Лашарела - Григол Абашидзе

Во всех этих разговорах была доля истины. Посол обязан был все выяснить, обо всем расспросить и потом доложить царю о том, что он слышал, и о том, что он сам думает по этому поводу.

Слух об уничтожении хорезмийского войска в горах Курдистана, видимо, преувеличен сторонниками халифа, но грузинские послы сами видели оборванных беглецов, которые больше походили на бродяг, чем на воинов победоносного шаха. На обессиленных лошадях, грязные и измученные, появлялись они на хамаданских улицах, устремлялись ко дворцу султана и исчезали за воротами.

Но если все это было правдой, если войска хорезмшаха действительно погибли в Курдистане, а в восточные пределы государства вторглись кочевники, тогда уход грузин из Адарбадагана следовало считать преждевременным. Георгий Лаша вывел свои войска из этой страны, следуя совету Маргвели. Грузины покинули крепости, завоеванные целой немалых жертв, и добровольно отступили. Маргвели, чтобы избежать столкновения с могучим хорезмийским войском, посоветовал своему государю покинуть Адарбадаган. Так неужели это было преждевременным? Побежденный хорезмийцами Узбег бежал и скрывается в горах. А если окажется, что судьба обернулась спиной к хорезмшаху? Тогда Адарбадаган окажется без хозяина, и в таком случае уход грузин из владений Узбега не простая ошибка, а нечто более серьезное…

У посольского шатра послышался конский топот. Потом слуха Маргвели достиг приглушенный разговор. Полость откинулась, вошел раб и доложил по-грузински:

– Пожаловал некий хорезмийский вельможа, он просит свидания с вами.

Хорезмийский вельможа повел Маргвели по безлюдным улицам Хамадана. Через потайную дверь они проникли в шахский дворец, поднялись по лестнице, затем спустились вниз и очутились перед кованой железной дверью. Застывшие стражи безмолвно отступили и впустили Маргвели в покои шаха.

Яркий свет на мгновение ослепил Маргвели. Пол и стены зала были скрыты коврами. В глубине на шелковых подушках возлежал шах в парчовом халате. Перед ним стоял маленький столик с фруктами, сластями, шербетом. В углу сидел писец с раскрытой книгой и пером наготове.

Маргвели издали поклонился шаху.

– Подойди ближе, гость из Гурджистана, сегодня я желаю иметь с тобой тайную беседу и угостить тебя.

Склоненный до земли Маргвели выпрямился и медленно подошел к хорезмшаху.

– Присаживайся, отведай яств наших, а после поговорим, – произнес Мухаммед.

Маргвели сел напротив него.

– Хвалят грузинское вино, а я хочу попотчевать тебя нашим, улыбаясь, сказал шах и подал знак писцу.

Тот встал и, наполнив золотую чашу для Маргвели, задержал в руках кувшин и уставился на своего повелителя.

– Я правоверный мусульманин, к вину не привычен, соблюдаю заповедь Магомета, да благословит аллах род его, и пью только шербет, – как бы извиняясь, проговорил султан и дал знак писцу налить шербета.

Маргвели было известно, что мусульманские правители всенародно кичились строгим соблюдением всех заповедей своего пророка, но в вине себе не отказывали, и если не на виду у всех, то тайком прикладывались к чаше и подчас пили не меньше христиан.

Маргвели не впервые находился за столом у иноземного владыки. Царский посол всего должен был остерегаться, быть начеку. Напитки бывают разные: бывает так, что один глоток пьянит, отнимает разум и развязывает язык.

Маргвели отодвинул от себя чашу с вином.

– Правда, я из страны виноградных лоз, но с юности питаю отвращение к вину… Если великий султан позволит, и я выпью немного шербета для утоления жажды.

Хорезмтах, приподняв бровь, поглядел на посла.

– Воля твоя, но только знай, я не думал напоить тебя, ибо хочу говорить с тобой о таких делах, обсуждать каковые можно только на трезвую голову.

Мухаммед дал знак писцу налить гостю шербет. Сам отпил немного и, откинувшись на подушки, будто между прочим, спросил:

– Сколько воинов может выставить ваш царь?

Маргвели не ждал этого вопроса.

– Войско самих грузин превосходит сто тысяч, но когда царь призывает войска вассальных владетелей, то на поле боя подчас собирается и вдвое больше.

В то время грузины выставляли восьмидесятитысячное войско, и посол немного преувеличил, больше прибавить он побоялся – шах мог не поверить.

– С таким войском гурджистанский царь легко займет Багдад. Халиф любит похваляться, искусен в интригах и кознях, но у него маленькое войско, да и тем руководить он не призван.

Маргвели превратился в слух.

