако тридцатые годы для разведки - это не только время успехов. Как и весь народ, как и все чекисты, разведчики в полной мере испытали на себе сталинский террор и репрессии. По сфабрикованным делам за "контрреволюционные преступления" в 1934-1939 годах была репрессирована двадцать одна тысяча восемьсот восемьдесят сотрудников, среди них - кадры, прошедшие школу подполья, революции и гражданской войны. Аресты и расстрелы сотрудников нанесли разведке урон, равнозначный ее фактической ликвидации. Многие звенья закордонного аппарата были расформированы, достигнутые результаты, по существу, сведены на нет. В конце тридцатых годов был почти полностью уничтожен центральный аппарат разведки, были расстреляны Артузов, Богданов, Давтян, Пузицкий, Трилиссер. Арестованы и расстреляны резиденты Аксельрод, Базаров, Бортновский, Глинский, Ильк, Малли.

Однако и в этих сложнейших условиях перед лицом надвигающейся на СССР фашистской угрозы разведчики честно выполняли свой долг. За несколько месяцев до нападения Германии на СССР были добыты материалы, из которых вытекало, что Германия совершит нападение на СССР не позднее лета 1941 года. 17 июня 1941 года Сталину и Молотову было направлено донесение, в котором говорилось: "Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время". Отношение Сталина к этой информации известно. Оно дорого обошлось нашему народу. Но в то же время неприемлемы сегодняшние попытки некоторых публицистов представить дело так, что Великая Отечественная война была будто бы результатом ошибок советского руководства. Война фашизма против СССР была не случайностью и не результатом чьей-то ошибки, а логическим завершением курса империализма на уничтожение социалистического государства - Советского Союза...

Победное завершение войны и разгром фашизма не привели к укреплению всеобщей безопасности. 5 марта 1946 года Черчилль, выступая в Фултоне, объявил "коммунистический тоталитаризм" преемником "фашистского врага". Тезис о "советской угрозе" стал центральным в политике Запада по отношению к своему недавнему союзнику. Это обстоятельство определило основные направления деятельности нашей службы на протяжении нескольких послевоенных десятилетий.

Сегодня кое-кто под лозунгами восстановления исторической справедливости спешит пересмотреть старые оценки, механически меняя "плюс" на "минус". Такой подход можно наблюдать и в отношении обстоятельств, приведших к началу холодной войны. Но мы помним, что не Советский Союз объявил Западу холодную войну. Не нашим изобретением был и ядерный шантаж. Тотальная тайная война не была нашим выбором. И не мы объявили экономическую и технологическую блокаду Западу...

Руководство страны на основании добываемых в тот период документальных материалов подробно информировалось о враждебных Советскому Союзу планах противника, о конкретных направлениях военного строительства и координации действий стран Запада в рамках военно-политических группировок, о степени осведомленности империалистических государств относительно военно-экономического потенциала СССР и по многим другим вопросам.