Прянишников - Олег Писаржевский

Прянишников в таких выражениях заключал этот спор:

«Я вполне допускаю возможность иных построений, иного соотношения между приходными статьями баланса, чем в моем проекте, но что касается авторов, которые считают ненужным самый учет источников азота, фосфора и калия применительно к урожаю 1942 года и думают, что они знают какой-то секрет получения высоких урожаев без внесения соответственных количеств удобрений (и без знания агрохимии), то об этих авторах можно только сказать, что они напрасно считают себя материалистами».

Прянишников предупреждал: повсеместное введение у нас экстенсивного злакового травополья было бы только вредным «как по отрицательному влиянию на азотный баланс, так и прежде всего потому, что оно вызвало бы сокращение площади хлебов, в особенности озимых (наиболее ценных по большой устойчивости урожаев по сравнению с яровыми), и замедлило бы темп поднятия урожаев, так как тяжеловесные, травопольные севообороты требуют значительного срока для своего проведения».

«Если верно, — писал он в наиболее острой и наступательной статье «Травополье и агрохимия», откуда мы преимущественно заимствуем его реплики, — что когда-либо впоследствии благодаря большому количеству навоза при травополье урожаи хлебов поднимутся, то «пока солнце взойдет, роса очи выест», а травопольные севообороты длительны и тяжеловесны, севообороты же плодосменного типа гораздо скорее можно провести в жизнь, без ущерба для площади хлебов и с выгодой для урожаев благодаря улучшению азотного баланса». «Но наиболее вредным, — подчеркивал он с нескрываемой тревогой, — является не само стремление к травополью, а те, почему-то связанные с ним, попытки помешать развитию мероприятий по химизации земледелия путем выставления ряда неверных положений и попыток дискредитировать агрохимию, которая является научной базой для всех мероприятий по химизации…»

На мартовском (1962 год) Пленуме ЦК партии Никита Сергеевич Хрущев высоко оценил заслуги в борьбе с травопольем Д. Н. Прянишникова, его мужественные выступления.

У Вильямса и его сторонников явно не хватало аргументов. Потому-то они и стали на преступный путь, пустив в ход клевету и доносы. Были объявлены «врагами народа», отстранены от работы и арестованы многие выдающиеся ученые — соратники Д. Н. Прянишникова. Недвусмысленным нападкам подвергался и сам Дмитрий Николаевич.

В подобных условиях огромным мужеством со стороны ученого была его последовательная борьба за научную истину, борьба, которую только что имел возможность проследить читатель.

Но Дмитрий Николаевич вел еще и другой бой — неравный, почти смертельный. Он, конечно же, не мог поверить в виновность перед народом и страной тех, с кем рука об руку работал многие годы. Нисколько не задумываясь над тем, что сам вкладывает в руки противника грозное оружие, Д. Н. Прянишников вел посильную борьбу за их освобождение. Известно, что он добивался (правда, безуспешно) пересмотра дела А. Г. Дояренко, дела Н. И. Вавилова. Уже во время войны он шлет из Самарканда в Москву телеграмму, в которой представляет работы Н. И. Вавилова на соискание Государственной премии, тем самым высказывая не только свое отношение к этим работам, но и свое мнение о «подрывной деятельности» Николая Ивановича. На пленуме секции агрохимии и почвоведения ВАСХНИЛ в ноябре 1937 года, проходившем под председательством Прянишникова, он каждый раз останавливал клеветников, стремившихся нажить политический капиталец на деле группы «врагов народа», незадолго перед тем «разоблаченной» в созданном Прянишниковым Научном институте по удобрениям. Вот как писала об этом в те дни газета «Соцземледелие».

«Достойно удивления поведение председателя пленума агрохимии акад. Д. Н. Прянишникова. Председатель всякий раз прерывал ораторов, как только тот или иной товарищ выходил за рамки чисто технических вопросов и касался подрывной работы врагов народа в области химизации земледелия».

«Между сторонниками этих двух направлений развернулась серьезная борьба, которая не обошлась без жертв… — говорил Н. С. Хрущев на Пленуме. — Ученые, не признававшие травопольную систему земледелия В. Р. Вильямса, объявлялись врагами народа. Травопольная система земледелия, поддержанная И. В. Сталиным, начала усиленно насаждаться во всех районах страны…

Надо сказать, что Вильямс не останавливался ни перед какими средствами для того, чтобы в полемике отстоять свои взгляды, применял не всегда научные доводы. Когда Д. Н. Прянишников представил общественности свой расчет о необходимости резко увеличить производство минеральных удобрений и на этой основе обеспечить повышение урожайности, Вильямс посчитал это опасным путем для государства. Адресуясь к Прянишникову, он писал: «…Пора обдумать свои позиции. Нельзя шутить с огнем. Нужно ясно осознать, на какой стороне баррикады стоишь».

…Многие видные ученые, возражавшие против этой системы, такие, как Тулайков, поплатились за это, академика Прянишникова фактически отстранили от работы. В то же время Вильямс взошел на свой травопольный Олимп, был поддержан и получил неограниченные возможности для пропаганды и внедрения своей системы».

Бывали здесь и трагикомедии. Один из аспирантов Академии сельскохозяйственных наук имени К. А. Тимирязева, который взял темой своей работы экспериментальное подтверждение теории академика В. Р. Вильямса об исключительном значении оструктированной почвы для произрастания полезных злаков, по недосмотру кафедры отнесся к своей задаче с чрезмерным и непотребным усердием. Из чистой любознательности он проделал грандиозный эксперимент: воспользовавшись близостью неработавших мельниц, он самолично перемолол всю почву с нескольких делянок, для верности просеял ее через сито. На опытных участках, где растительный слой был сложен, по существу, из пыли и после увлажнения превращался в вязкое тесто, а застывал жестким камнем, то есть был нацело лишен почвенной структуры в понимании Вильямса, дотошный аспирант, к своему великому изумлению, снял урожай нисколько не хуже, чем на контрольных участках, где почва напоминала пышный воскресный пирог. Руководитель кафедры профессор М. Г. Чижевский в конце концов проявил все же должную бдительность, и крамольные результаты не увидели света…

Ну, а как же обстояло в то время дело с проверкой жизнью — этим самым надежным и неподкупным критерием?

Увы, его нельзя заменить, но отлично можно подменить. В развернувшейся в период культа личности бесчестной борьбе лженауки с подлинной наукой использовались все средства, в том числе и прямая подделка, грубая, беззастенчивая фальсификация.