Обитель Тьмы - Антон Грановский

Фальшивые и мучительные «роды» продолжились, и наконец над поверхностью рваной, окровавленной шеи показались глаза. Потом нос. Потом губы. А еще секунду спустя голова полностью вылезла из разреза и с легким хлопком заняла свое место.

Свободной рукой воевода схватил себя за волосы и подергал из стороны в сторону, словно хотел удостовериться, что голова достаточно прочно сидит на плечах. Затем дряблые, морщинистые веки его открылись, и на Глеба уставились два белых, слепых глаза.

– Твою мать… – пробормотал Глеб и невольно отступил на шаг.

Бранимир медленно поднял правую руку к лицу и сунул мешочек с бурой пылью в свой большой, окровавленный рот. Затем зашевелил челюстью. Бурая пыль захрустела на зубах воеводы, как песок.

Проглотив бурую пыль, мертвец несколько секунд стоял неподвижно, потом снова поднял правую руку, выставил обглоданный муравьями указательный палец и медленно начертил им в воздухе знак. В то же мгновение примерно в сажени от упыря появилось легкое облачко синеватого пара и, серебристо мерцая, стало увеличиваться в размерах.

Глеб напрягся. Облако становилось все больше и больше. Оно было похоже на тонкий, серебристо-лиловый блин, зависший в воздухе. Достигнув размеров входной двери, облако перестало расширяться и замерло.

Как только это произошло, Бранимир рухнул на землю, и разверзшаяся земля, словно огромный, прожорливый рот, в мгновение ока поглотила его.

В тот же миг серебристо-голубое облако дрогнуло, из его мерцающей утробы выступил белый силуэт, и на залитую кровью траву шагнула увенчанная острыми белыми когтями нога.

5

Призрачный всадник остановился и, стоя спиной к мерцающему Проходу, пристально посмотрел на Глеба. Затем узкие белые губы его приоткрылись, и страшный голос произнес:

– Ты знаешь, кто я такой, ходок?

– Знаю, – хрипло ответил Первоход. – Такой же упырь, как остальные. Только покрупнее.

Рот монстра открылся шире, и из гортани его, будто из глубокого погреба, донесся глухой, утробный смех.

– Ты мне нравишься, ходок, – проговорил страшный голос, который не мог бы принадлежать ни одному человеку на земле. – Клянусь Велесом, ты мне очень нравишься.

– А ты мне нет.

Глеб шагнул вперед и занес меч. Раздался глухой звук удара – и клинок по самую рукоять вошел в грудь Призрачного всадника. Глеб с хрустом провернул лезвие, затем выдернул клинок и отступил от чудовища на шаг, как бы для того, чтобы оценить удачность и точность удара.

Призрачный всадник рухнул на землю. Еще несколько секунд белые, перепончатые крылья его трепетали, как флаги на ветру, а потом замерли и вялой, мешковатой тканью опустились на траву.

Глеб перевел дух, затем перешагнул через труп чудовища и зашагал к Проходу. Однако страшный голос у него за спиной громко проговорил:

– Неужели ты и впрямь надеялся меня убить?

Глеб резко развернулся. Призрачный всадник стоял перед ним в полный рост.

– Глупый, глупый ходок, – усмехнувшись мертвым ртом, произнес монстр. – Тебе никогда меня не одолеть!

– Если бы ты знал, сколько раз я слышал эту фразу, ты бы удивился, – холодно отчеканил Глеб.

«У демона десять жизней, – вспомнил он слова вещуньи Голицы. – На одну больше, чем у кошки. Помни об этом».

Он вскинул меч и рубанул чудовище по голове. Потом двумя точными, быстрыми ударами рассек ему грудь и живот.

Призрачный всадник рухнул на колени, но тут же снова поднялся на ноги и ринулся на Глеба. Ходок снова взмахнул мечом, однако на этот раз монстр опередил его. Ударом крыла он выбил меч, а вторым ударом сбил Первохода с ног. Затем навис над ним и, раскрыв белый рот, гортанно проговорил:

– Загляни в мои глаза, Первоход! Это глаза твоей смерти!

Рот чудовища стал быстро расширяться, и в лицо Глебу пахнуло могильной гнилью. И вдруг монстр рыкнул и отшатнулся от ходока, словно увидел что-то страшное. Секунду Глеб смотрел на чудовище ошеломленным взглядом, потом усмехнулся и торжествующе воскликнул:

– Крест! Ты боишься креста!

Глеб сорвал с шеи серебряный крестик Рамона, сжал его в кулаке и ударил монстра кулаком по белой, похожей на череп голове.

Призрачный всадник взмыл в воздух, а Глеб схватил меч и вскочил на ноги. Издав громкий клекот, монстр ударил ходока когтями по голове. Глеб успел отпрянуть, но когти чудовища распороли ему щеку.

– Дьявол! – выкрикнул Глеб, скривившись от боли.

– Не совсем, – прошипел монстр, с ненавистью глядя на ходока. – Но очень близко.

– Неужто ты и впрямь одна из тех тварей, о которых повествуется в священных книгах?

Монстр, шумно и тяжело работая крыльями, продолжал наматывать круги вокруг Глеба. Дыхание его было тяжелым и смрадным.

Улучив момент и изловчившись, Глеб молниеносно вонзил меч чудовищу в грудь. Затем выхватил меч из раны, прыгнул вперед и с размаху всадил в кровавый разрез серебряный крестик.

В глотке у чудовища булькнуло, оно еще дважды нелепо взмахнуло перепончатыми крыльями, а затем рухнуло на траву. По телу его пробежала дрожь, а затем кожа твари начала темнеть, а из ее пор вырвался удушливый дымок. Вдруг тело Призрачного всадника быстро вздулось, а из пасти его вылетел огненный всполох, словно в утробе чудовища взорвалась бомба. После чего потемневшее тело снова опало и замерло на траве со скрюченными лапами, как пережаренный гусь на противне.

Глеб подошел к мертвому всаднику, нагнулся и, с трудом сдерживая тошноту, вынул из обугленного разреза серебряный крест. Отошел от трупа на несколько шагов, положил крестик в карман, затем поднял с травы ольстру, достал из сумки-ташки последние два патрона и зарядил ими магазин.

Едва он сделал это, как вода у берега вспенилась, и вдруг из озера стало подниматься что-то большое и темное. Через несколько мгновений Глеб понял, что на берег выбирается та самая тварь, которая откусила голову Бранимиру и приняла его облик. Метаморф.

На этот раз никаких определенных черт у чудовища не было, облик его менялся ежесекундно. Страшные звериные морды, человеческие лица, которые казались Глебу неприятно знакомыми, но для которых в памяти не находилось подходящего воспоминания – все это сменялось с такой скоростью, что ужасающая многоликость чудовища начала казаться еще более жуткой безликостью.

Метаморф медленно приближался, глядя на ходока сотнями, тысячами глаз. Глеба прошиб пот. Он почувствовал, как страх черной удушающей волной подкатил к горлу.

БЕГИ, ПЕРВОХОД! БЕГИ!

Глеб качнул головой, прогоняя позорные мысли. Сцепив зубы и сделав над собой невероятное усилие, чтобы не повернуться и не побежать, Глеб поднял ольстру, наставил ее на чудовище и нажал на спуск.