Игры с богами - Юрий Иванович

– И не надо было меня выхватывать, – куксилась малышка. – Я же чувствую, что Кузя добрая и меня не обидит.

– Ага, то есть ты чувствуешь настроение животных?

– Ну, не знаю… Раньше у нас только собаки были. Большие такие. – Она подняла свободную руку выше себя. Озадаченный брат продолжил аккуратные расспросы в том же направлении:

– Такие огромные? Может, это и не собаки были? А лошади? Или ослы?

– Не-е! Лошади вообще громадины! – авторитетно заявила Ласка. – И громко фыркали… Собаки ложились, я на них карабкалась и потом каталась. Так здорово!..

«А ведь у неё могут быть ярко выраженные способности к дрессуре! – подумал парень. – Может, и в самом деле стоит аккуратно проверить их на гарпии? Если та ещё не улетела, конечно…»

Вслух же продолжал вопросы по теме:

– И много было собак?

– Много!.. Шесть.

– То есть ты жила в доме, возле которого было большое подворье?

Сестричка задумалась, затем внимательно, по-взрослому посмотрела на брата снизу вверх и подрагивающим голоском попросила:

– По-о-оль, а можно я не буду вспоминать о доме и о нашей маме? Там так страшно было, что я боюсь туда заглядывать…

– Конечно, милая, можешь ничего не рассказывать, – легко согласился Труммер. – Просто это всё равно потом придётся рассказать. Должен же я знать, что с тобой случилась и как ты оказалась у злобных колдунов.

Девочка потёрла лоб ладошкой и тяжко вздохнула:

– Хорошо, я попробую вспомнить… потом… – И неожиданно продолжила: – А колдуны совсем не были злобными. Нас хорошо кормили, выпускали гулять, учили очень многому. Лучше, чем в какой-нибудь школе… Одно только было плохо…

Не обращая пока внимания на последние слова, он стал уточнять:

– И долго ты у них была?

– Долго. Полжизни… – опять глянула на брата и пояснила не только словами, но и жестами: – Когда я там оказалась, была вот такой, – при этом показала уровень чуть ниже своей груди. – А сейчас вот такая.

– А много ещё детей было? Ты с ними дружила?

– Много. Но нас часто меняли, переводили в иные группы, и долго никто не задерживался в одном классе. Так что и подружиться мы не успевали.

– Ты сказала о плохом? Что именно?

Ласка скривила личико, словно собралась плакать:

– Нас регулярно подвешивали в больших сетях. Долго, очень долго… Потом так ручки болели и всё тело…

– Вас? Это кого? – Поль прекрасно помнил обезображенные пулями трупы людей разного возраста, среди которых и отыскалась умирающая девочка. Но сейчас спрашивал не о возрастном цензе людей, а об иных качествах и свойствах.

Кажется, малышка его поняла:

– Подвешивали не только тех, кто со мной учился. Там было много разных, незнакомых людей и детей, которых мы видели первый раз. Они каждый раз были новыми. И нам всем запрещали переговариваться. Даже за попытку общаться шёпотом страшно били током. Некоторые только от этого умирали.

– А что при этом с вами делали?

– Никто не мог понять, и мы, когда обсуждали потом между собой, тоже представления не имели. На нас направляли все эти неприятные машины, они так жутко гудели… порой щипало током, иногда тошнило, и мы рвали…

То есть драйды-колдуны вели крупномасштабные, бесчеловечные эксперименты над себе подобными. И уже только за это заслуживали поголовного истребления. Недаром их Бенджамин Надариэль так щемил и ненавидел. Хотя, если разобраться и вспомнить о его лабораториях, он сам был нисколько не лучше тех же драйдов.

Скорее всего, из детей контрольной группы или нескольких групп пытались вырастить каких-то особенных людей, возможно, что и с конкретными паранормальными умениями. А посторонних людей и детей постоянно брали для сравнительных анализов. Или как они там сравнивали результаты своих разработок. Не факт, что привлекаемых посторонних оставляли в живых. Раз уж применяли такие чрезвычайные меры к сохранению секретности.

