Ковчег Фабиана (СИ) - Край Gekas

И, услышав его слова, зеленый орк на миг переглянулся с эльфом, убеждаясь, что все это ему не привиделось.

Он отступил назад, все еще сжимая в ладонях резную рукоять меча.

При малейшей опасности, холодное лезвие хладнокровно пустится в кровавую пляску по одному только знаку, поданному его несовершеннолетним другом.

Азакар прекрасно осознавал, что за это время Нарванский лес мог сотворить с парнем все, что угодно. Например, лишить разума, или того хуже — завладеть душой. А потому, оставалось поддержать свою интуитивную способность и просто поверить на слово.

До поры, до времени.

Сальват тяжело поднялся с земли, когда черная пантера приоткрыла ядовито-желтые глаза и молниеносно встала на все четыре лапы. Взгляд дикого животного уставился на единственного вооруженного противника, тогда, как остальные попросту застыли, не смея пошевелиться.

Пантера немного присела, перенося вес тела на задние конечности, и приготовилась к прыжку. Никто не знает, чем бы закончилось первое знакомство, если бы сын Джарета ее не остановил:

— Нет… Лея! Это мои… друзья.

Голос юноши прозвучал настолько тихо, что троица не поверили в то, что дикое животное его услышит. Да к тому же, поднявшийся коварный ветер, усложнял задачу, теребя плотную листву Нарванского леса, отчего создавался громкий эффект.

«Животное его не услышит!».

Тем не менее, звериный слух превзошел все их ожидания.

Черная пантера заметно расслабилась, успокаивая напряжение в своем животном теле. Ее завораживающие глаза отвели взор от потенциальной жертвы, и «чудище» молниеносно повернулось вокруг своей оси, обернувшись в красивую темноволосую девушку.

Друзья ахнули, поразившись такой неописуемой магии.

«Да! Нарванский лес умел удивлять своим великолепием!».

Дочь Марилики быстро перевела внимание от незнакомцев на лесную полосу и подняла обе руки вверх.

Сальват сразу догадался, чего она хотела:

— У тебя… ничего не получится! — голос его звучал уже увереннее, чем в прошлый раз. — Вернуться обратно… тебе не удастся.

Ведьма как будто не услышала его слов, продолжая лепить неизвестное заклинание, отчего тут же зажгло в носу и появилось легкое головокружение.

Стражи насильно вытолкнули их за пределы Нарванского леса.

Да, там на его просторах остался новоиспеченный отец. И что самое ужасное, в присутствие ее воинственной матери.

Молодой парень, пересилил усталость, поднялся на ноги и, подойдя к своей возлюбленной, осторожно положил руку ей на плечо:

— Остановись, Лея. — Она тут же повернула голову в его сторону, и в ее глазах юноша увидел неподдельную злость. — У тебя нет пути назад! Ты это знаешь! Тебе нужно было чем-то пожертвовать.

— Там мой отец… — ответила она и, сделав небольшую паузу, добавила: — и моя мать…

— Я знаю это. — Сальват пытался скрыть горечь в словах, но у него не очень-то и получилось. — Стражи мертвы. И больше туда никто не посмеет войти.

Участь Урфула молодой парень даже боялся предположить.

Но Лея все же сумела прочитать в его взгляде недосказанность, которая тяжелейшим грузом навалилась на плечи.

Молодая ведьма безнадежно опустила руки, прерывая и без того неудавшееся заклинание, и опустила голову, закрывая глаза. Такой беспомощной она не была с того момента, как родилась на Холме Черепов в деревянной хижине, оказавшись под надежным крылом Марилики.

Юноша обнял ее, привлекая к себе.

И потом спустя несколько мгновений почувствовал, как мокрые слезинки скользнули с ее глаз и посыпались на его коричневую рубаху, сползая словно капли утреннего дождя.

Молодая ведьма недолго находилась в объятиях парня.

Вытерев широким рукавом с лица остатки неизгладимой печали, она повернулась к троице его друзей, что преданно ожидала Сальвата по эту сторону леса.

— Меня зовут Лея. — Девушка с черными волосами сама представилась.

Азакар, Ларвилас и Кафир кивком головы поприветствовали юную особу, назвав свои имена.

