Чеченская рапсодия - Юрий Иванов-Милюхин

На ее сиденьях нежились в солнечных лучах, пробивающихся сквозь занавески на окнах, парень и девушка. На голове парня был надет серый котелок, едва закрывавший буйные светлые волосы, серый пиджак из шотландского сукна в крупную коричневую клетку удачно подчеркивал его широкие плечи, такими же были и брюки. На ногах красовались коричневые штиблеты из крокодиловой кожи. Довольная улыбка на полусонном лице молодого человека говорила о его умиротворенном состоянии. На левой руке парня поигрывал синими лучами крупный перстень, а за расстегнутым воротником белой рубашки извивалась толстая золотая цепь с фигурными звеньями.

Такой же расслабленной выглядела и его миловидная спутница, на плечи которой был наброшен легкий плед из шотландской шерсти. На голове у нее примостилась маленькая соломенная шляпка с алой лентой, она была приколота пышным светлым волосам, уложенным в высокую прическу. Статную фигурку девушки обтягивало голубое шелковое платье с отложным белым воротничком и с зеленым поясом по талии. На ногах были надеты розовые шелковые чулки с белыми носками поверх них и туфли с маленькими каблучками. На груди путешественницы переливалась радугой крупная золотая брошь, усеянная драгоценными камнями, на пальцах обеих рук посверкивали огнями небольшие золотые перстеньки.

Молодой человек почмокал губами и поудобнее привалился спиной к мягкой спинке сиденья, на его лице отражалось долгожданное блаженство. Годы учебы остались позади, золотая медаль получена. Путь в большую жизнь был открыт, оставалось с пользой провести положенный по закону отпуск, а потом окунуться в настоящую работу. И когда Ингрид предложила жениху совершить путешествие на ее родину и посетить родовой замок семьи Свендгренов на острове Святого Духа близ столицы Швеции города Стокгольм, он воспринял это с удовольствием. Родители девушки уехали домой сразу после начала летних каникул. Ее отец не раз и не два предлагал будущему зятю перейти под его надежное крыло, но Захар решил строить жизнь собственными силами. Приняв предложение невесты, он поставил условие, что после поездки в Швецию они обязательно отправятся на Кавказ, где живут его родители. Они должны были благословить молодую пару перед свадьбой, намеченной на конец осени. Девушка согласилась с радостью, она оказалась легкой на подъем. Перед отъездом Ингрид проинформировала жениха, что она возьмет с собой шкатулку со своими побрякушками и лучшие платья, потому что светские балы, в том числе в их родовом замке, пока еще никто не отменял. Она сказала, что будет рада, если Захар примет в них участие и покажется с нею вместе перед сиятельной шведской публикой.

И еще одно обстоятельство не позволяло ей отпускать от себя надолго молодого человека — она полюбила Захара и не представляла жизни без его пленительных объятий и крепких поцелуев, отдаваясь им без остатка. Ингрид не боялась, что возлюбленный совершит необдуманный поступок, после которого она лишится невинности. Это уже было не так важно, потому что их успел благословить сам император Российской империи Николай Первый. Но Захар доказывал свою сдержанность уже много раз, он сам выводил ее из любовного транса, чем иногда даже смешил. Он похлопывал ее по щекам, а когда глаза у нее открывались, вливал через распухшие губы целый стакан холодного морса.

Любовь Ингрид к Захару резко обострилась, когда она проведала об уже состоявшейся дуэли между ним и его однокашником Дроздовым. Она знала этого нервного хлыща, который кода то предлагал ей руку и сердце, но получил категорический отказ, и обомлела, когда Антон, друг Захара, рассказал ей, что дуэль закончилась легким ранением жениха, пистолет которого, направленный в небо, дал осечку. Захар потребовал повторения поединка, он никогда не бросал начатое дело, и девушка не сомневалась в том, что ее избранник доведет его до конца и в этот раз. Ее любовь возросла многократно и даже превратилась в томительную назойливость, которая мешала свободно воспринимать окружающее и от которой невозможно было отделаться. Только отъезд Дроздова принес девушке долгожданное душевное равновесие.

Впереди показались пограничные столбы, полосатая будка и шлагбаум, перекрывавший дорогу. Солдат с двуглавым орлом на высоком кивере перебросился с кучером несколькими словами, через стекло кареты окинул равнодушным взглядом пассажиров, притянул к себе ружье с примкнутым штыком и встал во фрунт, показывая, что все в порядке. Офицер, переминавшийся на обочине, махнул рукой в белой перчатке, пестрая перекладина поползла вверх, экипаж стронулся с места.

— Зачем солдаты стоят посреди леса? — пробормотал себе под нос Захар, наблюдавший за церемонией сквозь полуприкрытые веки. Он снова всмотрелся в густую хвойную чащобу, обступившую дорогу со всех сторон. — Какая здесь глухомань, зимой, наверное, волки бродят стаями.

— Тут медведи-шатуны водятся, — отозвалась спутница. — И лоси, и олени, и дикие свиньи. И рыси по деревьям скачут.

— Ингрид, ты проснулась? — повернулся он к ней.

— Я не спала, Захар, — улыбнулась девушка, которой с трудом давалось произношение русского имени.

Получалось что-то вроде "сакхаар", так же во времена учебы называли его студенты, уроженцы Ревеля. Впрочем, он тоже быстро переделал шведское имя Ингрид в более доступное Ирина и часто звал так свою нареченную. Или Ирэн, тем самым признавая заграничный акцент.

— Я уже начинаю ощущать свою родину по запаху, — сказала она.

— Это как же?

— У нас много таких же хвойных лесов, в которых полно зверей и грибов.

— А разбойники у вас водятся?

— Зачем тебе плохие люди?

— На Кавказе их полно, без оружия шагу не ступишь.

— В Швеции они тоже есть, как и здесь, в княжестве Финляндском. Кстати, государственным языком здесь до сих пор является не русский, а шведский, так что толмач нам не потребуется, — собеседница взглянула на спутника и продолжила разговор по затронутой им теме. — Но это беглые преступники, зачастую приговоренные к смертной казни. Терять им уже нечего.

— А на Кавказе их приговаривать некому. Приходят на русский берег, разбойничают и снова возвращаются в свои аулы на правом берегу Терека. Они живут еще по законам тейпа — родового клана.

— И здесь саамы еще живут в чумах. Это такие шалаши с дырой наверху, в которую уходит дым от костра.

— По-черному, значит, топят, — Захар потянулся, окончательно сбрасывая с себя остатки дремы. — Горцы живут в саклях с печами из глины, они называются тандыры. Но они все как один знают русский язык, — он не удержался и подковырнул невесту: — Скоро и ваши туземцы по-русски загутарят.