Жандарм - Никита Васильевич Семин

зачем же это им? — повернулся я к Юле, на которую тут же чуть не шикнула ее мама. Остановило ее лишь мое присутствие.

— Он за рабочих радел. Заставлял богатых промышленников деньги тратить на обустройство их быта.

— Так ведь и бомбисты могли на эти слухи рассчитывать, — заметил я. — Им же лишь бы народ поднять. А тут — никто на них и не думает, зато недовольства дворянами много. Для них же генерал-губернатор Козлов — первейший конкурент за умы рабочих.

Юля удивленно посмотрела на меня. Под таким углом она на событие не смотрела. Как и многие другие рабочие. А может неспроста? Может, им как раз и не дают это сделать? Если других версий не услышу, то это первый вывод, что я напишу по заданию Алексеева по этой ситуации.

— Ну, вам виднее, — закруглила пошедший не по ее плану разговор купчиха. — Спать уже пора. Юль, тебе завтра еще к Ольге Романовне на виолончель.

Девчонка намек поняла правильно и, попрощавшись, покинула кухню.

Утром первым делом пошел на поиски Василия. Надо решить его проблему и тогда уже с его помощью искать поход к остальным мужикам, на которых я до этого откровенно «забил». Кто же знал, что с ними нужно налаживать чуть ли не приятельские отношения? Детины в работном доме не обнаружилось — ушел на работу, как и положено. Пришлось отправиться на предприятие, где он был чернорабочим. Навыков на что-то более серьезное, кроме перетащить что-либо тяжелое, у него не хватило. Отсюда и зарплата у него была одна из самых низких. Неудивительно, что он стал «подрабатывать».

До стекольной фабрики дворян Патрушевых я добрался на извозчике. Там кликнул пацаненка, что с коробкой в руках мчался куда-то по двору, и за трехкопеечную марку уговорил его позвать Василия, описав внешность детины. Не думаю, что здесь есть второй такой. Вскоре мужик подошел к воротам, поминутно оглядываясь.

— Господин жандарм, — тихо свистяще прошептал он. — Вы чего так прямо среди бела дня-то? Мне же руки никто не подаст, ежели прознают, что я вам помогаю. Да и бригадир осерчает, коли заметит, что меня нет.

— Ты к лекарю хотел, так?

— Сейчас? — обрадовался он.

— Да. Пройдем без очереди. Он тебя осмотрит и уже скажет — сможет помочь или нет.

— Так... а кто ж меня отпустит-то? — огорченно озадачился Василий.

— Так договорись с бригадиром! Скажи, что захворал и как раз к доктору идешь. Иначе, какой из тебя потом работник будет? Ты ведь и не соврешь совсем.

— То же верно, — задумался мужик. — Я мигом!

Примчался Василий через десять минут и не один. Вместе с ним пришел хмурый худой мужичок с бородой в ладонь, робой с частыми опалинами и широкими ладонями со следами ожогов.

— Вы стало быть, ваше благородие, Ваську забираете? — спросил он меня в лоб.

— Да.

— Не извольте за дерзость, но с чего бы вам о нем так печалиться?

— Услуга за услугу. Он мне помог комнату подешевле найти, а я ему в ответ пообещал с врачом свести.

Мужичок, удовлетворившись моим ответом, кивнул и попросил вернуть работника как можно скорее, а то приказчик заметит и пострадает вся бригада.

После этого мы прямым ходом двинулись в больницу к Догомышу. Посетители смотрели на меня со скрытой злобой, когда я, не обращая внимания на очередь, прямиком прошел к кабинету врача. Сзади неловко плелся Василий, внезапно оробевший перед приемом.

— А, это снова вы, — встретил меня Владимир Иванович. Под глазами у него были синяки от недосыпа, да и сам врач выглядел не очень хорошо. Совсем он себя загонял, полностью отдаваясь своим пациентам. — Ну показывайте, кого привели.

— Вот, — шагнул я в сторону, указывая на Василия. — Ему в драке в пах прилетело. Теперь мается, боится без детей остаться.

Поманив рукой детину, врач указал ему на стул напротив себя и приказал снимать портки. Через пять минут мы уже выходили из кабинета. Счастливый Василий постоянно оглаживал пах, не обращая внимания на косые взгляды окружающих, и уже витал в облаках, мечтая, как он воспользуется вновь обретенной возможностью ходить по бабам.

— Ну как? Сдержал я свое обещание? — когда мы покинули больницу, вывел детину я из его мечтаний.

— Да. Благодарствую, господин! По самый гроб обязан буду!

— А что про своих друзей скажешь? Акинфея с Сергеем? Они ко мне как относятся?

— Боятся они вас, — пожал тот плечами.

— Это плохо. Нам теперь вместе работать и я не хочу, чтобы меж нами был страх. Ты вот меня боишься?

— Опасаюсь.

— Но страха нет?

— Так вы же мне ничего дурного больше и не делали. Наоборот, — бесхитростно заявил мужик.

— Вот и им донеси мысль, что меня не надо бояться. Я даже могу помочь, если нужда какая есть. Скажи — меня не бояться надо. И не враждовать, а сотрудничать. Вы мне помогаете, а я вам. Понял?

— Что уж тут не понять, — пожал плечами Василий.

— Тогда держи, — дал я ему пять копеек и подмигнул. — Дуй на фабрику, чтобы бригаду не подвести. И мои слова не забудь передать.

— Сделаю.

Разобравшись с детиной, я облегченно выдохнул и, спросив время у вышагивающего городового, отправился к Большому театру. Скоро меня снова ждет встреча с Лидой, и пропускать ее я не намерен!

— Господин, — внезапно подергал меня за рукав мальчонка лет десяти.

Я уже минут пятнадцать вышагивал вдоль театра, а Воронцовой все не было, что заставляло меня изрядно нервничать. Недовольно посмотрев на мальчика, я раздраженно спросил.

— Ну чего тебе?

— Вас Григорием звать?

— Да.

— Вам просили передать, — протянул он мне записку и тут же поспешил скрыться с глаз.

Знакомый аромат духов от записки лучше любых иных подписей дал мне понять, от кого она. Но что же случилось с Лидой, что она не смогла прийти?

Глава 23

«Здравствуйте, Григорий Мстиславович. Я не забыла про нашу встречу, но обстоятельства не позволяют мне прийти к вам. Надеюсь, вы простите мне это. Однако, если вы проявите настойчивость, то мы сможем увидеться уже сегодня. В семь часов в Императорской Военно-медицинской академии начнет свою деятельность кружок по фехтованию. Это единственное место, куда