Огненный трон - Рик Риордан

Дежарден поймал в воздухе иероглиф, поместил к себе на ладонь и стал смотреть, как тот крутится. Значения иероглифа я не помнил, а по виду он был похож на светофор, возле которого стоял человечек, состоящий из кружков и палочек.

— Менхед,[51] — произнес Дежарден. — Особая дощечка для письма. Принадлежность писца.

Присмотревшись к тусклому иероглифу, я уловил сходство с писчими принадлежностями, лежавшими в моей сумке. Прямоугольник был дощечкой, кружочки — углубления для черных и красных чернил. А «человечек» — это, конечно же, стилус, привязанный веревкой к дощечке.

— Да, мой господин, — сказал Меншиков. — Как… интересно.

— Это любимый символ моего деда, — продолжал Дежарден, погружаясь в воспоминания. — Вы же знаете: моим дедом был не кто иной, как Жан Франсуа Шампольон. Розеттский камень помог ему расшифровать египетские иероглифы. Он — первый за пределами Дома жизни, кто проник в тайну иероглифов.

— Совершенно верно, мой господин. Я слышал эту замечательную историю.

«И сейчас вынужден слушать ее в тысячный раз», — говорило выражение лица русского мага.

— Он вышел из низов и стал великим ученым, — продолжал Дежарден. — И великим магом, которого почитали простые смертные и маги.

Меншиков улыбался, но чувствовалось, что ему давно надоели воспоминания Дежардена.

— А теперь вы — верховный чтец. Ваш дед гордился бы вами.

— Думаете? — Сам Дежарден, похоже, в этом сомневался. — Когда Искандар принял мою семью в Дом жизни, он сказал, что приветствует новую кровь и новые идеи. Он надеялся, что мы взбодрим сообщество, наполним его кипучей энергией. Но в результате мы ничего не изменили. Ничто не подвергли сомнению. Дом жизни ослабел. С каждым годом число новых учеников становится все меньше.

— Ах, мой господин. — Меншиков оскалился в усмешке. — Позвольте продемонстрировать вам, что мы вовсе не слабы. Ваши атакующие силы собраны.

Меншиков хлопнул в ладоши. В дальнем конце зала отворились тяжелые бронзовые двери. Вначале я не поверил своим глазам. Но чем ближе эта маленькая армия подходила к нам, тем тревожнее мне становилось.

Наименее пугающей частью атакующих сил выглядела дюжина магов — довольно пожилых мужчин и женщин в традиционных льняных одеждах. У многих были подведены глаза, а на руках и лицах темнели вытатуированные иероглифы. Некоторые обвесились амулетами почище Уолта. Головы мужчин были наголо обриты. Женщины имели короткие стрижки или связывали волосы в конский хвост. Все маги выглядели сумрачно. Чем-то они напоминали толпу рассерженных крестьян, вышедших поймать и сжечь чудовище, творение Франкенштейна. Вилы им заменяли посохи и жезлы. Несколько магов сжимали мечи.

По обеим сторонам от магов шли демоны. Их насчитывалось десятка два. Мне уже приходилось сражаться с демонами, но эти были другими. Они держались увереннее, будто их воодушевляла общая цель. От демонов исходили такие волны зла, что моему ба стало очень неуютно. Кожа демонов была разного цвета: от зеленой до фиолетовой и даже черной. Часть из них нарядились в доспехи, иные обошлись звериными шкурами, а кое-кто предпочел фланелевые пижамы. У одного вместо головы торчала ленточная пила. Рядом с ним шагал молодец, которому голову заменяла гильотина. За ними шел и вовсе редкий симпатяга с… ногой, растущей из плеч.

Но еще страшнее демонов были крылатые змеи. Понимаю, о чем вы думаете. «Хватит змей!» Поверьте, после стычки с тжесу-хиру на заснеженной Дворцовой площади я тоже не жаждал лицезреть змей. Эти не были трехголовыми. Они вообще сошли бы за обычных змей, если бы не крылья. От этого у моего ба поползли мурашки. Вообразите себе кобру с орлиными крыльями. Вообразили? А теперь представьте, что эта крылатая змейка летает зигзагами, выдыхая длинные языки пламени наподобие огнемета. И таких чудовищ я насчитал пять или шесть. Они кружили над головами человеческо-демонического отряда, изрыгая огонь. Удивительно, что никому из магов не опалило череп.

Когда «армия» Дома жизни совсем близко подошла к трону, Дежарден с заметным трудом встал. Маги и демоны опустились перед ним на колени. Одна из крылатых змей пролетела мимо лица верховного чтеца. Дежарден с неожиданным проворством поймал ее и зажал в кулаке. Змеюга извивалась, шипела, но не напасть не осмеливалась.