– Грузинскому послу, наверное, ведомо, как недостойно ведет себя багдадский халиф. Он дошел до того, что нанимает убийц-исмаилитов и тайно подсылает их ко мне, сеет вражду с соседними государствами, поднимает на бунт моих подданных. Собор имамов уже постановил низложить халифа, и нам только и оставалось, что возглавить войско и занять Багдад. Но тебе, верно, ведомо, сколь бескрайни наши владения. У нас уже появились иные спешные дела, и мы должны вернуться в столицу.

Султан говорил напыщенно, не упомянув о настроениях правоверных и гибели войска в горах Курдистана, будто это не шло в счет.

– Мне сейчас не до коварного изменника, но и не хочется оставлять его безнаказанным.

Мухаммед сжал кулак и угрожающе потряс им.

– Я открою грузинскому царю путь к Багдаду, пусть займет столицу Ирака, низложит и возьмет в плен халифа.

Маргвели, широко раскрыв глаза, глядел на хорезмшаха: из его уст слышал он то, что превосходило его самые смелые мечты.

– Мы не желаем доли в добыче, – продолжал шах. – После занятия Багдада и пленения халифа грузинский царь уступит нам Багдад. За труды свои он получит большую часть Адарбадагана и власть над атабеком Узбегом.

Мухаммед на мгновение замолк. Потом поглядел в глаза Маргвели и, улыбаясь, спросил:

– Как относится грузинский посол к нашим решениям?

Если бы его спросил об этом кто-нибудь другой, Маргвели с восторгом вскричал бы: "Это не только ваше желание, но и исконная мечта всех грузин!" Но перед хорезмшахом он сдержался и ответил согласно своему положению:

– Мое мнение о столь великом начинании не будет иметь большого значения для великого шаха. Если будет на то ваша воля, то я доложу обо всем нашему царю. Мне кажется, что решение шаха придется по душе Георгию.

– В таком случае как можно скорее сообщи о наших намерениях царю Грузии. Завтра утром получишь от нас письмо для передачи царю Георгию. С вами поедут и наши послы. Если грузинский царь одобрит наш план, известите меня о его согласии. Об условиях похода и будущих границах поговорим после: вместе с нашими послами вы прибудете в мою столицу для завершения переговоров.

Георгий Лаша был обрадован прибытием хорезмийских послов и письмом султана Мухаммеда. Царь тайно собрал малый совет и ознакомил визирей с посланием султана. Грузинские визири, мечтавшие о величии Грузии, освобождении Иерусалима и исполнении завета Тамар, были воодушевлены новостями.

Царь разложил карту Ближнего Востока. Он ясно видел, какие выгоды сулил Грузии этот поход.

Минуя без боя Адарбадаган и Ирак и заняв Багдад, грузины с огромным войском входили в тыл теснимого с запада Египта. Если и крестоносцы начнут наступление из Дамьетты, то Саладин со своими союзниками будет отрезан, и ему ничего не останется делать, как сложить оружие.

При наличии обеспеченного со стороны хорезмийцев тыла взятие Багдада казалось нетрудным делом. Ирак был богатой страной, а о багдадских сокровищах и казне халифа ходили легенды.

Хорезмшах не требовал доли из взятой в халифате добычи, поэтому грузинских военачальников ждали огромные богатства, но намерения их шли куда дальше.

В Палестине у грузин было много монастырей, и часть богатств грузинских царей непрерывно текла туда в виде пожертвований и даров.

Теперь грузины могли не только освободить от неверных Иерусалим и Палестину, но и присоединить их к своему царству. То, что совсем недавно было недоступным даже в мечтах, сейчас казалось легко осуществимым и окрыляло грузинских полководцев.

Царь снарядил посольство к хорезмшаху, опять возглавляемое Маргвели.

В числе послов было несколько военачальников и знатоков ратного дела.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Эти четыре пса Темучина вскормлены человечьим мясом: они привязаны на железные цепи, у них медные лбы, отточенные зубы, языки словно шило и железные сердца. Вместо конской плети у них кривые сабли. Они пьют росу, седлают ветры, в битвах пожирают человечье мясо. Теперь они спущены с цепи, они истекают слюной, они радуются. Эти четыре пса: Джебе, Хубилай, Джелме и Субудай.

А между тем с востока на Грузию надвигалась грозная, никому дотоле не ведомая сила. Настороженная тишина объяла находящиеся к юго-востоку от Грузии страны. Точно душный зной опустился на землю, замерло все живое. Великая гроза, всепожирающий огонь шел с востока. Подобно птицам и зверям, чувствующим приближение лесного пожара и спасающимся бегством, из Средней Азии двинулись на Ближний Восток караваны купцов, паломники, бродячие дервиши – искать убежища.