Доктор Бладмани - Филип Дик

Негр ответил:

— Здравствуйте, доктор Стокстилл. — С этими словами он протянул руку и они обменялись рукопожатием. — Мир тесен, — заметил негр.

— А что случилось с Дэнджерфилдом? — с тревогой в голосе осведомился Эндрю Гилл. У радиоприемника уже стояла Джун Роб, пытаясь настроить его. Вокруг нее постепенно образовалась небольшая толпа, кто-то давал советы, кто-то обменивался мнениями по поводу происходящего. Было заметно, что настроение у всех мрачное. — По-моему, это конец. А вы как думаете, доктор?

— Я думаю, что, если это конец, то это настоящая трагедия.

В дальнем конце помещения Бруно Блутгельд поднялся и громким хриплым голосом объявил:

— Уничтожение бытия началось. Все присутствующие останутся в живых столь долго, сколько потребуется, чтобы исповедаться в грехах и искренне покаяться.

Воцарилось гробовое молчание. Люди, один за другим, поворачивали головы и недоуменно смотрели на него.

— У вас здесь есть священник? — спросил Стокстилла негр.

Обращаясь к Гиллу, доктор Стокстилл поспешно заметил:

— Он не в себе, Энди. Нужно вывести его отсюда. Помоги, пожалуйста.

— Разумеется, — отозвался Гилл, и двинулся следом за ним. Они приблизились к Блутгельду, который все еще стоял на том же самом месте.

— Дело высотных бомб, которые я взорвал в тысяча девятьсот семьдесят втором году, — между тем вещал Блутгельд, — найдет свое продолжение в моем нынешнем деянии, одобренном самим Господом Богом в его безграничной мудрости. Не верите, можете справиться в «Апокалипсисе». — Тут он заметил приближающихся Гилла и Стокстилла. — А вы покаялись? — спросил он. — Вы готовы к судному дню?

И тут из радиоприемника вновь послышался знакомый голос. Теперь в нем чувствовалась дрожь и звучал он гораздо тише, однако все сразу его узнали.

— Извините за паузу, — сказал Дэнджерфилд. — Просто мне вдруг так поплохело, что пришлось прилечь. Вот я и не заметил, что пленка кончилась. Как бы то ни было… — Тут он рассмеялся своим старым привычным смехом. — Я вернулся. По крайней мере на какое-то время. Так, о чем я собирался рассказать? Может, кто-нибудь помнит? Погодите-ка, красная лампочка горит. Значит, кто-то вызывает меня снизу. Минутку.

При этих словах все присутствующие явно испытали радость и облегчение. Внимание людей снова было приковано к приемнику, а про Блутгельда попросту забыли. Стокстилл и сам подошел поближе к радио, равно как и Гилл, и негр-продавец телевизоров. Они влились в небольшую толпу возле приемника и принялись ждать.

— Меня тут просят поставить песенку «Какой ты у меня красивый», — сообщил Дэнджерфилд. — Вы не против? Может, кто-нибудь помнит «Сестер Эндрюс»? Ладно, тем не менее, старое доброе американское правительство, хотите верьте, хотите — нет, снабдило меня записью этой древней, но всеми любимой вещицы… Похоже, они решили, что на Марсе я стану чем-то вроде капсулы времени, — хихикнул он. — Ладно, по просьбе одного старого чудака из района Великих озер ставлю «Какой ты у меня красивый». Поехали!

Зазвучала звонкая и старомодная музыка, и присутствующие облегченно разошлись по своим местам.

Оставшись стоять возле своего стула, Бруно Блутгельд слушал музыку и думал: «Просто не верится. Ведь этого парня там, наверху, больше нет; ведь я приказал ему исчезнуть. Нет, это какая-то шутка. Обман. Я знаю, что такого попросту не может быть.

Как бы то ни было, — наконец пришло ему в голову, — похоже, придется поднапрячься как следует. Начну все заново, и теперь уже на всю катушку». Никто не обращал на него внимания — все снова слушали радио — поэтому он отошел от стула и незаметно вышел на улицу в ночную темноту.

Вдалеке виднелась торчащая над домиком Хоппи Харрингтона антенна. Она тускло светилась, пульсировала и гудела. Бруно Блутгельд, направляясь к привязанной неподалеку лошади, недоуменно разглядывал загадочное устройство. «Интересно, что там делает этот калека? — В рубероидном домике горел свет — Хоппи явно был чем-то занят.

Нужно включить и его тоже, — сказал себе Блутгельд. — Он должен перестать существовать, как и все остальные, поскольку является таким же злом, как и они. А может быть даже и большим».

Проходя мимо домика Хоппи, он послал в его сторону коротенькую мимолетную команду на уничтожение. Однако, свет внутри продолжал гореть, а антенна по-прежнему гудела. «Нет, похоже, придется заняться этим вплотную, — понял Блутгельд. — Просто сейчас не до того. Ничего, всему свое время».

Погруженный в размышления, он двинулся дальше.

Глава 13

Билл Келлер ощутил рядом с собой какое-то маленькое существо — улитку или слизняка — и тут же перебрался в него. Но его ждало разочарование. Существо оказалось слепым. Он проник в него, но по-прежнему не мог ни видеть, ни слышать.

— Пусти меня обратно, — в панике обратился он к сестре. — Смотри, что ты наделала, ты нашла мне совсем не то. «И сделала это нарочно, — подумал он, начиная шевелиться. Он двигался и двигался, пытаясь найти ее.

Если бы я только мог протянуть руку. Вытянуть ее вверх. Но у него не было рук, да и вообще не было никаких конечностей. Кто же я теперь такой? — спросил он сам себя, пытаясь выпрямиться. — Как называются эти штуки там, наверху, которые еще ярко сверкают? Эти огоньки в небе… разве я смогу их увидеть, если у меня нет глаз? Нет, — понял Билл, — не смогу».

Он продолжал двигаться, то и дело поднимаясь насколько это было возможно, затем опускался и полз дальше — единственное, что оказалось доступным ему в этой новой жизни, в жизни снаружи в собственном теле.

Уолт Дэнджерфилд сидел скрючившись от боли в кабине спутника, обхватив голову руками. Боль в животе усиливалась, менялась, и целиком поглощала Уолта до тех пор, пока он не перестал воспринимать окружающее.

И тут ему показалось, будто что-то мелькнуло в иллюминаторе. Какая-то далекая вспышка на самом краю темного диска Земли. «Что это может быть? — спросил он себя. — Может, взрыв, вроде тех, из-за которых он навеки застрял здесь, на орбите несколько лет назад? Может, снова началось?»

Встав и подойдя к иллюминатору, он, затаив дыхание, уставился во тьму. Текли секунды, но больше вспышек не было. Да и та, которую он видел была какой-то странной — тусклой и размытой настолько, что казалась нереальной, как будто ему все просто привиделось.

«Как будто, — подумал Дэнджерфилд, — это было воспоминание о случившемся, а не произошло на самом деле. Должно быть, нечто вроде космического эха, — наконец, решил он. — Последний отзвук дня катастрофы, до сих пор витающий в пространстве… только уже совершенно безобидный».