Проект Атман - Кен Уилбер

Теперь — если вернуться состояниям Бардо, — у души, находящейся уже в тонкой области (Чоньид), есть и самость — заменитель, и мир — заменитель. Отдельная самость, воображая себя космоцентрической и неуязвимой, устраивается наблюдать за божественным пространством, где разворачиваются тонкие видения, звуки и архетипические блаженства, затопляющие теперь ее сознание. Эти замещающие удовлетворения действительно доставляют удовольствие, но это длится недолго. Какой бы божественной и архетипической ни была эта область, она все же является всего лишь заменителем, и у души постепенно начинает расти протест против ее умиротворяющих божеств.

Если бы душа могла в этой точке принять смерть и трансценденцию отдельной самости, она бы немедленно возвратилась к Единому в качестве этого Единого. В «Бардо Тхотрол» об этом сказано очень ясно. Но душа убегает от смерти и жертвования, и таким образом мирные божества начинают трансформироваться в гневных. «Поэтому, — говорится в «Бардо Тхотрол», — после прекращения появления Мирных и Владеющих Знанием Божеств, пришедших тебя приветствовать, начинают появляться пятьдесят восемь изрыгающих пламя и пьющих кровь гневных божеств, которые есть в сущности те же самые Мирные Божества в своем измененном аспекте» [110].

Поскольку душа теперь действует в тонкой области с тонким Эросом и тонким инцестом, она уязвима для тонкой кастрации. Танатос, Шива и Царь — Смерть, — вот кто теперь буквально врывается на сцену с кровожадной яростью. А такого самость никак не ожидала! Она полагала, что ей досталась вся сладость и весь свет, когда, отвергнув Единое, она выбрала взамен менее интенсивную область тонких божеств. Но ведь всюду, где есть «другое», есть и страх; теперь здесь есть «другое», потому что здесь есть граница. Божественное «другое» — это просто божественный ужас. И в доказательство этого через тонкую область проходят пятьдесят восемь кровожадных ужасных божеств.

Из‑за своего тонкого инцеста, душа открыта для тонкой кастрации. Но в ходе эволюции самость прогрессирует вверх, проходя через ужас кастрации и тревогу разделения, принимая смерть частного уровня и тем самым трансцендируя этот уровень с помощью Агапе — любви. Не так обстоит дело в процессе инволюции. Самость не принимает смерть своей наличной структуры — по сути дела, она просто уходит от ужаса. Как говорится в «Бардо Тхотрол», самость «падает в обморок» или «лишается чувств» от ужаса. В более современных терминах, она вытесняет всю тонкую область, мирную и гневную, и делает ее полностью бессознательной. Душа «падает в обморок» — впадает в беспамятство — теряет сознание, и потом «приходит в себя» уже в следующем низшем бардо, даже хотя она сама затеяла всю эту драму и определяла весь ход событий.

Таким образом, успокоительная миссия проекта Атман на тонком уровне терпит полных крах: в конце концов, у самости — заменителя тонкой области нет иммунитета против смерти и гневной, изрыгающей пламя и кровожадной судьбы всех отдельных самостей и замещающих субъектов. Самость — заменитель не обещает бессмертия и нескончаемого совершенства; ведь она, в сущности, не является первичным и автономным двигателем самости и «другого»; она не космоцентрична, не героична, не богоподобна. И потому, когда надвигаются угрозы реальной Смерти и Танатоса, тонкая самость съеживается и в ужасе «теряет сознание», чтобы очнуться уже в следующем бардо. Трансляция терпит неудачу, и следует трансформация. А раз самозамыкание перевешивает Агапе — любовь, то эта трансформация направлена вниз. Инволюция продолжается.

Стадия третья: Сидпа Бардо

Итак, усилия индивида найти заменитель Атмана забросили его на стадию Сидпа Бардо, в область грубого — рефлексирующего ума, где этот ум начинает обращаться к грубому физическому миру в поисках заменителей. В этой области душа переживает интенсивную битву инцеста/кастрации, представленную в «Бардо Тхотрол» ужасающим приговором от Господина Жизни (Эроса) и Господина Смерти (Танатоса). А какова форма инцеста на данном уровне? По словам «Бардо Тхотрол»: «О, благороднорожденный, в это время тебе предстанут видения совокупляющихся существ мужского и женского пола. Если [все идет к тому, что] тебе придется родиться мужчиной, то тебя охватит чувство принадлежности к мужскому полу, и ты будешь испытывать интенсивную ненависть к отцу, ревность и притяжение к матери [для женщин наоборот]» [110].