Сальват объяснил, что по законам леса молодая ведьма стала его названной женой и теперь остаток своей жизни они проведут бок о бок в этом несравненном мире.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Худощавого старика Урфула, что изъявил желание провести его в лес, больше с ними не будет. Скорее всего, старая Марилика убила беднягу. Но, к счастью, он полностью оправдал доверие, показав вход в Нарванскую обитель и самое главное — выход.

Ценой своей жизни и жизни самих карликов, являвшихся бессменными стражами этого колдовского места.

Но еще более ценным подарком явилось то, что эта девушка действительно знала имя Темного призрака на Расколотом острове. И теперь она стала чуть ли не самым ценным членом их маленькой команды.

Друзья оседлали животных, готовясь к отправлению в прибрежную Торжу. Этот город должен стать следующей отправной точкой.

Неизвестный, до ныне остров, где безмятежно покоилась Заброшенная Цитадель под зоркой охраной Темного призрака, была следующим шагом. И маленький отряд Сальвата, во что бы то ни стало, обязан был достигнуть места назначения.

Там в Торже, если все пойдет по их с некромантом плану, они погрузятся на торговое судно Валиона, что доставит их к месту назначения. В любом случае, основное войско сына Джарета будет ждать на побережье Южного океана, а именно в городском порту.

В это самое место друзья и направились.

Теперь ведьму оберегали, словно зеницу ока.

Мохнатый Кафир тщательно выбирал безопасную дорогу, чтобы ненароком не встретиться с солдатами герцога.

Все королевство стояло на ушах.

По самым тайным уголкам разнеслась весть о побеге молодого парня, предвестника самой Тьмы, кого освободила странная компания в лице орка, эльфа и некроманта. Негодяи хладнокровно убили в «Песчаной Буре» лучших солдат капитана Шариза, за что удостоились звания отпетых головорезов.

По всей провинции Лиакаса рыскали патрули преданных «псов» герцога. И поимка опасных преступников была не за горами. Каждого жителя города и близлежащих деревень известили о присутствии смертоносного отряда, что с легкостью отнимал жизни у опытных закаленных бойцов. И в довесок, назначили щедрое вознаграждение за достоверную информацию о месте нахождения этих головорезов.

Маленький отряд Сальвата двигался предельно аккуратно, ступая тайными тропами, и не вызывая лишних подозрений. Осторожность занимала первое место в их уставе.

Всю дорогу до Торжи, скакуны передвигались быстрее грозящей молнии. И даже горбатые твари куркумов старались не уступать в скорости лошадей Леи и Сальвата. Но когда в поле зрения появилось размытое очертание входных огромных ворот, путники оставили животных и проследовали пешим ходом по направлению прибрежной Торжи.

Незнакомцы в седлах горбатых тварей вызовут больше подозрений, нежели мирно шагающие друзья, пусть и в сопровождении высокого куркума. Этот город с легкостью принимал представителей разных сословий и рас, коими собственно и кишел. Торговля в этом месте занимала высокое положение в процветании провинции.

Смешавшись с толпой, маленький отряд с легкостью достиг поселения и по единственной дороге, ведущей на местную пристань, направился к торговым кораблям.

В отличие от Лиакаса, располагающегося на реке Шенне, Торжа обосновалась на побережье Южного океана. Здесь, на бескрайних просторах береговой линии базировались войска барона Поль-Штебена, управляющего великолепной армией мечников, слывших лучшими бойцами несравненного королевства.

Его фиолетовые флаги, с изображенными пятнистых леопардов, располагались чуть ли не на крыше каждого жилого помещения.

Поль-Штебен держал в кулаке всю провинцию, принадлежащую Торже, и оберегал просторы Южного океана.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Другое дело торговые корабли, что время от времени пришвартовывались к местному причалу, доставляя неизгладимое удовольствие молодому барону отведать кусок прибыли от продаж на его непосредственной территории.

Купцов любили все.

Каждый торжец имел право воспользоваться или приобрести одну из экзотических вкусностей, что доставлялась сюда с далекого Даллонеда. Любой самоцвет, добытый в Нефритовых горах бородатыми гномами, пользовался авторитетом среди местных жителей. Люди в этом городе любили бессмысленно тратить жалование на всякие безделушки, а купцы в свою очередь, торговать этими самыми бесполезными вещами.