Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 1 - Александр Дюма

– А, это француз? – улыбнулся д’Артаньян, потирая руки. – Отлично!

– Почему отлично? – спросил моряк.

– Нет, нет, я ошибся, я не то хотел сказать. Продолжайте!

– Другие солдаты разъярились, как львы, дали выстрелов сто по этому дому, но француз был защищен стеной. Когда пробуют подойти к двери, стреляет его лакей, и очень метко! А когда подходят к окну, натыкаются на пистолет его господина. Смотрите, вон лежат уже семь человек убитых.

– А, храбрый мой соотечественник! – вскричал д’Артаньян. – Погоди, погоди! Я иду к тебе на помощь, и вдвоем мы сладим с этой дрянью!

– Позвольте, сударь, – сказал Монк. – Погодите.

– А долго ли ждать?

– Дайте мне задать еще один вопрос.

Монк повернулся к моряку и с волнением, которое не мог скрыть, несмотря на всю свою твердость, спросил:

– Друг мой, чьи это солдаты?

– Чьи? Разумеется, этого бешеного Монка.

– Так здесь не было сражения?

– К чему сражаться? Армия Ламберта тает, как снег в апреле. Все бегут к Монку, офицеры и солдаты. Через неделю у Ламберта не останется и пятидесяти человек.

Рассказ моряка был прерван новым залпом по горевшему дому. В ответ из дома раздался пистолетный выстрел, уложивший самого смелого из нападающих. Солдаты пришли в еще большую ярость.

Пламя поднималось все выше, и над домом вились клубы дыма и огня. Д’Артаньян не мог более удержаться.

– Черт возьми! – сказал он Монку, враждебно взглянув на него. – Вы генерал, а позволяете вашим солдатам жечь дома и убивать людей! Вы на все это смотрите спокойно, грея руки у огня. Черт возьми! Вы не человек!

– Потерпите! – молвил Монк с улыбкой.

– Терпеть! Терпеть до тех пор, пока совсем изжарят этого неведомого храбреца?

И д’Артаньян бросился к дому.

– Стойте! – повелительно сказал Монк и сам направился туда же. В это время к дому подошел офицер и крикнул осажденному:

– Дом горит. Через час ты превратишься в пепел. Время еще есть. Если ты скажешь нам все, что знаешь о генерале Монке, мы подарим тебе жизнь. Отвечай или, клянусь святым Патриком…

Осажденный не отвечал. Он, вероятно, заряжал свой пистолет.

– Скоро к нам придет подкрепление, – продолжал офицер, – через четверть часа около дома будет сто человек.

Француз спокойно произнес:

– Я буду отвечать, если все уйдут; я хочу свободно выйти отсюда и один пойти в лагерь. Иначе убейте меня здесь.

– Черт возьми, – воскликнул д’Артаньян, – да ведь это голос Атоса! Ах, канальи!

И шпага его сверкнула, выхваченная из ножен.

Монк остановил его, вышел вперед и сказал звучным голосом:

– Что здесь делается? Дигби, что это за пожар? Что за крики?

– Генерал! – вскричал Дигби, роняя шпагу.

– Генерал! – повторили солдаты.

– Что же тут удивительного? – спросил Монк спокойным, неторопливым тоном.

Потом, когда все смолкло, он продолжал:

– Кто поджег дом?

Солдаты опустили головы.

– Как! Я спрашиваю, и мне не отвечают! – возмутился Монк. – Я обвиняю, и никто не оправдывается! И еще не потушили пожара!

Солдаты тотчас бросились за ведрами, бочками, крючьями и принялись тушить огонь так же усердно, как прежде разжигали, но д’Артаньян уже приставил лестницу к стене дома и закричал:

– Атос! Это я, д’Артаньян! Не стреляйте в меня, дорогой друг.