И вот мы здесь, перед входом в самую низкую из всех областей — плеромную и уроборическую — с телесно — сексуальными инцестом и кастрацией, с Эдипом и Электрой, с принципом удовольствия, с Фрейдом и всем остальным. Самость — заменитель теперь является грубой — рефлексирующей, тяготеющей к телесно — ограниченным формам, тифонической и уроборической, а ее замещающие удовлетворения сводятся к простому гедонистическому удовольствию и сексуальному облегчению. Согласно «Бардо Тхотрол», если в этом видении единения мужчины и женщины душа пытается разделить их, то она придет к новому рождению с этой парой в качестве родителей. Ее простой проект Атман сводится к попытке быть космоцентричной, разделяя родителей друг от друга, героически похищая женщину у мужчины — что она и делает буквально — а затем, в страхе перед надвигающимся кризисом, в очередной раз впадает в беспамятство, вытесняет всю область Сидпа, и, появляясь из материнской утробы, пробуждается уже в грубой области, слитая с плеромой и забывшая обо всем, что с ней произошло.

Амнезия и промежуточное состояние

Но взгляните, через что только не пришлось пройти душе для того, чтобы родиться! Из предельного Единства, ясного света вездесущей Дхармакайи, через тонкое состояние Самбхогакайя, божественное и озаряющее блаженство, через грубо — рефлективную ментальную область стадии Сидпа, и, наконец, — в грубое тело и плеромное возрождение. Через все это. И индивид был всем этим. В опыте Бардо он начал свой путь как Бог, а закончил как тифон. Он не может вспомнить ни единой вещи из того, что происходило в промежутке…

Вот что происходит: мы видели, что на каждой стадии инволюции душа конструирует самость — заменитель и мир — заменитель. Причинное (если рассматривать его отдельно), тонкое, ментальное и телесное создавались в качестве замещающих образований, чтобы самость представала бессмертной, богоподобной, вечно сущей и космоцентрической. Но на каждой стадии эти заменители, в конце концов, терпели неудачу, и самость, — в ужасе от угрозы своего собственного исчезновения, — не принимала смерть своих заменителей, а просто замыкалась в себе и отступала в испуге. «Переход от одного бардо к другому, — пишет Эванс — Вентц, — аналогичен процессу рождения; индивид приходит в себя из одного обморока или транса, потом из другого, пока не заканчивается третье [и последнее] Бардо…» [110]. Поэтому индивид «представляется движущимся вспять [то, что мы называем инволюцией или трансформацией вниз], шаг за шагом, во все более и более низкие состояния сознания» [110]. Поиски Целостности такими способами, которые ей препятствуют, побуждают индивида создавать для себя все более жесткие, узкие и ограниченные формы самотождественности. Индивид, ищущий Атмана такими способами, которые его заведомо предотвращают, вынужден создавать заменители, которые содержат все меньше сознания и все меньше. Так создается спектр сознания.

Но поскольку каждую из этих «ступеней нисхождения» сопровождает обморок беспамятства, то вся их последовательность становится бессознательной — не разрушается, не устраняется, не упраздняется, а именно делается бессознательной. Это означает, что все высшие уровни присутствуют, но просто забыты (или, если хотите, в случае инволюции было бы уместно говорить о вытеснении высших уровней или об их насильственном экранировании от осознавания).

И легко понять, что результатом всей такой последовательности забывания является фоновое бессознательное. Все высшие состояния бытия пребывают свернутыми и заключенными в фоновом бессознательном новорожденного. Они пребывают там в результате инволюции и существуют как некий недифференцированный потенциал. Развитие или эволюция является развертыванием свернутых структур, начиная от самой низкой и вплоть до высочайшей: от тела к уму, а затем к тонкой и причинной структурам.

Мы уже поняли, что в эволюции каждая из этих структур возникает в качестве замещающего удовлетворения и отбрасывается, как только перестает удовлетворять. И теперь мы можем видеть, что все они появляются в эволюции в качестве заменителей потому, что каждая из создавалась в качестве заменителя в процессе инволюции. Самость может снова восходить по этой инволюционной цепи заменителей, только если испробует их все, найдет каждую из них неудовлетворительной, примет ее смерть и тем самым трансцендирует ее — то есть будет делать все то, от чего она отказывалась в процессе инволюции. Но самость заново развернет цепь бытия только до той точки, в которой она примет замещающие удовлетворения (телесные, ментальные, тонкие, или причинные заменители) в качестве удовлетворительных. На этом частном уровне возникает инцест самости, она принимает его суррогаты за реальные вещи, ее Эрос одерживает верх над Танатосом, она не станет подвергаться тревоге разделения из‑за трансценденции этого уровня и умирании для него, и следовательно, эволюция полностью останавливается (в этой жизни). Самость в этой своей жизни приблизилась, насколько смогла, к Первоисточнику (при этом все еще воображая, что она и есть Источник). В состоянии Бардо, после своей физической смерти, она будет потом инволюционировать до той стадии, до которой она эволюционировала. Высоко эволюционировавшее существо полностью избежит инволюции вообще: на первой же стадии Ясного Света эта душа останется Единством, останется Ясным Светом, — она не скорчится перед лицом Бога, не отшатнется от объятий вечности; и, отказавшись создавать какие бы то ни было замещающие субъекты и объекты, никогда не родится снова в качестве отдельной самости (хотя может избрать для себя новое рождение в качестве тулку, аватара или бодхисаттвы, — ведь окончательное просветление ждет только тех, кто дает обет не «уходить», пока не освободятся все).