Что и Ласка подтвердила, самостоятельно продолжив свой рассказ о последнем своём дне в мире драйдов:

– Мы тогда уже провисели больше двух часов, когда заревела сирена тревоги. Сразу стали закрывать наглухо все двери и отключать работающие в зале устройства. Несколько колдунов этим занимались. Ну и когда всё у нас стихло, они просто стояли рядом с сетью, прислушиваясь через наушники к своим рациям. Вроде даже обрадовались в какой-то момент и стали улыбаться. Но потом послышались взрывы, и самый старший колдун отдал вначале непонятный нам приказ: «Зачистка по наивысшему!» После чего он и остальные бросились к шкафу, достали оттуда оружие и принялись нас всех убивать. Мне тоже стало очень больно… а потом я умерла… И когда открыла глаза, увидела тебя…

Кажется, малышка справилась со своими переживаниями, и стресса случиться не могло. Но всё равно Поль присел перед ней, бережно обнял и нашептал в ушко:

– Теперь мы вместе, и у тебя всё будет хорошо!

– Я знаю, – просто ответила она.

– Идём дальше? Вон, булочная уже рядом. – Они двинулись вновь по улице, и он решил выспросить о языке: – Как я понял, драйды говорят на ином языке, чем мы сейчас с тобой. Почему же ты так свободно говоришь со мной?

Сестра дёрнула плечиками, совсем не придавая этой мелочи значения:

– Тут говорят на «древнем». И нам его преподавали специальным курсом. Но я его почти совершенно не понимала, а уж говорить точно не смогла бы. Но, когда дядя Бенджамин прогрел мою голову своими ладонями, я не только вспомнила все уроки «древнего», но и много чего нового узнала. И ваш разговор сразу стала понимать. – Подумала немного и сама спросила: – А дядя Бенджамин здесь самый главный колдун?

Они как раз вошли в булочную, при которой имелось несколько столиков. За ними можно было посидеть, объедаясь горячими сырниками. Для лучшего усвоения имелась и сметана, и повидло с вареньем разных сортов, и даже некоторые мелко нарезанные фрукты. Если кто заказывал, жена булочника или его дочь делали покупателям чай, другие напитки. Имелось молоко, соки. Так что вскоре Ласка уже вовсю уплетала вкуснейшие сырники, до ушей пачкаясь в сметане. А брат, вытирая ей личико салфеткой, пытался полно и доходчиво поведать о дэмах:

– Бенджамин Надариэль не один такой в ДОМЕ. Всего их сорок два. Из них семнадцать – женщины. При этом они не столько колдуны, как повелители всего и вся. Создатели. Демиурги. В том числе и повелители колдунов. Любых. В том числе и самых страшных, и самых сильных. С ними нельзя спорить, им нельзя возражать, любое их повеление или пожелание надо воспринимать как приказ и выполнять немедленно. А кто их ослушивается, может быть сожжён на месте, превращён в жалкую кучку пепла. И это – ещё в лучшем случае. Тех, кто очень разгневает повелителя, он или она забирают в свои лаборатории и там превращают в страшных монстров.

– Таких, как Кузя? – неожиданно спросила малявка.

– Хуже! – Парень решил раз и навсегда должным образом застращать дитя, чтобы оно в дальнейшем не подставило себя глупым словом или неосторожной эмоцией. – Вспомни сети, в которых вас подвешивали колдуны, и представь нечто, в десять раз ужаснее. Ещё тебе надо помнить, что о дэмах нельзя упоминать плохо, нельзя их осуждать вообще и уж тем более запрещено агитировать остальных людей на бунт против властелинов или на попытку покушения на них. Дэмы в своём секторе могут оказаться в любой точке как лично, так и просто подслушать. А после этого, так и не появляясь, испепелить молниями любое количество виновных.

До малышки, кажется, дошло. Она сидела с надкушенным сырником, с приоткрытым ртом и ошарашенно пялилась на брата. Но когда чуть пришла в себя, оказалось, что замерла она не от ужаса. Потому что с непонятным восторгом спросила совершенно не по теме:

– А где они столько молний берут?

– Ты чем слушаешь? – досадовал Поль. – Тебе толкуют об опасности и уважительном, смиренном отношении к дэмам. Какая нам разница, откуда у них молнии? Тем неосторожным, которые сгорели и развеялись прахом, плевать, откуда молнии: из кармана или из пистолета. Нет их! А почему? Да потому, что вели себя глупо! Поняла?

Малая послушно закивала и вновь с хрустом вонзила свои зубки в румяный сырник. А ведь самые главные наущения ещё не закончились:

– Ну и в каждом секторе есть два человека, которые во время отсутствия дэма властны над всеми остальными людьми безраздельно. Это главный консул и управляющий. Сами они носят на себе амулеты высшей защиты, и уничтожить их очень и очень сложно. Зато сами они имеют право пристрелить любого недовольного или подозрительного человека. Их тоже никто ослушаться не имеет права.

– Управляющий – это тот старенький дедушка, которому триста лет? – вспомнила Ласка своё пребывание в Имении и приятное омовение.