Лжец, лжец - Т. Л. Мартин

сжали мои изгибы. — Тебе не нужно раздеваться для меня, Ева. Ты заводишь меня, даже не пытаясь.

Он коснулся губами основания моей шеи, и меня сотрясла медленная дрожь.

— Ты заставляешь меня хотеть тебя так, как ты даже не подозреваешь. Позволь мне доказать тебе это.

Я сглотнула, меня охватило неверие.

— Но…

Он поцеловал меня ниже уха, нежно протягивая зубами, и вздох врывался из моего рта. Его прикосновения такие легкие, грубые пальцы коснулись моей руки. Джинсы коснулись внутренней стороны моих бедер. Дышала я медленно и глубоко. Но прикосновения что-то делали со мной.

Дразнящие, эротичные, пульсирующие вещи.

Его рука нашла мои волосы. Он потянул, оставляя дорожку открытых поцелуев у меня на шее. Мои легкие сжались, каждый вдох более поверхностный, чем предыдущий. Мне казалось, я парила, но каждое прикосновение обжигало и затягивало. Он отпустил мои волосы, и его рука блуждала по моей спине, пока не достигла изгиба моей задницы. Он издал неровный звук, когда его ладони сжали мою задницу, и когда его большие пальцы заскользили по обнаженной коже под подолом моего платья, меня охватила дрожь. Каждый дюйм моей плоти более чувствителен, чем если бы я была раздета.

Хватаясь за пояс его джинсов, я дернула, и он приподнял бедра, чтобы я могла стянуть их вниз. Я потерлась об него, мои трусики соприкоснулись с его твердой длиной через боксеры, и по нему пробежала дрожь.

— Черт, — застонал он.

Он провел пальцем по моим трусикам, начиная с клитора, и электричество пронзило мою сердцевину. Его голос хриплый, пропитанный похотью и признательностью.

— Ты насквозь промокла.

Я снова прижалась к нему, медленно вращая бедрами, и жар, давление и трение нарастали внутри меня. Даже будучи одетой, его эрекция поражала меня в самый раз, идеально потираясь о мой клитор. Я терлась о него снова, и снова, и мои глаза закатились. Я и понятия не имела, что трахаться всухую могло быть так приятно.

Пальцы Истона проникли под мое платье, погружаясь в чувствительную кожу на задней стороне бедер, а жаждущие губы поднялись к моему горлу, пока он не вернулся к моему рту. Его язык вцепился в мой, изголодавшийся.

Езда верхом на Истоне Резерфорде — самое вкусное и удовлетворяющее занятие, которое я когда-либо делала. Я никогда в жизни не была так возбуждена и без тени дурного предчувствия. Я сглотнула, впитывая то, как мы сидели, как двигались, как прикасались. То, как мы одеты. Чувственные, но контролирующие себя. Провокационные, но безопасный. Его бедра прижались ко мне, вырывая стон из моего рта, и я схватила его за плечо, наращивая темп, пока добивалась того, что мне нужно.

Так близко, так чертовски близко, но что мне действительно нужно, так это почувствовать его.

По-настоящему почувствовать его.

И мне нужно, чтобы он знал, что все в порядке.

Протягивая руку между нами, я просунула ее под его боксеры. Глубокий, хриплый звук отдался в его груди, тело напряглось, когда мои пальцы обхватили его гладкую длину. Он оторвался от поцелуя, чтобы внимательно наблюдать за моими движениями, тяжело дыша.

Я дернула за пояс его боксеров, и его кадык двинулся вверх-вниз, пока он помогал мне стянуть материал.

Я сдвинула узкую полоску своих трусиков в сторону, удерживая ее там. У него вырвалось низкое шипение, когда я снова опустилась на него, располагаясь так, как мы были раньше. Только на этот раз между нами не было никакой преграды. Мы кожа к коже. Тепло к теплу. Моя влажность заманивала его в ловушку, и удовольствие пронзило меня подобно удару молнии.

На этот раз, когда я прижалась к нему, его челюсть сжалась, и стон, который вырвался из него, сотряс все его тело. Он даже не внутри меня, но с ним так хорошо. Было бы легко пройти с ним весь путь — так легко. Вот только даже сейчас страх при этой мысли парализовал меня. Но он, казалось, не возражал против этого, поэтому я отогнала эту мысль и продолжила двигать бедрами вверх-вниз, вверх-вниз, от основания до кончика, знакомясь с ним и убеждаясь, что он пропитан моим ароматом. Я хотела, чтобы ему было так же хорошо, как мне с ним.

От этой мысли у меня сжалась грудь.

Мне никогда, ни разу, не нравилось доставлять удовольствие кому-то другому.

И все же каждый звук, который он издавал, вызывал во мне трепет, ощущение восхитительное, но непривычное.

Должно быть, он заметил перемену в выражении моего лица, потому что, несмотря на то, что он дрожал подо мной при каждом движении моих бедер, его взгляд смягчился. Он коснулся моей щеки, приближая мое лицо к своему. Наши лбы соприкоснулись, влажные и покрытые спутанными волосами.

Он смотрел на меня.

Я смотрела на него.

Я бесстыдно толкнулась в него, медленно, но сильно. Мы дышали вместе, наши губы приоткрыты, поддерживая друг друга. Давление нарастало, пульсировало между моих бедер, пока не стало почти невыносимым. Я прикусила губу, меня охватило наслаждение. Веки Истона опустились, когда он наблюдал за мной. Он использовал свои ладони, чтобы направлять мои бедра немного жестче. Неровный вдох сорвался с моих губ, и он низко зарычал. С каждым медленным движением ощущение усиливает усиливалось, затрудняя вдох. Пока, наконец, не вспыхнул жар, разрывающий мои самые чувствительные нервы, и я вскрикнула. Это все, что потребовалось от Истона, чтобы выругаться и притянуть мой рот к своему, его тело напряглось и содрогнулось под моим, когда он жестко кончил с моим языком у себя во рту.

Дрожь все еще сотрясала нас, когда его лоб опустился на мое плечо, а мои руки обвились вокруг его шеи. Долгое время мы сидели вместе, тяжело дыша, в расслабленных, потных объятиях. Я почти не могла поверить, что лучший оргазм в моей жизни случился, когда я была практически полностью одета. Он сказал, что показал бы мне, что он имел в виду. Он сказал, что мне не нужно раздеваться для него. Он даже дал мне куртку, которая меня прикрыла.

И все же он хотел меня.

Он поцеловал меня.

Он обнял меня.

— Ш-ш-ш, — пробормотал он, вытирая влагу с моей щеки большим пальцем.

Я не знала, что плакала.

Его брови приподнялись под растрепанными прядями волос, и он сглотнул.

— Ты сожалеешь…

— Ты мне нравишься, — прошептала я.

Мой голос дрожал, и я не могла поверить, что только что сказала это. Но по мере того, как слова слабо осели вокруг нас, я поняла, насколько они неадекватны тому, что я чувствовала к нему. Это шутка. Смущение,