Спрятанная местью - Кара Фьер

почувствовать в машине, когда я исследовала его тело руками. Но вид… Даже в кино я не видела такой потрясающей фигуры у актеров: высокий рост, крепкие и широкие плечи, сильные бедра, и пресс, состоящий из твердых мышц. Мускулы на его руках каждый раз сокращались, когда он наносил удар.

Дверь позади меня скрипнула, и я задержала дыхание, когда Фабио резко обернулся, оставив свое занятие. Черт! Я так засмотрелась, что не заметила, как облокотилась на дверь, открывая ее больше и входя в комнату. Его глаза сощурились, и он стал разматывать бинты на своих руках. Бинты! Даже не боксерские перчатки. Он с такой силой наносил удары, что наверняка сбил костяшки пальцев в кровь. Однако я не могла увидеть этого, так как мой взгляд был прикован к его. С невозмутимым выражением он стал приближаться уверенными шагами. Его тяжелое дыхание эхом отражалось от стен тогда, как мое просто застряло где-то в горле. Его энергия была всепоглощающей: когда он остановился примерно в метре от меня показалось, что из комнаты выкачали весь воздух.

— Почему ты не спишь, Габриэлла? — он спросил это твердо, почти грубо. По шее пробежала стая мурашек. Сразу вспомнился наш недавний поцелуй в машине.

— А ты? — прошептала я, когда смогла разлепить губы, даже не заметив, что уже стою не в коридоре, а прижимаясь к стене в комнате.

— Я тренируюсь, как видишь. — он обвел помещение руками. Его тон был холодным, будто мыслями Фабио находился не здесь, а где-то далеко. Меня в очередной раз мучил вопрос: что же с ним произошло? Моментами он становился таким отстраненным, что это причиняло боль. Меня пугали эти чувства, потому что они были слишком сильны, распаляя мой внутренний огонь так, что оставалось только в нем сгореть. А Фабио был как тот легкий ветерок, раздувающий пламя все пуще и пуще.

— Почему ты делаешь это сейчас? Или мафия, как и в игре просыпается ночью? — усмехнулась я.

— Я не в настроении для шуток. — заявил он. — Если хочешь что-то сказать — говори. — он бросил снятый бинт на пол, и принялся за второй.

— Я хочу сказать, что не понимаю тебя. — я сглотнула от нервов. Возможно, я перегибаю палку и лезу не в свое дело, но мне так хотелось узнать, чтобы покончить с нашими странными отношениями.

Отношениями.

У нас даже не было никаких отношений. Мы целовались один единственный раз и то, Фабио сделал это только для того, чтобы попробовать. Я не могу знать, интересую ли я его в этом плане серьезно. После его признания в том, что все это время я была жива благодаря ему, мои внутренности превратились в желе, а тело потеряло четкое очертание. Я будто парила в воздухе и это было ново для меня. Я знаю, что ненормально влюбляться в такого человека, тем более что я ничего не знаю о нем. Может у него есть свои мотивы, но я не могу знать точно, а поэтому остается только намекать. Все-таки спрашивать напрямую — это черта таких девушек как Лилиана и Виктория.

— Ты думаешь, что должна? — спросил он тихо, делая шаг ко мне.

— Хотелось бы. — мой голос едва слышен, из-за шума в ушах. Стук сердца заглушает собственное дыхание. Жар его тела опаляет меня, потому что он стоит едва не касаясь меня, отчего в животе просыпается стая бабочек, и уже вполне привычное желание провести рукой по его щеке, а затем зарыться пальцами в его густые волосы.

— Зачем? — Фабио наклоняет голову, но не отводит пронзающего зеленого взгляда.

— Ну… — я запинаюсь, не осмеливаясь произнести то, что вертится на языке, опуская голову и разглядывая свои босые ноги.

— Что ну? — требует он, и я вздрагиваю, когда его рука касается моей шеи как тогда — в машине. Будто он снова хочет меня поцеловать, притягивая к себе. Я смотрю на лицо этого мужчины и понимаю, что пытаться держать свои чувства в узде — уже невозможно. Он проник своими черными нитями в мое сердце и связал его цепкими узлами. Теперь он решает: расцвести ему или разбиться в дребезги.

— Ты нравишься мне. — выдаю я, и сразу же закрываю глаза, словно это отменит мои слова или спрячет от его взгляда. По лицу распространяется пламя, когда я слышу, как он сглатывает и его рука крепче сжимает заднюю часть моей шеи. — Боже, я не знаю, как это случилось. Мне не должен нравится преступник. Может это стокгольмский синдром..? — мямлю я, но меня прерывает хриплый смех, который заставляет кровь бурлить.

— Знаешь… — слышу я его глубокий голос. — Это самое худшее признание, которое я когда-либо слышал.

Мои глаза распахиваются, и я знаю, что он видит в них гнев.

— И много у тебя было таких признаний, Фабио? — спрашиваю я неожиданно серьезным тоном, что смешит его еще больше. Я ощущаю нашу близость: как при вдохах наши груди соприкасаются, и я каждый раз чувствую, что мой желудок переворачивается, когда понимаю, что стою с полуголым Фабио.

— Ты уже ревнуешь, а? — протягивает он. В его глазах блестят лукавые огоньки и от этого мне становится так светло на душе, что хочется прокричать ему слова любви, но, если он услышит такое, боюсь, сбежит. Однако видеть, как тьма покидает его всегда холодное лицо, и уступает место игривой улыбке, стоит того, чтобы рискнуть.

— Нет.

— Нет?

— Да, нет.

— Так да или нет? — смеется он, притворяясь, что не понимает, что я имею ввиду. Я хмуро смотрю на него.

— Хватит смущать меня. — я стараюсь держать дистанцию, но его тело едва не прижимается к моему. — Тяжело говорить такое человеку, которого должна ненавидеть.

— Я не спорю, обезьянка. Но раз уж ты решила быть смелой, как думаешь, что будем с этим делать? — он задумчиво заправляет мне прядь за ухо. Даже не понимая, что в этот миг мое сердце трепещет.

— Я не знаю. — мямлю я, но все мое внимание сосредоточенно на его руке, которая теперь соскользнула с шеи на талию. Его пальцы вырисовывают узоры на моей спине.

— Не знаешь… — шепчет он, и его горячее дыхание опаляет мое ухо. — Может, ты хочешь, чтобы я снова тебя поцеловал? — его рука на моей спине напрягается, и он притягивает меня ближе к своему телу. Чтобы удержать равновесие, я машинально кладу руку на его грудь, и меня сразу же обжигает его горячая кожа все еще влажная от пота. Но почему мне не противно? Почему я хочу припасть губами к его твердым мышцам? И что вообще он