Большой шухер - Леонид Влодавец

Но вместо болота очередной поворот принес иной сюрприз. Агафон затормозил, чтобы не стукнуться о багажник серой «Волги»: она стояла на просеке с незахлопнутой водительской дверцей.

— По-моему, это та самая… — пробормотал Гребешок. Агафон придерживался того же мнения, но высказаться не успел. Сзади откуда ни возьмись, вылетела на предельной скорости еще более знакомая желтая «шестерка» и остановилась в метре от заднего бампера «девятки», наглухо заперев ее между двумя частоколами еловых стволов.

Веселый разговор

Из «шестерки» в обе стороны резко выпрыгнуло пятеро. Все при пушках. Два «Макарова», «ТТ» и блестящий никелированный «глок-17» нацелились на окна «девятки», а пятый готов был поддержать товарищей из «АКМС».

— Сидеть и не рыпаться! — такую команду по идее должен был отдать Штырь, который, держа «глок» двумя руками, навел его прямо в башку Агафону. Толково навел, не подходя близко к дверце, которой Агафон при возможности мог бы его крепко шибануть.

Но эту команду отдал, упреждая поспешные действия подчиненных, сам Агафон, еще тогда, когда лавровские только подбегали к машине. Конечно, будь у куропаточников оружие, можно было бы посостязаться с «лавровкой» в стрельбе на поражение. В принципе, у «куропатки» это всегда получалось лучше. Однако оружия не было. Выпрыгивать из машины, делать резкие движения в такой ситуации означало одно: обречь себя на расстрел. Шансов разбежаться по лесу, спрятаться в чащобе было мало. Поэтому сейчас, по мнению Агафона, гораздо безопаснее было не проявлять активности.

Штырь, не опуская пистолета, осторожно подошел со стороны капота, цапнул ручку дверцы, рывком распахнул ее. Ствол «глока» смотрел теперь на Агафона, прямо в лоб. Если нажмет, то мозги бывшего старшины милиции полетят в физиономии Лузы и Налима.

— Вылазь! — гаркнул Штырь, скаля золотые зубы. — Живо! Руки на голову! Сперва Агафон!

Агафон послушно свесил ноги с сиденья, положил ладони на затылок.

— Ложись! Лицом вниз! Дернешься — пуля!

Луза, Гребешок и Налим один за другим выходили из машины и ложились мордами в мох.

— Кто скажет, куда баба побежала, живым оставлю! — объявил Штырь.

— Какая баба? — спросил Агафон не поворачиваясь.

— Из «Волги», Элька Длинная.

— Мы подъехали за минуту до вас. Не было тут никого.

— Ладно, с вами после разберемся. Барбос, стереги! Чуть ворохнутся — мочи всех одной очередью. Болтать им не позволяй, они хитрые, суки. Так, глянем, куда эта лярва могла мотануть…

Штырь с ученым видом подошел к «Волге», заглянул внутрь, влез коленями на водительское сиденье, посмотрел в заднюю часть салона, потом вылез и оглядел почву около машины…

— Во, шпильки отпечатались! — сказал он радостно. — Так, вокруг капота обежала…

Он сделал несколько шагов, дошел до правой обочины, наклонился еще раз.

— Ага, здесь тоже мох промяла. Короче, идем направо. Чика со мной — прямо, Монтер с Гриней — левее. На шпильках она далеко не ушла, а если снимет, босиком тем более не уйдет. Поосторожней, про пушку помните! Но не валить, е-мое! По ногам долбите, ясно? Она живьем нужна.

Лавровцы разбились на пары и скрылись в лесу, а куропаточники остались лежать, уткнувшись носами в мох под присмотром бугая-автоматчика, действительно похожего на крупного беспородного пса, которых принято называть «барбосами».

Агафон почти с облегчением вздохнул. Было бы гораздо хуже, если бы Штырь, торопясь догнать Эльку, решил, что куропаточников надо тут же пошмалять, не оставляя им никаких шансов. Но Штырь, как видно, кое-что соображал. И скорее всего, догадывался (а может, и наверняка знал), что у «куропатки» есть до Эльки какой-то крутой интерес. А это значило, что после того как Эльку поймают, предстоял довольно веселый разговор на природе. Шанс отделаться от

этого разговора был только один: каким-то образом уделать Барбоса, занявшего очень удобную позицию сбоку от лежащих рядком куропаточников. При первом же неосторожном движении, не говоря уже о попытке привстать, он и впрямь мог положить всех четверых одной, даже не очень длинной, очередью. До ближайшего к нему Гребешка было метра два, не больше, до Агафона, который лежал с другого края, — чуть больше четырех. Только полный лох промажет.

О причинах этой неожиданной встречи Агафон пока не задумывался. Ясно одно, «лавровке» зачем-то понадобилась Элька. То, что попались еще и куропаточники, — лишний плюс: можно расквитаться за пострелянных на квартире Сергачевой и сорвать выкуп. Причем необязательно в денежном выражении.