Через минуту он прижал графа к своей груди. Между тем Гримо с обычным хладнокровием разобрал укрепления в нижнем этаже и, открыв дверь, спокойно стал на пороге, скрестив руки. Но, услышав голос д’Артаньяна, он не мог удержаться от возгласа изумления.

Потушив пожар, смущенные солдаты подошли к генералу во главе с Дигби.

– Генерал, – сказал Дигби, – простите нас. Мы сделали все это из любви к вам, боясь, что вы исчезли.

– С ума вы сошли! Исчез! Разве такие люди, как я, исчезают? Разве я не могу отлучиться, не сказав никому о моих намерениях? Уж не считаете ли вы меня обыкновенным горожанином? Разве можно атаковать, осаждать дом и угрожать смертью дворянину, моему другу и гостю, только потому, что на него пало подозрение? Клянусь небом, я прикажу расстрелять всех, кого этот храбрый дворянин не отправил еще на тот свет!

– Генерал, – смиренно произнес Дигби, – нас было двадцать восемь человек. Восемь из них погибли!

– Я позволяю графу де Ла Фер присоединить к этим восьмерым двадцать остальных, – сказал Монк, подавая Атосу руку. – Идите все в лагерь. Дигби, вы просидите месяц под арестом.

– Генерал!..

– Это научит вас в другой раз действовать только по моим приказаниям.

– Мне приказал лейтенант…

– Лейтенанту не следовало давать вам таких приказаний. Он будет арестован вместо вас, если действительно поручил вам сжечь этого дворянина.

– Это не совсем так, генерал: он приказал доставить его в лагерь, но граф не хотел идти.

– Я не хотел, чтобы грабили мой дом, – произнес Атос, выразительно глядя на Монка.

– И хорошо сделали. В лагерь!

Солдаты ушли, опустив головы.

– Теперь, когда мы одни, – обратился Монк к Атосу, – скажите мне, граф, почему вы непременно хотели остаться здесь? Ваша фелука так близко…

– Я ждал вас, генерал. Не вы ли назначили мне свидание через неделю?

Красноречивый взгляд д’Артаньяна показал Монку, что два друга, храбрые и честные, не сговаривались похитить его. Монк уже знал это.

– Сударь, – сказал Монк д’Артаньяну, – вы были совершенно правы. Позвольте мне сказать несколько слов графу де Ла Фер.

Д’Артаньян воспользовался свободной минутой, чтобы подойти к Гримо поздороваться.

Монк попросил у Атоса позволения войти в его комнату. Она была еще полна обломков и дыма. Более полусотни пуль влетели в окно и избороздили стены. В комнате стоял стол с чернильницей и принадлежностями для письма. Монк взял перо, написал одну строчку, подписал свое имя, сложил бумагу, запечатал перстнем и отдал послание Атосу.

– Граф, – сказал он, – будьте так добры отвезти это письмо королю Карлу Второму. Поезжайте тотчас же, если ничто не удерживает вас.

– А бочонки? – спросил Атос.

– Рыбаки, которые привезли меня сюда, перетащат их к вам на фелуку. Постарайтесь уехать не позже, чем через час.

– Хорошо, генерал.

– Господин д’Артаньян! – крикнул Монк в окно.

Д’Артаньян поднялся в комнату.

– Обнимите вашего друга и проститесь с ним. Он возвращается в Голландию.

– В Голландию! – вскричал д’Артаньян. – А я?

– Вы свободны и можете тоже ехать, но я очень прошу вас остаться. Неужели вы откажете мне?

– О нет! Я к вашим услугам, генерал.

Д’Артаньян быстро простился с Атосом. Монк наблюдал за ними обоими. Потом он сам проследил за приготовлениями к отъезду, за отправкой бочонков на фелуку и, когда она отплыла, взял смущенного и расстроенного д’Артаньяна под руку и повел его в Ньюкасл. Идя под руку с Монком, д’Артаньян шептал про себя: «Ну-ну, кажется, акции „Планше и K°“ поднимаются!»