Драгун, на Кавказ! - Андрей Владимирович Булычев

– Места для хорошего маневра тут совсем мало, поэтому будем прижиматься к ущелью и склонам, – пояснял своим командирам капитан Огнев. – Вон у того распадка, где лежат большие валуны, считайте, что стоит вражеский строй. Наше дело – обратить его в бегство. Для того, чтобы расстроить ряды перед общим ударом эскадрона, вы, Павел Семёнович, своим четвёртым взводом проводите фланкировку. Выезжаете по команде из общего строя, даёте залп из ружей примерно за две сотни шагов от валунов и откатываетесь назад, затем перезаряжаетесь и опять выходите вперёд для стрельбы. Будем считать, что неприятель смешал первые две шеренги под вашим огнём, и в это самое время мы с основными силами идём в атаку. Ещё раз повторюсь, место тут для перехода с галопа в карьер нет, так что скакать нужно с большой осторожностью, дабы не покалечить себя и коней.

Стрелять с лошади Тимофею ещё не приходилось. Чайка к близкой стрельбе была уже приучена, но, как она себя поведет, когда прямо над её головой гремит оглушительный выстрел и сверкает пламя от сгоревшего пороха, было неизвестно.

Раздался сигнал трубы, и поручик Кравцов скомандовал взводу выезжать россыпным строем.

– Ружья из бушматов долой!

Тимофей потянул своё и освободил его казённик от защитного кожуха.

– Первое отделение в резерве, второе и третье – на линию стрельбы марш! По неприятельскому строю огонь!

Слева в двух шагах от него громыхнул выстрел мушкета Савелия. Чайка ощутимо вздрогнула и прянула ушами. Затем чуть дальше ударил ещё один, с другого бока ещё и ещё. Тимофей чуть придержал лошадь и попробовал было прицелиться в самый ближний валун. Даа! Враки это всё! Стрелять на ходу была та ещё затея! Мушка ходила ходуном, и ни о какой точности тут говорить вообще не приходилось. Хотя в большую групповую цель из тридцати пуль хотя бы пяток, наверное, и должны были попасть, особенно из тех десяти винтовальных карабинов, что были во взводе.

Бам! – ударил мушкет в его руках, и он погладил кобылу по шее. Чайка достойно выдержала испытание. Вздрогнула, чуть мотнула мордой, прянула ушами, но не более того.

– Молодец, молодец, Чайка, умница, – потрепал он её гриву. – С меня гостинец.

– Аппель! Аппель! – донеслась команда подпоручика.

И развернув коней, с ружьями в руках взвод поспешил отойти за своим офицером для перезарядки.

Фланкёры сделали ещё один накат со стрельбой, отошли, и вскоре последовала общая команда к атаке. Трубачи трубили сигнал.

– Сабли вон! К атаке! Дирекция прямо! Эскадрон в атаку! Марш марш!

Полторы сотни всадников перешли с шага на рысь, а потом взяли в галоп.

Чайка летела вперёд, свистел у ушей ветер, кисть руки холодил эфес сабли.

– Стой! Стой! – трубили эскадронные трубачи.

– Стой! – крикнул командир эскадрона, и команду продублировали все офицеры и унтера.

Шагов за десять от валунов разогретые кони перешли на шаг и остановились, впереди было ущелье с пропастью.

Через пару дней под вечер прибыли те повозки, что уходили в Тифлис. По всем ужинающим артелям сразу разнеслись свежие вести: грядёт поход на Гянджу. Князь Цицианов решил не дожидаться всех тех войск, что должны были прийти с Моздокской линии, и со дня на день, уже совсем скоро, он даст команду всем имеющимся в Закавказье войскам выступать в боевой поход.

– Непростое дело будет, – дуя на ложку с горячим варевом, проговорил задумчиво Силович. – У Джавад-хана опытные головорезы под рукой. Какой уже год в страхе все окружающие татарские земли держат. Да и грузины не раз от его набегов страдали.

– Самое главное – это то, что его персы сильно поддерживают, – высказался Федот. – Поговаривают, что несколько пушек они ему недавно прислали, а ещё ружей и всякого боевого припаса.

– Это да, и я такое слышал, – подтвердил рябой Герасим. – С Шекинского ханства караван с тканями на Тифлис недавно проходил. Наш унтер Плужин купца из него разговорил, так тот поведал ему, что в августе месяце он в Гяндже был и, дескать, там хан сильно свою крепость укрепил, пушек новых на стены наставил, войско большое собрал, как перед набегом.

– Вот и пойми их там, то ли они нас готовятся встречать, то ли правда кого грабить хотят, – покачал задумчиво головой Ефим Силович. – Тут так просто не разберёшься, на этом Кавказе очень всё сильно намешано. Здесь этих ханств да султанатов столько, что у меня пальцев на руках и на ногах не хватит, чтобы все сосчитать. И каждый их правитель себя превыше другого мнит. То ссорятся они, то мирятся друг с другом, а потом в поход сообща против третьего идут. Только вчера вроде другу дружке глотки резали, глядь, а уже за одним столом на свадьбе сидят. И сильные соседи с юга, персы с турками время от времени сюда заходят и разоряют все эти земли. Вон как с теми же грузинами, которых едва ли треть от былого осталась.

– Это да, Кавказ, он всегда страдал от южных соседей, – подтвердил Федот. – А чего же, когда все местные сами по себе здесь живут. Неужто они устоят в одиночку против сильной державы? Нет единого порядка здесь, а страдает больше всего от этого простолюдин. С него ведь шкуру сдирают, а его детей и жену в рабство на невольничьи рынки гонят. Местная знать, правильно ты, Силович, говоришь, она что? Она маненько повоевала, добычу себе хорошую взяла и потом замирилась. А вот крестьянину как после набега жить, когда его дом разорённый и вся семья выбита? Хозяин сильный должоон быть, который единый порядок всем даст, буйного приструнит и от внешнего врага защитит. Чтобы, значится, жить спокойно, трудиться и не бояться за себя и за детей.

Так и сидели артельные этот вечер допоздна, судачили и гадали, что ждёт этот край впереди и их с ним заодно.

Наутро при общем построении эскадрона капитан Огнев зачитал полученный из Тифлиса приказ от главнокомандующего русскими войсками на Кавказе князя Цицианова Павла Дмитриевича.

– Владеющий крепостью Гянджа Джавад-хан Каджарский ещё в одна тысяча семьсот девяносто седьмом году присягнул на верность Российской империи. Да и сами эти земли ещё со времён царицы Тамары принадлежали Грузии, и только лишь слабостью её царей были они позже отторгнуты от оной. Российская империя, приняв Грузию под своё покровительство, не может оставить Гянджу в руках чуждых, считая её частью Грузии. К тому же с земель ханства происходят постоянные набеги в наши пределы, где убиваются мирные жители, являющиеся по своей сути уже подданными