Моя любимая заучка - Ника Черри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Соберись! Действительно, пора бы уже.
— Ромашова.
Как многословно! Может, ещё что-то добавишь?
— Лиза, я хотел перед тобой извиниться.
Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. На лице не было никаких эмоций. Просто смотрела, выжидающе.
— За то, что сделал с тобой. Мне правда, стыдно.
Не отводит взгляд, смотрит.
— Я не хотел того, что сделал с тобой. Ну, хотел, конечно, но не так… Не имел права.
Блядь. Да это же пиздец! Что ты несёшь?
— Я имею ввиду, что так не должно было произойти. Ну, против твоей воли.
Уже лучше.
А она смотрела, не мигая. Отблеск света играл с её ресницами, отбрасывая длинные тонкие тени.
— И я правда не знал, что ты девственница.
Смотрит. Молчит. Да хоть бы что-то уже сказала, в самом деле! Как понять, что дальше говорить?
— Ну… и я сорвался. Просто не смог себя сдержать.
Она уснула что ли с открытыми глазами?
— Ромашка. Мне жаль.
И замолчал. Просто хуй знает, что там творится у неё в башке. Он себя чувствовал первокурсником, который объяснялся перед преподавателем, только что совершившим какую-то шалость.
А она молчала. И просто смотрела на него.
— Ромашова, заебала, может уже что-нибудь скажешь?
А она словно ожила. Оторвалась от двери и встала между ним и диваном. Сцепила руки между собой и будто набрала воздух в лёгкие, так возвысилась её грудь.
— Громов. Я простила тебя уже давно, — голос ровный, тихий, — Да, это было неправильно. Но меня больше интересует другое.
И взглянула на него, смотря в упор.
— Что вообще всё это значит? И чего ты от меня хочешь?
Самый сложный, но в это же время самый простой вопрос.
— А ты чего хочешь?
Пиздец, походу опять мимо.
Лиза стушевалась на миг, но дерзко вскинула подбородок и подошла ближе, почти уткнувшись в диван.
— Я первая задала вопрос.
Мы тут в игры что ли играем? Как же сложно давался этот разговор.
Громов сделал шаг вперёд, и теперь их разделял только диван.
— Я хочу, чтобы ты стала моей, Ромашова.
Глава 43
— Я хочу, чтобы ты стала моей, Ромашова.
Сказал тихо. Выдохнув так, что даже стало легче. Будто сбросил стальные оковы, всё время державшие его. Скинул тяжёлый груз, и стало легче.
Потому что он сделал это. Сказал ей прямо в глаза. В её такие красивые глаза.
И она его услышала. Поняла, обдумывала. Так как стояла с открытым ртом и молчала.
Она стояла близко, но перед ними существовала преграда в виде кожаного дивана. Её глаза заметались из стороны в сторону, а руки задрожали. Даже невооруженным взглядом, при слабом свете было видно, что её затрясло.
Единственное, что сразу бросилось в глаза, когда она подошла ближе, это худоба. Она похудела, и довольно сильно. Щёки впали, а скулы выделялись сильнее, чем раньше.
Он окинул её с ног до головы и понял, она стала ещё тоньше, чем была.
Не дожидаясь ответа, он выпалил:
— Ромашова, ты вообще что-нибудь ешь?
Она недоумённо встретила его взгляд:
— Что?
— Ты похудела.
— А…
Лиза как будто сразу же забыла, что он ей говорил. Она схватилась за голову, и с губ сорвался стон. Покачнулась, а одна нога подкосилась в коленке. Громов сразу же понял, что что-то не так, и в миг обогнул диван и подхватил её под руки.
— Что за фигня, Ромашка? Тебе плохо?
Она обмякла в его объятиях, и глаза закрылись.
— Эй!
Что, блядь, происходит?
— Ромашова!
А она словно уснула, всем весом навалившись на него.
В груди нарастала паника. Он стоял и держал её на весу, абсолютно не понимая, что делать. И некому подсказать, они здесь одни!
Ничего лучшего не придумал, как уложить её на диван. Он аккуратно подложил под голову небольшую диванную подушку и выпрямил тело, откидывая ноги за край дивана.
Стоял и смотрел. Что делать то, блядь?
Взял стакан с водой со стола и выплеснул ей в лицо.
Руки дрожали, на миг ему показалось, что она умерла, настолько она была неподвижна. Но через мнговение она глубоко выдохнула, испустив стон. Будто вынырнула на поверхность из пучины глубокой воды.
— Ты меня до усрачки напугала!
Она резко села на диване и простонала, запуская руку в волосы:
— Меня тошнит!
И свесилась с края дивана.
Она что, блюёт? Видимо да, так как зазвучали рвотные позывы, и возле дивана расползлась небольшая лужица. Ну пиздец. Это у неё на него аллергия началась?
Громов налил ещё один стакан воды и наклонился к ней, приподнимая голову:
— Выпей.
Ромашова откашлялась и взяла в руки стакан. Сделала пару глотков и откинулась на подушку, прижимая руки к глазам:
— Как же стыдно…
— Ромашова, тебя от меня тошнит?
Ну больше ничего лучше не придумал, вот как промелькнула такая мысль, сразу и озвучил.
— Что? Нет. Просто как-то стало плохо в момент. Внутренности сжало. Такого раньше со мной не происходило.
Громов смотрел на неё озабоченно. Она часто дышала и не отрывала руки от лица.
— Тебе стало лучше?
Она оторвала руки от лица и посмотрела на него жалобно:
— Вроде бы да. Но голова кружится. Мне кажется, что передо мной два тебя.
— Может в медпункт тебя отнести?
— Нет. Если не сложно, то в мою спальню, пожалуйста.
— Хорошо.
Громов аккуратно взял её на руки и понес, стараясь не сильно раскачиваться при движении. Пока нёс, понимал, она стала слишком лёгкая.
— Ромашка, тебе нужно нормально есть. Ты почти ничего не весишь.
Она прижималась к его шее, слабо обхватив плечи руками и только вздохнула:
— Нет аппетита. Это ты виноват, Громов.
Не укоряет, просто констатирует факт.
— Я всё исправлю. Обещаю.
А она лишь прижалась на миг к нему крепче. Но всего лишь на миг, видать силы совсем её покинули.
Пока они шли по коридорам, немногочисленные студенты удивлённо таращились на них. Да вообще плевать, кто и что подумает.
Он взбежал вверх по лестнице и зашёл в женскую спальню.
Рыжая, сидевшая в короткой ночной рубашке, вытаращилась на них так, будто увидела приведение. Но, окинув взглядом Лизу, поняла, что что-то не так, и быстро подбежала к ним:
— Что случилось?
— Её стошнило, и она грохнулась в обморок, — бросил Максим, укладывая Лизу на кровать. Взгляд на миг задержался на цветах.
Даша озабоченно села рядом с Лизой потрогала ей лоб ладонью.
— Лиз, ты как?
Ромашова цветом