Статьи - Сергей Переслегин

Нарастающее усложнение обстановки снизило устойчивость социосистемы, что потребовало совершенно других механизмов управления, нежели были инсталлированы в мезолитических обществах. Кризис хозяйствования усугубился кризисом управления. Опосредованно сложности с управлением вместе со снижением эффективности хозяйствования вызвала проблемы в «сфере образования».

Но, может быть, самыми грозными были процессы, происходящие на информационном «плане», в области познания. В памяти человечества – в сказках и мифах – остались лишь слабые следы неолитического информационного коллапса. В скандинавских, индийских, греческих, египетских мифах скупо и обиняками говорится о войнах между Богами.

Случилось то, что должно было случиться: как и подобает «абсолютному хищнику», мезолитическая социосистема «проела» биоту насквозь и столкнулась с всеобъемлющем, системным, кризисом. В следующие тысячелетия численность человечества сократилась (по некоторым данным – в несколько раз). Какие-то группы вымерли полностью, какие-то были отброшены в палеолит. Но нашлись и те, которые смогли принести с информационного «плана» комплекс неолитических технологий, образующий производящую экономику, а затем инсталлировали соответствующие формы организации общества и коды управления им. Практически сразу возникает новый класс социосистем («настоящие» города), создаются механизмы обучения, использующие мифологемы, рождаются первые профессиональные армии, развивается новая трансценденция. Начинается долгая история традиционной фазы развития.

Итак, первый фазовый переход был спровоцирован невозможностью увеличить нагрузку на эксплуатируемые человечеством экосистемы и информационные структуры. Переход сопровождался глобальной катастрофой, которая привела к значительному снижению численности человечества. Катастрофа имела форму медленно, но неотвратимо развивающегося кризиса хозяйствования, индукционно порождающего кризис управления, а затем и образования. К созданию следующей фазы развития оказались способны лишь некоторые общества, причем комплекс неолитических технологий эти общества получали практически сразу и целиком.

Зона, непосредственно предшествующая катастрофе, отличается политической, экономической, экзистенциальной нестабильностью, быстрым ростом характерных частот событийных рядов (эффект сгущения истории).

Аналогичные процессы на следующем этапе привели к размонтированию Римской Империи и Темным векам. Экономический кризис поздней Империи был вызван, прежде всего, падением реального плодородия земель и прогрессирующей деградацией инфраструктуры. Кризис управления привел сначала к разделению Римской Империи на Западную и Восточную, затем – к варварским завоеваниям, распаду единого мира и созданию доменной структуры Средневековья. Экологические аспекты катастрофы проявились, на этот раз, в форме чумных эпидемий. Создание индустриальной фазы произошло первоначально в одной стране – в форме инсталляции принципиально нового типа мышления (натурфилософии Ф.Бэкона).

Быстрое распространение индустриальной фазы (всего за пятьсот лет – с XV по XIX столетие – промышленная цивилизация приобрела всеобщий характер) дает возможность воочию проследить эффект фазового доминирования. Опыт показывает, что старшая фаза ассимилирует любые культуры младшей фазы, причем не только в военном, но и гражданском отношении. Это в ранних версиях «Цивилизации» С.Мейера фаланга могла сражаться с линейной пехотой. В реальности индустриальное войско проходит через доиндустриальное как нож сквозь масло, индустриальное производство либо вытесняет традиционные промыслы, либо подчиняет их себе. Если рассмотреть фазовое доминирование, как общий исторический закон (а исключения нам не известны), приходится признать, что с системной точки зрения структура социосистемы, относящейся к старшей фазе, более сложна, более динамична, более насыщена информацией / энергией, нежели предыдущие фазы. А это значит, что построение новой фазы требует преодоления потенциального барьера, величина которого равна разности социальных энергий, запасенных в базовых структурах обществ «до» и «после» фазового перехода.

Разумеется, современники никогда не воспринимают «фазовый барьер» как вызов со стороны Реального Будущего. Всякий раз он обретает форму очередного местного кризиса, отличающегося лишь тем, что попытки его разрешить последовательно сужают Пространство Решений и, в конце концов, заводят общество в «воронку», из которой нет приемлемого выхода.

