Некромантка 2 (СИ) - Лакман Дарья

— Турцел!? — они звали его, кричали, но мужчина словно испарился. Побегав так пару минут, добравшись до своего места ночлега, они остановились. Немного запыхавшись, Мару вытер влагу с лица.

Переглянувшись с ним, Имельда закрыла глаза и втянула носом воздух, сложив руки у груди в замысловатую фигуру. Время словно застыло для нее, замерли капли дождя, перестали дрожать листья деревьев, Мару оцепенел, так и не вдохнув до конца полную грудь воздуха.

На миг все замедлилось, движение остановилось на краткую долю секунды, чтобы тут же вновь продолжить свой ход. За такой краткий срок она сумела моментально успокоить быстрое сердцебиение и бег мыслей.

Девушка сосредоточилась и успокоилась, перед глазами привычно замерцали цветные потоки. Ей ничего не стоило отринуть кривые беспокойные узоры аур местной флоры и увидеть еще свежие следы человека. Она увидела давнишние отпечатки их троих, что вели сюда. Потом совсем свежие, более яркие и четкие, следы ее самой и Мару — это они ушли к домику. А вот след Турцела уходил совершенно в другую сторону. И Имельде совершенно не понравилось, в какую сторону вели его следы.

— А шальным все нет покоя… — вздохнула Имельда, потирая глаза.

***

Они шли по лесу, на который уже давно опустилась вечерняя тьма. Ночь еще не полностью вступила в свои законные права, но кроны деревьев сделали свою работу, и в лесу уже было темно, влажно и прохладно.

Они могли бы бросить бандита, не ходить никуда на ночь глядя, но у них обоих была как минимум одна причина, чтобы найти и вытащить Турцела оттуда, куда он по собственной глупости залез. Имельда также как и Мару понятия не имела в какой стороне находится столица. Чутье девушки в таком деле пасовало, и она даже приблизительно не могла сказать, куда им двигаться. Попросту не получалось почувствовать столицу на таком большом от себя расстоянии. Так же, как Турцела и несчастных куриц, хотя они были значительно ближе. Но причина, по которой она не видела их, была другого рода…

След Турцела вывел их к небольшой опушке, скрытой от любого взора случайно забредшего путника естественной преградой из засохшего кустарника и таких же мертвых деревьев. Как именно Турцел сумел сюда забраться — загадка. Сейчас путники могли наблюдать в потемках ночи среди густого кустарника очертания приземистого домика и сарая, что стоял рядом. И Имельду беспокоила вовсе не тьма, а то, что было внутри этой тьмы.

Неожиданно для самой себя, Имельда поняла, что улыбается. Кровь ускоряла свой темп, сердце отбивало все ускоряющийся ритм, а в груди зарождалось какое-то неясное чувство радости и предвкушения. Она вдруг почувствовала себя настолько живой, что все прошлые беды показались сущим пустяком. А то, что ждало ее впереди, было полной противоположностью. Имельда поднялась, выпрямилась, покопалась в сумке, подготавливая какие-то пузырьки и блокнот; она знала, что там, в отличие от Мару. Он непонимающе схватил ее за руку, предостерегающе заозирался, но девушка спокойно отцепила его от себя.

— Идем, — продраться сквозь кустарник было не просто, но, оставив пару клочков волос и одежды, тем самым заплатив за «вход», они сумели-таки пройти. — И все же… как он сюда забрался? Вот же неуемный. Ума как у ракушки…

Удивительно, но вместе со страхом у Имельды на лице было неотъемлемое выражение детского любопытства. Видимо, так маскировался тот самый животный ужас, который испытываются все люди при виде древних монстров. Мару затравленно молчал, потому что у него не было никакого опыта в некромантии. И за Имельдой он шел исключительно потому, что она ему так сказала. Хотя, лучше сказать, приказала, когда пояснила, что если у нее ничего не выйдет, то ему все равно не жить. А так, хоть вместе помрут.

Вблизи избушка оказалась чуть больше, но все равно она была старой, сырой даже на вид и явно не жилой… Ни света, ни дыма из печной трубы, никакого намека на тепло. Тот сарай, что стоял рядом с избушкой был ничем иным, как курятником. И он выглядел более обжитым и уютным, чем сам домик. В полной тишине отворилась дверь. Мару сделал шаг назад, и вместе с ним сухо захрустели кусты и деревья вокруг поляны. Из них безмолвно шагнули темные невысокие фигурки.

