Исправительная академия - Алекс Хай

мне в голову пришла, пожалуй, самая нелепая идея, которую можно было вообразить.

— Хотите прекратить соседство, почтенная Моряна? — улыбнулся я. — А если я попытаюсь вам помочь так, что вы особо ничем и не будете рисковать? Только и у меня будет к вам одна просьба…

Глава 23

Озерная владычица прищурила глаза и скользнула по мне снисходительным взглядом.

— Предлагаешь обмен? Услугами? И что же ты можешь предложить мне такого, что я не властна сделать?

Я пожал плечами.

— Выгнать колдунов с острова, например.

— Думаешь, мы этого не можем?

— Полагаю, если бы могли, то уже выгнали бы… Либо вас это соседство не так уж и достало, раз вы ничего так и не делали почти за сотню лет.

За моей спиной раздался возмущенный ропот. Не хотелось быть непочтительным, но у меня и правда было мало времени. Я должен был добраться до суши, позвонить, спасти товарищей… И все эти подводные приключения совершенно не вписывались в мои планы.

Так что разговор будет коротким. Либо договариваемся о сотрудничестве, либо расходимся.

— Твою наглость оправдывает лишь юный возраст, маленький богатырь, — процедила владычица, но было заметно, что моя непочтительность была ей поперек шерсти. Или чешуи…

— Если я выйду на сушу, то смогу сделать так, что колдуны на острове перестанут вас беспокоить. Уж не знаю, кто там из вас сильнее, кто кому надоел и какие у вас конфликты. Мне до этого дела нет. Я просто говорю о том, что смогу с этим помочь. Но при условии, что вы вернете меня на берег.

Пальцы Владычицы крепче сжали драгоценную острогу.

— Ты не вправе просить нас о чем бы то ни было, гость, — прозвенел ее голос. — Мы не помогаем тем, кто принадлежит Тьме. Потому что Тьма поглощает все, чего касается, и делает своим. Ты уже забрал дар, который не должен был тебе принадлежать, юный богатырь. И должен быть благодарным за это. У тебя будет шанс отплатить добром. Но не сейчас. Ты поймешь, когда.

Она ударила острогой по полу — да так сильно, что во все стороны посыпались искры и осколки вымощенного самоцветами пола. Водяные девицы вскрикнули и заметались, мельтеша перед глазами, словно маленькие напуганные рыбки. Я инстинктивно зажмурился — и вовремя: искры становились все ярче, белее… Словно съедали пространство вокруг себя…

А затем кто-то отвесил мне крепкую пощечину…

— Тише ты! — проскрипел надо мной чей-то голос. — Убьешь же.

— Ничего, пускай очухается. Василича зови. Он вишь какой холодный — точно проторчал в воде не пойми сколько. И башка разбита — видишь? Кровит… Помощь нужна пацану. Давай, бегом! Одна нога здесь, другая там.

— А рыба…

— В жопу себе эту рыбу засунь хвостом наружу! Человек помирает, не видишь, что ли?

Я застонал и попытался пошевелиться.

— Тихо ты, — чья-то рука легла мне на плечо. — Тихо, пацан. Не шевелись лучше.

— Что… Где я?

— Мы тебя из воды выволокли, — проскрипел голос. — Нахлебался ты изрядно, едва откачали. Хорошо хоть, тебя на банку выбросило — там и подобрали. Все почти кончилось, парень. Просто полежи. Сейчас фельдшер прибежит — и залатает тебя. Надеюсь…

С трудом разлепив один глаз, я увидел склонившегося надо мной косматого мужика со всклокоченной седой бородой. Трудно было определить его возраст: то ли очень хреновые сорок, то ли отличные семьдесят.

Голова была как чугунная. Мои лопатки неудобно упирались во что-то твердое и острое. В ногах скользило и копошилось что-то холодное. Рыболовная сеть… Да и запах был соответствующий.

И, кажется, я лежал в лодке.

Рыбак наклонился чуть ближе и прищурил выцветшие глаза на обветренном лице.

— Говорить можешь? Себя помнишь?

— А… Ага.

— Славно. Башка сильно болит?

Еще как! Затылок ломило так сильно, словно меня огрели по нему увесистым булыжником.

— Весьма, — прохрипел я. — Мне бы аспиринчику.

— Тебе бы не аспиринчику, а в больничку, дурень! Видать, здорово ты ударился. Мы когда тебя в лодку затащили, ты все какую-то чепуху нес. Про владычицу озерную и девок речных. Как будто разговаривал с кем-то, да никого рядом с тобой не было. Мы с Ленькой пытались тебя растолкать — да куда там… Потом увидели, что у тебя башка вся в крови, и погребли к берегу. Только сейчас вот ты очухался. Звать-то как?

Я слушал рассказ рыбака, не зная, что и думать. Нет, реально было похоже на бред или на видение. Может я все-таки смог пробраться под бурей по дну… И тогда меня наверняка отнесло на банку, шарахнуло о камни и…

Черт его знает, как именно проявился дар Софии. Не сдох — и ладно.

— Володя, — прошептал я. — Из Оболенских. Сын княжий.

— Опять бредишь?

— Вот те крест, мужик. С острова я. Сбежал. Там бунт. Я одаренный. Меня отправили потому, что только у меня был шанс перебраться через бурю…

Я молол первое, что пришло в голову, приплетая к этому часть правды. Ну не стану же я растолковывать первому встречному всю эту историю про тайную тюрьму, садистов-надзирателей и солдат-подростков?

Рыбак не сводил с меня бледных, почти рыбьих, и жутковатых глаз.

— То-то я и думаю, чего это тебя купаться в майке да трусах в июне понесло… Ленька-то поначалу подумал, ты спьяну в воду прыгнул — ну и допрыгался. Любит у нас тут молодежь летом с палатками стоять.

— Пожалуйста, — я крепко ухватил рыбака за плечо. — Мне помощь нужна.

— Это я вижу. Ладога тебя изрядно помотала.

— Да не в этом смысле! Сообщить нужно! Связь нужна!

Рыбак с усилием разжал мои пальцы.

— Да погоди ты! Хорош вскакивать! Сперва надо хотя бы голову тебе перемотать. Щас Ленька приведет Василича. Потому как если ты княжий сын, то, уж прости великодушно, если ты в моей лодке коньки отбросишь, то меня со свету сживут. Так что сначала башку тебе