— Урей? — спросил Дежарден. — Владимир, это опасно. Уреи — творения Ра.

Меншиков склонил голову.

— Мой господин, когда-то они служили в храме Амона-Ра. Но пусть это вас не волнует. Мое наследие позволяет мне держать их под полным контролем. Не правда ли, весьма символично использовать творения бога солнца, чтобы уничтожить тех, кто собрался его пробуждать?

Дежарден отпустил змею. Та выплюнула огонь и улетела.

— А почему здесь демоны? — сердито осведомился Дежарден. — С каких это пор в наших рядах сражаются исчадия хаоса?

— Мой господин, они прекрасно управляемы.

В голосе Меншикова ощущалось заметное напряжение. Чувствовалось, ему все больше надоедало возиться со своим магическим боссом.

— Эти маги знают необходимые связывающие заклинания. Кстати, магов я отбирал лично. По всем номам. Выбрал самых опытных и умелых.

Верховный чтец покосился на мужчину азиатской наружности. Тот был в голубом кимоно.

— Если не ошибаюсь, Квай? — спросил Дежарден.

Мужчина кивнул.

— Припоминаю. Тебя за убийство собрата-мага отправили в ссылку в Трехсотый ном. В Северную Корею.

Дежарден прищурился и повернулся к женщине в длинном белом платье. Мне показалось, что вместо волос у нее — черные колючки.

— Смотрю, и ты здесь, Сара Якоби. Тебя сослали в Антарктику за цунами, которое ты вызвала в Индийском океане.

Меншиков нервозно откашлялся.

— Мой господин, многие из этих магов имели… определенные прегрешения, но…

— Определенные прегрешения — это слишком мягко сказано, — возразил Дежарден. — Вы собрали воров и безжалостных убийц. Отбросы нашего Дома.

— Но они полны решимости доказать свою верность, — пытался заверить его Меншиков. — Они просто счастливы это сделать!

Он улыбнулся своей армии. Видимо, хотел, чтобы те продемонстрировали Дежардену, как они счастливы. Никто из магов не потрудился придать физиономии счастливое выражение.

— И потом, мой господин, — поспешил продолжить Меншиков, — если вы хотите уничтожения бруклинского дома, мы должны быть безжалостными. Это делается ради блага Маата.

Дежарден нахмурился.

— Владимир, этот… поход возглавите вы?

— Нет, мой господин. Я совершенно уверен, что наши замечательные посланцы справятся в Бруклине и без меня. Они нанесут удар на закате. Я же последую за Кейнами в Дуат и расквитаюсь с ними там. Вам же, мой господин, стоит остаться здесь и отдохнуть. Я пошлю в ваши апартаменты гадателя, и вы сможете наблюдать за нашим успехом.

— Оставаться здесь, — язвительно повторил Дежарден. — И наблюдать.

Меншиков поклонился.

— Мы спасем Дом жизни. Клянусь, Кейны будут уничтожены, боги — возвращены в места изгнания. Мы восстановим Маат.

Я надеялся, что Дежарден очнется и отменит атаку. Но верховный чтец лишь ссутулил плечи и, отвернувшись от Меншикова, стал смотреть на пустой трон фараона.

— Ступайте, — устало произнес Дежарден. — И уберите всех этих тварей с глаз моих долой.

— Непременно, мой господин, — улыбнулся Меншиков.

Он повернулся и покинул Зал эпох. За ним удалилась его армия.

Как только они ушли, Дежарден поднял руку. С потолка ему на ладонь опустился светящийся шар.

— Принеси мне «Книгу обуздания Апофиса», — велел шару верховный чтец. — Я должен кое-что там посмотреть.

Потом Дежарден повернулся к пурпурной завесе, где перед огненным троном по-прежнему боролись две фигуры.

— Да, Владимир, я буду наблюдать, — пробормотал француз себе под нос. — А вот на мой отдых можете не рассчитывать.

Видение стало тускнеть. Мой ба возвращался в тело.

КАРТЕР

18

АЗАРТНЫЕ ИГРЫ НАКАНУНЕ КОНЦА СВЕТА

Второй раз за эту неделю я проснулся на диване в гостиничном номере, совершенно не представляя, как туда попал.

Номер даже отдаленно не напоминал роскошный «пентхаус» в александрийском отеле «Четыре сезона». Штукатурка на стенах потрескалась, потолочные балки угрожающе провисли. На кофейном столике жужжал небольшой вентилятор, однако жара была как в доменной печи. Судя по яркости солнца, светившего в открытые окна, время уже перевалило за полдень. С улицы неслась разноголосица автомобильных сигналов, гортанные выкрики торговцев. Ветер пах выхлопными газами, навозом и яблочной «шишей» — кальянной смесью, куда в числе прочего входила яблочная патока. Все это подсказывало мне, что мы в Каире.