Красно-розовый город - Дэйв Дункан

Она снова рыдала. Слишком поздно! Демон фортепиано лишил ее материнства, и она сдалась демону алкоголизма – и это разрушило все.

Но Лейси… у Лейси же талант, правда?

Нет. Слова не выходили.

– У Лейси всего лишь способности к музыке.

Она только обманывала себя в надежде на то, что Лейси удастся сделать карьеру, какую не удалось сделать ей самой. О Боже! Как же она мучила Лейси, заставляя заниматься музыкой?

Стоявший рядом Джерри кусал в тишине губы.

– Я сказал правду: я люблю тебя, Ариадна. Ты любишь меня?

– Я… я не знаю. Я не могу сказать так быстро. Я очень привязалась к тебе. Я… я восхищаюсь тобой. Это верное выражение?

Это прозвучало так вяло в сравнении с его словами! Она ободряюще улыбнулась ему, вдруг осознав, насколько зависят люди от лжи, как горька может быть эта неразбавленная правда.

– Джерри, – произнесла она, – это не из-за того Смит-Вильямса.

– Правда?

– Ты не трус, Джерри.

– Я… не… – Он был поражен.

– Глупый! – сказала она. – Ты не приказал бы остальным прыгать над вражеской территорией, если бы надеялся довести самолет домой. Сколько ты летел еще после этого?

– Часа два… больше…

– Ты не трус, – повторила она. – Ты просчитал шансы. Ведь ты пришел бы сегодня на помощь Киллеру, если бы Тиглат не помешал, правда?

– Да! – ответил он – и был удивлен и одновременно счастлив оттого, что смог произнести это здесь, в обители Оракула.

– Значит, ты не трус, вот и все.

На лице его вспыхнула радость… вспыхнула и тут же погасла.

– Ты любишь Киллера?

Она отвернулась.

– Я…

– Ну?

– Я не знаю, как я отношусь к Киллеру, – ну, по крайней мере это не надо больше таить.

– Он может предложить гораздо больше, чем я, – произнес Джерри с убитым видом.

Этого она уже не вынесла.

– Если я поняла тебя правильно, ты… это гадко! – крикнула она. – Это не производит на меня впечатления, скорее наоборот! Он будет хуже Грэма. И мускулы его меня тоже не привлекают! В физическом плане я привязана к нему не больше, чем ты, Джерри Говард!

Наступила тишина – они с Джерри поражение смотрели друг на друга, а отражение ехидно смотрело на них из зеркала.

Правда?

– О! – произнес Джерри, так и не понимая.

– Но… – Она и сама еще толком не разобралась. – И все же он словно гипнотизирует меня. – Он обладает той же харизмой, тем же обаянием, что и Грэм. Если он позовет меня к себе в постель, я пойду… – Правда! Ох, черт! Что она сказала?

Джерри взял ее за руку и ласково улыбнулся.

– Я знаю. Может, когда он разберется с нами обоими, мы сможем наконец заняться друг другом?

– Возможно! – Опять Киллер! Вечно этот Киллер! Она так и не знала еще, хочет ли остаться.

Она хотела остаться.

Но ее материнский долг…

– Пилоты, бросающие свой экипаж… – сказала она. – А что насчет женщин, бросающих своих детей?

Джерри начал заикаться, но в конце концов выдавил из себя:

– Если ты вернешься, Карло убьет тебя.

Правда?

– Что? – переспросила она.

Джерри почему-то торжествовал. Он повернулся к ее отражению:

– Она спасла Киллера! Неужели Мера ничем ей не обязана? Скажи!

Отражение кивнуло со вздохом:

– Хорошо. Из-за исключительности случая я нарушу правила. Карло более известен под именем Хасан Ареф. Он террорист, великолепно подготовленный и ужасно удачливый, специалист по дистанционно управляемым взрывным устройствам. Обычно он не работает по частным заказам, но два его компаньона угодили в тюрьму. Гиллис согласился защищать их в случае, если твоя машина вернется из поездки благополучно – без тебя.

Она поперхнулась. Грэм! Джерри выругался сквозь зубы.

– Это дешевле, чем платить алименты, – не без ехидства пояснило зеркало.

– Ты помеха для него. Ты дважды останавливала машину, чтобы перекусить; за это время они запросто могли арестовать тебя по обвинению в похищении детей. Они этого не сделали. Присутствие в доме двух мужчин оказалось для них сюрпризом, но они отвезли бы остальных – как нежелательных свидетелей куда-нибудь в мотель. А потом бы вернулся Карло… Три трупа в сгоревшем домике в Северной Дакоте вряд ли кто соотнес бы с исчезновением в Колорадо одинокой миссис Гиллис. Это было бы даже лучшим решением, чем предполагавшаяся раньше безымянная могила.

– Видишь? – крикнул Джерри. – И если ты вернешься, ты ничего этого не будешь помнить. Ты остановишься где-нибудь на ночлег, и они расправятся с тобой! Это же ясно!

Верно!

– И еще одно ясно, – перебил Джерри Оракул, – что его будущее может быть еще более жалким, чем его прошлое. Вернись он позже, его принял бы за демона Киллер, вооруженный автоматом. Мир избавился бы от Хасана Арефа или Карло Веспуччи – вот в чем заключалась цель вашей операции!

Джерри запнулся и вспыхнул.

– А вместо этого мы с Киллером сами впустили его?.. Поэтому демоны собрались так быстро?

– Он демон? – спросила Ариадна.

– Он носил в себе большого демона, – ответил Оракул. – Да и Гиллис ненамного отставал. Вот почему они пережили появление Астерия в доме – они и так уже принадлежали ему. Но для сегодняшней материализации Минотавра требовалось много демонической энергии, и Астерию пришлось высосать ее из вас всю до капли. Разумеется, если они вернутся во Внешний Мир, они могут заразиться снова.

– Если? – переспросила Ариадна.

– Пусть их решение тебя не беспокоит. Оно тебя не касается.

Она так и не могла решить окончательно.

– Тогда посоветуй мне, если у тебя столько ума! – крикнула она зеркалу.

Интересно, выходит ли Оракул из себя?

Ее отражение улыбнулось, но уже не так ехидно и более ласково, чем раньше.

– Тебе известна притча о Соломоновом решении? – спросило оно.

– Конечно. – Две женщины предъявляли права на ребенка, и Соломон предложил им разделить его поровну между ними; настоящая мать отказалась от своей доли. Но при чем это?

– Я умнее Соломона, – заявил Оракул, – и я могу воплотить его замысел.

Что говорит тебе эта легенда о природе любви? Что такое любовь, Ариадна?

Она вытерла глаза и вымученно засмеялась.

– Боюсь, если мне надо ответить на этот вопрос, мы можем простоять здесь годы… Если любовь означает, что счастье любимого человека важнее, чем собственное счастье… это можно назвать любовью?

Женщина с улыбкой кивнула:

– Не так плохо! Помогает?

Да, это помогало. Если верить Оракулу, ей нет смысла возвращаться, ибо Карло убьет ее в ту же ночь. Правда, она до сих пор не была уверена в том, что верит Оракулу.

Но любовь… Она подумала о Лейси, страдающей за пианино. Она подумала о Лейси, обнимающей Мейзи. Даже о Лейси и Пегги. Она посмотрела на измученное ожиданием лицо Джерри и поняла, что хочет, чтобы и он был счастлив.