«Лавровка» имела виды на кое-какие объекты и доходные дела. Так что, конечно, Штырь вряд ли будет сильно доволен, если Барбос действительно замочит всех четверых. Но само собой, не похвалит Барбоса, если тот кого-то упустит. Впрочем, это все теория.

Практика интересовала Агафона гораздо больше. За себя он был спокоен. У него не было привычки дергаться в рискованных ситуациях без ощутимой надежды на успех. Луза с Налимом ребята молодые, а то, что сейчас у них, должно быть, все поджилки трясутся, даже неплохо. Они вряд ли рискнут вскакивать, бросаться с голыми руками на автомат, изображать из себя Брюса Ли или Чака Норриса. Они уже видели мертвых людей и знают, как это неприятно. Будь они помоложе, помалограмотней — может, и рискнули бы, но они вышли из возраста, когда не понимают разницы между боевиком и реальной жизнью.

А вот Гребешок вызывал серьезное беспокойство. Парень с опытом, но слишком самоуверенный. Ему много раз везло, другому бы давно шею свернули. Сейчас небось только и мечтает, чтобы утереть нос Агафону. Дескать, я говорил, что надо по шоссе ехать! Конечно, мечтает, чтобы этот самый Барбос хоть чуточку подставился. Если ему удастся уделать Барбоса, захватить автомат, а потом еще и остальных лавровцев покосить, то лидерство в четверке он заберет прочно. Луза и Налим на него молиться будут. Агафону же будет сказано словами из старого фильма про Максима Перепелицу: «Никакой ты не команды?!», и он будет выглядеть трусом и разгильдяем в глазах этих ребят. Конечно, Гребешок сейчас не думает ни о завоевании авторитета, ни об иных последствиях, в том числе и о том, что будет, ежели у него ничего не выйдет. Самое главное, Гребешок четко понимает, что ему с Лузой, которые мочили лавровских у Сергачевой, ни при каком раскладе не жить. Агафона с Налимом еще могут сделать предметом торга, хотя и отметелят за милую душу, но Гребешку на это надежды не было. Луза по недостатку интеллекта еще ничего не просчитал, а у Гребешка мозги варят быстро.

Оставалось только надеяться на то, что Гребешок не начнет копошиться слишком рано, пока Штырь и его братаны не отошли далеко от просеки. Вообще-то Штырь, конечно, должен был подстраховаться и оставить в помощь Барбосу кого-то еще. Неужели для того, чтоб поймать одну, пусть высокорослую и неслабую, девку, трех человек мало? Правда, Штырь в своей краткой инструкции соратникам говорил что-то насчет пушки. Это что же, выходит, Элька вооружена? Агафон вспомнил, что Ростик перед прогулкой в парк показывал Лиде и Ларисе пистолет. Во всяком случае, они так говорили. Если Эля имела какое-то отношение к смерти Ростика, то пушка могла попасть к ней. А если она действительно его замочила или хотя бы активно в этом участвовала, то у нее вполне хватит духу пострелять. Правда, неизвестно, умеет ли она стрелять, но если Штырь своих предупредил, чтобы были поосторожнее, значит, уже знает, что с ней расслабляться нельзя. Чем же она Лавровку обидела? Про Ростика догадались, что ли? Но Ростик вроде бы не из их конторы. По проституточной части она отвечает перед «мамочкой» и Пиноккио, а те стоят под «Куропаткой». Может, там Забор со своей «Альгамброй» завертелся? Но он бы тогда для начала с Пиноккио стал разбираться, а не с девочками. Неужели что-нибудь по части ключей?

От этого поплохело. Лавровка вполне может устроить небольшое гестапо. Если, конечно, знает обо все этом деле меньше Агафона. Впрочем, она все равно гестапо устроит, хотя бы из чисто развлекательных побуждений. Или для того, чтоб убедиться в том, что знает об истории с ключами больше, чем Агафон. Но потом, естественно, ни о какой торговле речи не пойдет. Тут, в этом лесу, их всех четверых и уроют. Места хватит.

Гребешок, лежа всего в двух метрах от автоматного дула, действительно соображал. И четко, не хуже Агафона, понимал, что ему лично, как и Лузе, ловить нечего. Им сперва переломают все кости, поиздеваются вдоволь. Пристрелят в порядке милосердия. Да и то, пожалуй, не одним выстрелом. На Лавровку в некоторых случаях нападал садизм. Правда, до сего времени по отношению к «Куропатке» они сохраняли корректность, но ведь все меняется. Тем более что здесь, в темном лесу, все концы хорошо хоронятся. Даже если не закапывать, а просто пихнуть в ямку и забросать ветками, шансов, что их отыщут хотя бы до наступления зимы, очень немного. А зимой и вовсе не отыщешь. «Девятку» гады, конечно, найдут куда сбагрить. У них полно спецов по перебивке номеров и перепродаже. Документы на машину тоже сляпают, а поскольку Сэнсею и в голову не придет, что его ребятки не в Москве пропали, а много ближе, немало времени минет, прежде чем он хотя бы машину разыщет. Да и будет ли искать? Может, его уже самого менты по стенке размазывают?