Петербургская рапсодия - Skif300
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Быстрее, сынок, быстрее… Простудишься – заболеешь!
И то верно, на улице больше сорока градусов, а я в одном свитере, майка без рукавов под ним роли не играла. На голове вместо шапки чёрная тюбетейка, подарок тети Люды на последний день рождения. Чего уж тут жаловаться: в пальто и в валенках в узкую форточку не пролезешь. Хорошо, что форточка второй зимней рамы открывалась вовнутрь, а не наружу. Достаточно было её сильно толкнуть – и дело сделано. Мама у меня предусмотрительная, наученная горьким опытом. Поэтому, когда родитель уходил в очередной запой, она форточки в моей комнате на шпингалет не запирала.
В этот момент меня торкнуло. Какая форточка? Какой, к дьяволу, шпингалет? Каким образом я из июльского Петербурга очутился в заснеженной деревне в непонятном месте, да ещё в теле щуплого мальчишки? На миг потеряв контроль над новым телом, я судорожно задёргался.
- Тише! Тише! Отца разбудишь! – знакомый женский голос с улицы еле прошёл через мои уши. По ощущениям, они казалось были забиты тремя словами стекловаты. Голова кружилась – перед глазами туман. И тут меня накрыло! Я вспомнил.
Млять! Я вернулся в своё детство! В 1972 год! Мне почти восемь лет. Назад в СССР? Аааа!!!!!!!!!!!
***************************************************************************************************************************************************************************************************************
(От автора: здесь возможно будет начало новой книги. В ней не будет спасения СССР, но и не будет его охаивания. Так получилось, что по инерции накатал как быпервую главу).
Надо сказать, взрослое сознание захватившее разум ребёнка, не сплоховало. В себя я пришёл в рекордно короткий срок. Похоже, возродился в очередной раз, для разнообразия в собственном теле возрастом неполных восемь лет. Ладно, проблему переноса и другие глобальные вещи обдумаю позже, надо разобраться с суровой реальностью, что я делаю здесь и сейчас? Что сказать? Правильно заданный вопрос – это на половину решенная проблемная ситуация. Память коротким импульсом ударив по мозгам, тут же осветила мне всю подоплёку вопроса. Пока я копался в её завалах, тело продолжало выполнение заданной программы. Вытянув голову, руки и часть туловища наружу, привычно ухватился ладонями за оконную штору. Вроде, если сильно не дёргать, должна выдержать. Вообще, надо было после открытия первой створки, развернуться и лезть ногами вперёд. Точно, раньше так и делал. Только сегодня ступил, наверняка, побочка от замены сознания. Спустившись по шторине, как по канату, на цыпочках вышел на веранду, затем скинул крючок с двери, ведущей на улицу. Дав возможность матери зайти в дом. Повезло, отец уснул не в зале на диване, а в дальней спальне, за стенкой не услышит. Можно включить свет, подбросить в печь, затем нормально поужинать на кухне. Блин, завтра родителям на работу, а мне в школу. Меня ждёт первый «а» и порядком подзабытые лица одноклассников.
Ночью, прижавшись к горячему маминому боку, долго не мог заснуть, перебирая воспоминания далёкого детства.
Последние три года папа «гудел» практически каждые выходные. Обычно, они проходили достаточно спокойно. До того, как я выучился читать, мне мастерили всяческие деревянные игрушки, учили играть в шашки, лото и простую карточную игру – «пьяницу». Когда же выучился грамоте, и после традиционных русских народных сказок, принёс из библиотеки «Винни Пуха», отец посчитал меня достаточно взрослым. Так как трезвый он обычно ходил с мрачным видом, не обращая на потомка внимания, то воспитанием сына он занимался «под мухой», то есть в разной степени алкогольного опьянения.
Теперь мы играли в шахматы и карты, осваивая «дурака» и «шубу с клином». «Вини Пуха» забраковали, посоветовав «Страну дремучих трав» и «Приключение Шерлока Холмса». Первая мне не зашла, вторую сначала бросил, споткнувшись на «Пляшущих человечках». Папе такой подход пришёлся не по душе. Теперь он заставлял меня пересказывать каждый рассказ. А за ошибки и неточности награждал подзатыльником. Такой метод дал быстрый эффект: три первых тома из собрания сочинений Конан Дойля были прочитаны мной за три месяца. В дальнейшим я втянулся, пристрастившись к чтению. Родитель, оставшись довольным, пустил процесс на самотёк. Не забывая, однако, регулярно пополнять домашнюю библиотеку. В то время, в приложение к журналу «Огонёк» можно было выписывать книги целыми собраниями сочинений: Пушкин, Н. Островский, Макаренко, Брет-Гарт, Стивенсон, Гоголь и другие. Позже, получив их по наследству, я хранил потрёпанные тома до конца жизни.
Но, бывали дни, когда отец напивался до чёртиков, натурально ловя белочку. Он, просто забывал, что у него есть жена и сын, запирая дверь на крючок. Идти к родителям матери было стыдно, и мы ночевали в летней кухне (летом), или в бане (зимой). Иногда, если мама успевала открыть форточку, я залезал в окно, и мы попадали домой.
Дошёл батя до такой жизни не сразу. Первые проблемы начались у него в раннем детстве, когда репрессировали отца. В семье бывшего командира Красной Армии сразу же начались проблемы. Повезло, что с женой они не были зарегистрированы официально. Она, бросив квартиру в Томске со всем содержимым, сбежала в Новосибирск к свекрови. Что делали в сибирской столице с членами семей лиц категории «десять лет без права переписки» - на ночь лучше не рассказывать. Свекровь приняла невестку и внука благожелательно. Чистокровная полька, закончившая в Вильно царскую гимназию, она происходила из пусть и обедневшего, но старинного шляхетского рода. Из-за происхождения и гордости, знавшая четыре иностранных языка, работала простой стрелочницей на железной дороге. Её муж, мастер в механических мастерских, член партии большевиков с тысяча девятьсот двадцать четвёртого года, умер десять лет назад, оставив ей в наследство небольшой домик в рабочим посёлке, недалеко от Новосибирска.
Всё бы ничего, но после ареста сына Ангелина Владиславовна озлобилась на власть, позволив себе неосторожные слова в адрес партии и лично товарища Сталина. Длинный язык ожидаемо довёл её до цугундера. В конце тысяча девятьсот сорок первого года, на её месте работы произошло чп: на второстепенной ветке, товарняк, гружённый лесом, сошёл с рельсов. Острую на язык женщину ожидаемо сделали «стрелочницей». Так сказать, строго по профессии. Получив двадцать лет, домой она так и не вернулась.
Как у отца прошло его военное детство, он рассказывал мало. Вроде не так и плохо. По его словам, играли в войну, ходили в школу, где писали перьевыми ручками. Хотя, лично меня