Суть «фазового барьера» состоит, в частности, в том, что расплачиваться за новые возможности приходится авансом. Англия еще не стала промышленной державой, но «овцы уже съели людей», то есть страна лишилась естественной для традиционной культуры возможности обеспечивать себя зерном.

Социомеханика утверждает, что вблизи фазового барьера характер исторического движения резко меняется, динамика социосистемы обретает кризисный, бифуркационный характер. «Поток событий» утрачивает «ламинарность», в результате чего существующие социальные структуры теряют способность поддерживать традиционный жизненный уклад. Общество «теряет управление», связность между ускоряющими и управляющими технологиями[3] резко падает. Естественным системным откликом на этот процесс оказывался рост «инновационного сопротивления»: социум отказывался воспринимать инновации.

Иными словами, при приближении к фазовому пределу цивилизационные пределы[4] смыкаются, что увеличивает вероятность первичного упрощения, то есть – катастрофической социальной динамики. Лишь очень немногие общества преодолевают «границу раздела фаз», обретая – на данном историческом уровне – статус сверхцивилизации.

[1] Это – важнейшее свойство фазового экономического кризиса. Любые действия, направленные на повышение эффективности экономики, ускоряют кризис, и формально оптимальной стратегией является полное бездействие. Эта стратегия, впрочем, также не спасает: раньше или позже, но текущая система хозяйственных деятельностей перестает поддерживать существование социосистемы.

[2] До сих мало известно, что для эпохи мезолита было характерно международное разделение труда и развитый обмен: кремни, добывающиеся в Карпатах, обрабатывались на Волге и использовались в Двуречье, предметами «торговли» были зеркала, украшения, игрушки. На Мальте в позднем мезолите был построен колоссальный подземный храм, используемый, по-видимому, для подготовки жриц для всего Средиземноморья.

[3] Социомеханика различает ускоряющие (физические) и управляющие (гуманитарные) технологии. Ускоряющие технологии оперируют с физическим пространством-временем, материей и объективными, то не зависящими от наблюдателя, смыслами. В совокупности с вещественными результатами производства эти технологии образуют материальное пространство цивилизации – «техносферу».

Гуманитарные технологии работают с информационными сущностями, внутренним временем, цивилизационной трансценденцией и личными (субъективными) смыслами. Эти «технологии в пространстве технологий» создают информационное пространство цивилизации – «инфосферу», включающую в себя культуру, религию/идеологию и науку. Взаимодействие инфо- и техносферы определяет форматы организованностей, образующих социоситему. Совокупность этих форматов задает «социосферу». Можно определить стабильную, развитую цивилизационную фазу как единство техносферы, инфосферы и социосферы.

Функция физических технологий – согласование человека и Вселенной. Миссия же гуманитарных технологий – взаимная адаптация техносферы и человека. Генерализованные тенденции развития текущей фазы определяются совокупностью физических технологий, а вероятности реализации этих тенденций, как тех или иных версий истории, модифицируются гуманитарными технологиями.

Иными словами, физические технологии заключают в себе объективные возможности истории: они отвечают за то, что происходит. Гуманитарные технологии управляют субъективными вероятностями и отвечают за то, как это происходит.

В норме каждой физической технологии соответствует комплементарная ей гуманитарная – и наоборот. Эта теорема выполняется для человечества в целом, для цивилизаций и культур, для социальных групп, в том числе – семей, наконец, для отдельного человека (на этом – микрокосмическом – уровне она приобретает форму закона соответствия профессионального и личностного роста).

[4] Проблема рассогласования технологических пространств может быть интерпретирована, как приближение цивилизации к одному из двух структурных пределов: пределу сложности или пределу бедности.

Предел сложности возникает при дефиците или неразвитости принципиально необходимой управляющей технологии и представляет собой ту степень структурной переизбыточности цивилизации, при которой связность ее резко падает, а совокупность «физических» технологий теряет системные свойства. В этом случае культура уже не успевает адаптировать к человеку вновь возникающие инновации, и техническая периферия цивилизации начинает развиваться, как правило, хаотическим образом. Это приводит к рассогласованию человека и техносферы, человека и государства, человека и общества – результатом чего является увеличение числа происходящих катастроф.