Повести и Рассказы (сборник) - Владимир Покровский

— А шо это у тебя такое странное имя?

— Врут они все, — ответил ему Винченцо. — Один живу.

Инесса в это время лежала на кресле, и Винченцо ее расчесывал.

— А это шо такое? — спросил милиционер.

— Гав! — сказала Инесса, и милиционер тут же ушел.

Вот ну все, ну, понимаете, абсолютно все в тот момент возненавидели Винченцо и его тварь. Так-то особенно не говорили ему, не принято это в Гопри, всяких там куклускланов у них не водится, но между собой прямо-таки ненавидели, это что ж он такой, гадин всяких приваживает, а те людей кушают, да еще при этом здравствуйте говорят, ну и все в том же духе.

То есть спокойный народ, без всяких этих. Но накушамшись, как и все украинские люди, они себя соблюдают трудно.

Поэтому подгадали момент, когда Инесса в речке плескалась и ондатр для Винченцо выискивала, вина попили, пришли и говорят:

— Здравствуйте. Шо ж это вы, а? Нехорошо. Так что немедленно!

Винченцо ответил им грубо, и возникла у них дискуссия.

Но Винченцо был один, а их много, поэтому побили его очень сильно, даже перестарались, вино у них такое, что выпьешь и даже курить забудешь, так что Винченцо перестал быть.

Получилось это случайно, никто такого результата даже и не желал, просто хотели насчет морду набить, а оно вон как вышло. Милиционер пришел, вздохнул, сказал:

— Шо ж это он так? А еще Винченценко.

И принялся составлять протокол.

Тут выплывает из речки Инесса с двумя ондатрами дохлыми в авоське, смотрит на такое дело и говорит:

— Ох, блин!

Никто к ней даже и близко не подходит, сторонятся гадины. А она к нему подползла и повторяет:

— Ой, блин!

И умерла, не поверите, прямо на груди его умерла. Легла мордой своей гнусной на грудь его, немножко подышала, а потом перестала. Авоська с ондатрами так и осталась на пороге.

Голопристанцы, конечно, засовестились, а куда ж им еще? И вот что они придумали — они одному самому великому в Голой Пристани скульптору заказали скульптуру. Чтоб была эта скульптура как две капли воды похожа на Инессу. Тот подумал и сваял совсем непохожую — что-то типа вроде Русалочки. С грудями типа как херсонский кавун. Но все посмотрели и согласились. С тех пор стоит.

ЛЮДИ СНА

Ампер плыл вдоль тротуара и думал о Зене. Длинные кисти его худощавых, аскетических рук жили как бы отдельно от туловища — все тело было спокойно, а они то нервно перебирали коралловые четки, то, напрягаясь страшно, пиками втыкались в пролетающих птиц, черных, косматых и каких-то расплывчатых. Эти птицы принадлежали к клану вещей и существ, к которым нельзя приглядеться внимательно — они тут же стремительно удалялись, защищаясь броней мертвой тишины.

Ампер плыл в бесконечно протянутом времени, и когда, наконец, бесконечность кончилась, появился дом Зены, бревенчатая двенадцатиэтажная башня с лоджиями и единственным окном наверху. Первый этаж пустовал — там жил сон старика, серый потолок с пятном сырости в центре. Через каждые восемь секунд от пятна отрывалась мутная капля и гулко падала в жестяной таз.

Он вошел в лифт, захлопнул дверь и очутился в квартире Зены. Посреди огромной прихожей стоял пес и, злобно ощетинившись, смотрел на Ампера.

— Здесь грибы собирать нельзя. Убирайся — сказал пес.

Ампер как можно приветливее улыбнулся ему и ответил:

— А я не по грибы. Я к тебе телевизор смотреть.

— Убирайся, — сказал пес, припадая к земле, — телевизора нет.

— Как нет? — это было полной неожиданностью.

— Так. Лопнул телевизор, — пес гадко захохотал. — Смотри.

Ампер быстро вбежал в гостиную. Посреди обеденного стола стоял телевизор, а в телевизоре была Зена. То есть, Ампер знал, что там была Зена, а на самом деле кто-то, стараясь не дышать, прятался за диванной подушкой.

Ампер подошел к телевизору и включил его. Телевизор начал пухнуть. Он надувался как воздушный шар и Ампер едва успел закрыть глаза, как телевизор лопнул, осыпая его осколками стекла и зелеными кусочками сопротивлений.

— Ну, — мрачно сказал пес. — Что я говорил.

— Ты говорил, что он лопнул, а он лопнул только сейчас.

— Я сказал, что он лопнул, и он лопнул.

— Но ты должен был сказать не «он лопнул», а «он лопнет».

— Но он же больше не лопнет, он уже лопнул, а я так и сказал, что он лопнул.

— Я не знаю, может он еще раз лопнет, — Ампер с сомненьем посмотрел на телевизор, — но тогда он еще не лопнул.

— Когда «тогда»? — спросил пес.

«На редкость глупый пес», — подумал Ампер, а вслух ответил:

— «Тогда» — это в то время, когда я пришел.

— А что такое «то время»?

— А что такое время вообще? — Ампер сел в кресло и глубоко задумался.

— Время — это «сейчас», — необычно гулко сказал пес и Ампер подумал: «Как это мудро!»

Кто-то высунулся из-за диванной подушки и раздраженно зашептал псу:

— Кончай!

— Сейчас, — сказал пес, виляя хвостом. — Я только его зациклю. А? Как ты думаешь?

— Кончай, я тебе говорю!

Пес бросился на Ампера и прокусил ему горло. Ампер убил пса и встревоженно потрогал кадык — тот висел на одной коже. Придерживая кадык, Ампер спросил:

— А где Зена?

Кто-то из-за диванной подушки ответил:

— Зены дома нету. Вы куда звоните?

Ампер не поверил и решил схитрить.

— Скажите, что Ампер заходил. До свидания.

— Его тоже дома нету. Это учреждение.

— До свидания.

— Ничего, — нетерпеливо сказал кто-то из-за диванной подушки и положил трубку.

Ампер притаился в кресле.

— Ушел? — осторожно спросил голос из-за диванной подушки.

— Не знаю, — сказал пес. — Меня убили. Я, наверное, скоро умру.

— Скажите пожалуйста, он умрет? — спросила Зена, которая конечно же была здесь, только в соседней комнате. — Смотрите на него все. Ему себя жалко!

На пса действительно было жалко смотреть. Он положил морду на вытянутые лапы и плакал, дрожа всем телом.

— Как не стыдно! — сказала Зена.

Пес всхлипнул и отвернулся.

Ампер сделал глубокий вздох и сказал:

— Зена!

Зена повернулась к нему, удивленно вскинув брови, спросила:

— А ты как здесь оказался?

— Я к тебе пришел.

— Я ему говорил-говорил, — сказал кто-то из-за диванной подушки, а он все не слушает. Спрятался вот. Шарика нашего кокнул.

Ампер потрогал кадык. Тот совсем не держался, и чтобы он вовсе не потерялся, Ампер просто оторвал его с порядочным куском кожи, которая полосой потянулась за кадыком и еще неизвестно, сколько бы она так тянулась, если бы Ампер не придержал бы ее пальцем на груди и не дернул бы посильнее. Он намотал кожу на кадык и спрятал его в пустую пачку из-под сигарет.