Последний довод королей - Николай Михайлович Ярыгин

втершись в доверие? Но если вы так думаете, то зря. Отталкивать вас я не собираюсь, вы нужны королевству, но посмотрю, как вы поведете себя дальше. И под чужую музыку я плясать не собираюсь».

Дарк посмотрел вслед удаляющемуся вельможе, а потом глянул на брата с сестрой и тихо проговорил:

– Вот мы и осиротели.

* * *

– Вот и все, милочка, – медсестра салфеткой протерла лицо Истанги, – у вас прекрасные малыши. Я и не помню, когда такое было: два мальчика, и жизненный функционал каждого стопроцентный.

Медсестра вышла из палаты, и в дверь проскользнула сестра-сиделка, она скромно уселась в уголке и затихла. Истанга глянула на стоящую рядом с ее кроватью кроватку малышей и улыбнулась им.

Полгода назад императорская яхта с Истангой на борту приземлилась на армейском космодроме вблизи столицы империи, после чего девушку посадили во флаер, и тот через час доставил ее в императорский дворец. И тут началась сказка.

Вернее, сказка началась, когда на станцию за Истангой, вопреки всем ожиданиям, прибыла императорская яхта. А капитан яхты, в чине полковника, склонившись перед начальником станции, обратился к нему «ваше высочество».

– Господин полковник, прошу вас, тише: здесь никто, кроме моей супруги, не знает, что я отношусь к императорской фамилии. И хотелось бы, чтобы они и дальше оставались в неведении.

Прощание было недолгим. Томазо обнял Истангу и поцеловал в щеку. Она взяла блок-кейс с документами, свой послужной список и новый мундир с погонами майора космофлота дальней разведки (чин ей присвоили совсем недавно) – вот и все ее вещи. Перед гиперпрыжком ее поместили в стазис с искусственным питанием и лишь перед самой метрополией разбудили.

После посадки Истангу доставили во дворец и сразу же представили императору. В приемной человек в генеральском мундире попросил ее документы и скрылся за дверью кабинета. Через некоторое время Истангу вежливо пригласили пройти и распахнули перед ней двери.

Валкер Доймин элдин Кантенгер, первое и наиглавнейшее лицо империи Форинс, долго разглядывал ее, прежде чем заговорил.

– Садись, сестра, – указал он ей на кресло.

Император вышел из-за стола, за которым сидел, и уселся в такое же кресло, стоящее напротив. На удивленный взгляд Истанги пояснил:

– Раз ты супруга моего брата, значит, мне ты сестра. Я рад за вас обоих, а так как ваши дети будут наследовать империю, то тебе придется подчиниться некоторым правилам. С этой минуты ты будешь окружена заботой, но будешь находиться под постоянным присмотром врачей. Тебе придется выполнять все их требования. Надо исключить любую возможность вреда для развития плода. – Он поднял вверх палец и повторил: – Любую!

Император помолчал, не отрываясь глядя в глаза Истанги, потом произнес:

– Не знаю, рассказывал ли тебе Томазо о разладе между нами?

Истанга лишь кивнула, не в силах произнести ни слова.

– Тем лучше, – сказал император в ответ на ее кивок. – Я уже давно остыл и, подумав, понял, что брат в какой-то степени был прав. Но тот не шел на примирение и из принципа сидит на этой станции.

Император раздраженно махнул рукой и какое-то время молчал.

– Жить ты будешь во дворце, сейчас тебя проводят, все давно уже подготовлено. Нам еще о многом надо поговорить, но это потом, а сейчас отдыхай.

Император улыбнулся, и с его последними словами в кабинет проскользнул тот генерал, что просил документы у Истанги.

– Виндор, проводите госпожу в ее покои, – сказал император и встал.

Встала и Истанга.

А потом с ней начали носиться как с хрустальной вазой, рядом постоянно находились врач, медсестра и служанка. Постоянно брали какие-то анализы, заставляли делать разминку и физические упражнения, что, по уверениям врача, способствовало развитию и здоровью плодов и матери.

Малыши уже толкались в ее чреве, и это доставляло ей неудобства. «Наверное, будут слишком подвижными», – думала она, невольно охая, когда те начинали толкаться.

Последние несколько недель перед рождением малышей она уже проклинала свою невоздержанность и их папашу. Было очень тяжело. А потом она вообще смутно помнила, что происходило, ее тело просто разрывала боль, и в себя Истанга пришла, когда все уже закончилось. Толпа находящихся рядом врачей поздравляла ее и желала ее сыновьям долгих лет. Но она была к этому безучастна: она очень устала.

И вот наконец все закончилось. Истанга еще раз посмотрела на сопящих в соседней кроватке малышей и задремала, улыбаясь.

* * *

Дарка короновали через две седмицы после смерти короля. Это была довольно нудная и долгая церемония. Верховный жрец монотонно, речитативом, в течение долгого времени читал наставления, а когда, наконец, закончил, на голову Дарка возложили корону первых королей.

Корону не обязательно было надевать, да и невозможно было это сделать: слишком уж широкая она была. Это был всего лишь символ, и корону просто держали над головой претендента. Хранилась она в главном храме, и Дарк, когда первый раз увидел ее, был очень удивлен ее размером. «Неужели у первых королей были такие головы?» – подумал он тогда.

Верховный жрец дрожащими от напряжения руками поднял ее над головой Дарка и не удержался – покачнулся и, чтобы сохранить равновесие, одной рукой оперся на Дарка. Вторая рука старика не удержала символ власти, и корона опустилась на голову будущего короля.

Голову Дарка сжало, словно тисками; казалось, еще мгновенье – и она лопнет, не выдержав давления; он чуть не закричал от боли и неожиданности. Но все прошло так же неожиданно, как и началось. Верховный попытался снять корону с головы Дарка, но ему это не удалось. Она села точно по размеру головы принца и была абсолютно безучастна к попыткам жреца снять ее с головы нового короля.

«Наконец-то, – прошелестело в голове Дарка. – Производится небольшая подпитка от сознания реципиента, передается эффект удовольствия, а также осуществляется распаковка файлов. После завершения и установки установщик можно будет снять. Сидите спокойно, это не продлится долго и не создаст трудностей в дальнейшем. Усвоение знаний будет происходить постепенно».

Дарк сидел и не двигался, на его лице блуждала улыбка: он был счастлив. Прошло какое-то время, прежде чем он наконец осмысленно посмотрел на окружающих.

– Ваше преосвященство, я могу встать? – спросил Дарк жреца.

– Да-да, ваше величество, – поспешил ответить жрец, с изумлением глядя, как Дарк встает, спокойно снимает корону и протягивает ее ему.

После этого молодой король взял под руку Франческу, развернулся и в сопровождении своей свиты пошел к выходу из храма – в теплый весенний день с ярким солнцем, от света которого ему, выйдя из сумрачного храма, даже пришлось прикрыть глаза.

Вся площадь была залита ярким солнечным