Тайны гениев - Михаил Семенович Казиник

class="p1">Вот почему посвящение Пушкину в стихотворении «Поэты» скрыто в одном слове! Ибо речь идет о «тайной свободе», а борьба «немая».

Но почему квартал в стихотворении у Блока одинокий и к тому же «вырос за городом»? Ведь поэты жили не за городом, а в городе.

К тому же из второй строчки становится ясно, о каком городе идет речь. Квартал вырос

На почве болотной и зыбкой.

Ясно, что речь идет о Петербурге. И здесь снова – тайная связь с Пушкиным, а конкретно – с его поэмой (или, как Пушкин сам ее называет, «петербургской повестью») «Медный всадник». И первая строчка этой повести звучит, как известно, так:

На берегу пустынных (!!!) волн… (и далее – мысль Петра о создании города).

А через несколько строк -

По мшистым, топким берегам

(то, что видел Петр на месте,

Темнели избы здесь и там…

где будет построен Петербург)

Дальше у Пушкина появляется и «болото»:

Прошло сто лет, и юный град, (Петербург построен)

Полнощных стран краса и диво,

Из тьмы лесов, из топи блат

Вознесся пышно, горделиво…

Итак: у Блока – «почва, болотная и зыбкая»,

у Пушкина – «мшистые, топкие берега» и «топь блат».

У Пушкина – «пустынные волны»,

а у Блока – «пустынный квартал».

Но опять тот же вопрос: почему квартал вырос «за городом»? И здесь опять – метафора.

Ибо «за городом» – не географическое местоположение, где жили поэты, а духовное.

Поэты жили не там, где все, не в городе, а в своем мире, «за городом».

Далее:

Там жили поэты, – и каждый встречал

Другого надменной улыбкой.

Это уж совсем непонятно – почему поэты, собратья по духу, так странно относятся друг к другу?

В строчке о «надменной улыбке» Блок зашифровал одно из самых интересных явлений искусства: поэт, художник, композитор, писатель создает свой мир, настолько глубокий, что часто не способен воспринимать иные миры, другие возможные формы гениальности. Так, Чайковский не любил музыки Брамса, Мусоргский смеялся над Дебюсси, а музыку Чайковского называл «квашней», «сахарином», «патокой».

Лев Толстой считал, что Шекспир – ничтожество. В свою очередь, величайший профессор скрипки и один из крупнейших скрипачей мира Леопольд Ауэр не понял посвященного ему скрипичного концерта Чайковского и никогда не играл его. (В это трудно поверить, ибо уже через короткое время и поныне этот концерт – самый исполняемый из всех скрипичных концертов.)

Два крупнейших поэта России Блок и Белый, ненавидели друг друга, и дело чуть не дошло до дуэли.

Когда состоялась премьера оперы Жоржа Бизе «Кармен», которая оказалась страшнейшим в истории музыки провалом, сведшим в могилу ее создателя (Бизе умер через три месяца после фиаско), и газеты набросились на ее автора, то ни Камилл Сен-Санс, ни Шарль Гуно не вступились за своего коллегу, не написали ни одного слова в газеты, чтобы поддержать своего друга. Во всех этих (и многих других) случаях то, что Блок называет «надменной улыбкой», это поведение – не результат зависти или недоброжелательства одного творца к другому.

Здесь скорее элементарная невозможность одного выйти за пределы той невиданной глубины, которая создана им, и осознать столь же великую глубину другого.

Такое поведение я склонен называть ЗАЩИТНЫМ ПОЛЕМ ГЕНИЯ. Ведь важнейшее условие существования гения – это его глубокая вера в свою правоту.

А дальше в стихотворении – потрясающая провокация: описание жизни поэта с точки зрения обывателя – невероятный поэтический прием, цель которого – подать слухи как истину, шокировать мещанина, противопоставить ему творца.

Но есть здесь и еще одно измерение, которое можно сформулировать так:

ДОПУСТИМ, ЧТО ВСЕ ЭТО ПРАВДА – и пьянство, и бродяжничество, и нелепость быта поэтов. НО ДАЖЕ И В ЭТОМ СЛУЧАЕ ПОЭТ ПРАВ, ИБО ЕГО ЦЕЛЬ – СПАСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ОТ КОНСТИТУЦИИ ЛЖИ, ФАЛЬШИ, ПРИТВОРСТВА, ОТ МЕЩАНСКОГО ДОВОЛЬСТВА, ОТ САМОДОВОЛЬСТВА.

Потому что взамен устроенности и бытовых удобств у поэта есть «и косы, и тучки, и век золотой», у поэта контакт со всемирностью («всемирный запой»), с Богом, с тучами, снегами, цветами.

Кстати, знаете, что такое ВСЕМИРНЫЙ ЗАПОЙ? Я думаю, что буду первым, кто откроет эту блоковскую тайну. Фраза «всемирный запой» имеет два смысла.

Первый – это то, что вычитывается на бытовом уровне мещанина: алкоголик всемирного масштаба.

А вот второй (а на самом деле главный) происходит от словосочетания «поэт-певец».

Поэт поет на весь мир. И в этом случае ЗАПОЙ – феноменальное по рождение блоковской поэзии. (Так же как гениальное блоковское «озеру – красавице», где озеро вдруг теряет свой средний род, которым это слово обозначено в русском языке, и становится женщиной.)

А если вернуться к первому смыслу стиха не с точки зрения обывателя, то в стихе очень четко можно проследить обращение к еще одному поэту. К великому персу Хафизу, в поэзии которого прославляются любовь и вино. Вот откуда в небольшом стихотворении дважды разговор идет о косе:

И золотом каждой прохожей косы

Пленялись со знанием дела;

или

По крайности есть у поэта

И косы, и тучки, и век золотой.

Но что это за тучки? Помните у Лермонтова?

Тучки небесные, вечные странники!..

Мчитесь вы, будто как я же, изгнанники…

или

Ночевала тучка золотая

На груди утеса-великана.

Смотрите, что получается:

стихотворение Блока – не об абстрактных поэтах только, но о весьма конкретных, в числе которых Лермонтов, Хафиз, Пушкин.

Это Лермонтов, плачущий над тучкой, это Хафиз, воспевающий и распивающий вино. Это Пушкин, «пленяющийся со знанием дела» «золотом каждой прохожей косы». Ну и наконец, весь стих Блока – перифраз на первые восемь строк из пушкинского стихотворения.

Поэт отличается от всего остального мира «лишь» одним. У него – контакт с Богом.

Глава 5. Там, где кончаются слова

Когда я прихожу с первой беседой о музыке к малышам пяти-семи лет, то всегда начинаю с вопроса: «Как вы думаете, когда вы были совсем маленькими, вот такими (показываю величину пятимесячного ребенка), то что вы начали понимать раньше – музыку или слова?»

И здесь большинство детей абсолютно убеждены в том, что, конечно же, слова. А вот и нет!

Подходит мама