Волосы встали дыбом на телах обоих путешественников. Это были детские фигуры, но это уже давно были не дети. Покров ночи не дал рассмотреть все неприятные детали, но и без них было предельно ясно, что вокруг не было ни одного живого.

— Как мы их не заметили? For’regs integgre yahte, — с сильным от волнения акцентом произнес Мару, невольно перейдя вновь на свой язык.

— Мы? — сглотнула девушка. — Как я их не заметила… — напряженно пробормотала девушка, схватила Мару за руку и потянула к избе.

Внутри воздух был затхлым и спертым, но не пахло ни плесенью, ни гнилью. Здесь все было настолько мертвым, что ни один грибок не рос в темных влажных углах. Здесь было одно небольшое окно с треснувшим стеклом и печь, но она уже слишком давно не топилась и служила полкой для каких-то книг и толстых сборников. В темноте трудно было понять обстановку, но Имельда по смутным очертаниям догадалась, что изба завалена разными свитками и писаниями. Турцел лежал безвольным мешком у печи. Курицы рядом не было.

Имельда стремительно приблизилась, села и положила руку мужчине на лоб, быстро просмотрев его ауру.

— Он просто без сознания, — донесла она до Мару, который то и дело осматривался. Ему здесь очень не нравилось. Имельда достала одну склянку из сумки и сунула ее под нос Турцелу, но тот не отреагировал. — Ну, же, давай. Вставай, — она шлепнула его по щеке, но действие все равно не возымело эффекта.

— Он не восстанет, пока я не дам разрешения.

Путники замерли. Голос, раздавшийся из угла, из-за входной двери, был сухой и как будто натянутый, похожий на шуршание тех самых костяных лепестков. Входная покосившаяся дверь с сухим шелестом закрылась обратно, ведомая костлявой рукой. Во тьме угла горели двумя зелеными точками нечеловеческие глаза. Комната на мгновение погрузилась во тьму, а потом небольшим зеленым огоньком вспыхнуло пламя над костлявой рукой хозяина этого дома. Зеленые волокна света были столь же похожи на привычное пламя костра, как бабочка на орла. Этот источник света скорее напоминал пучок извивающихся полупрозрачных змей, что решили вдруг светиться, но никак не привычный огонь. Этот неестественный свет вырвал из тьмы сухую костлявую фигуру. Называть тощим это существо было бессмысленно: от мышц у него осталось лишь напоминание под пергаментной почти прозрачной кожей. Они покрывали кости, стягивая их воедино и не давая распасться. Со сморщенного черепа свисали пряди серо-коричневых волос, которые в свете зеленого пламени казались иссушенными водорослями. Тонкие губы едва могли прикрыть неровный строй белоснежных зубов, которые, казалось, вовсе не пострадали от времени.

Имельда, уставившись на невольный оскал этого существа, вмиг поняла, для чего были собраны те зубы из ее мешочка. Причина оказалась весьма тривиальной и простой, но в той же степени отвратительной и мерзкой. Это была обычная «вставная челюсть» для лича.

Мысли стадом баранов пронеслись в голове девушки за считанные секунды, а в подтверждение им лич растянул свои почти несуществующие губы в некоем подобии на улыбку. Мару в немой нерешительности мял рукоять меча, не зная, что предпринять. Кинуться на чудовище в попытке пустого героизма или все же засунуть свою мужскую гордость подальше и спрятаться за спиной более-менее опытного некроманта? Пусть даже и женщины.

Имельда словно почувствовала эти метания Мару и встала чуть перед ним, заслонив руку, в которой он держал меч. Ладони вспотели, голова загудела от обилия тех воспоминаний, что хаотичным калейдоскопом начали бить по девушке. Пауза затягивалась, но лич решил, что негоже так встречать «гостей» и первым взял слово.

— Быстро добрались, — степенно прошелестел он, встав перед дверью. На нем были какие-то обноски, висевшие на костлявом теле грязными полуистлевшими тряпками. Они едва скрывали ноги и пах, обнажая при этом выступающие ребра при каждом лишнем движении.