Тропою Толтекв - Виктор Кувшинов

Понимая, что это не кукла, Женя чувствовал, как груз ответственности все больше начинал давить на его плечи. Казалось бы: какой ответственности, и перед кем? Но так уж он был по дурному устроен: слишком все всерьез воспринимал. Может этот, отдельный персонаж еще и не созрел до самых высот духа, но суммарно, чувства всех Женькиных порождений уже явно перетягивали его собственные. Да и кто смог бы замерить их и его чувства?

«Что может сделать родитель для своих детей?» - думал Женька, глядя на любопытно рассматривающего его якорь ангела: «Делать их счастливыми – глупо. Счастливы блаженные в дурдоме. Их нужно сделать самостоятельными и дать им поле для деятельности, разъяснив по пути, что к чему. Но это и ежу понятно!» Гораздо сложнее было решить, стоит ли им рассказывать совсем уж все? «Приятно было бы мне, если кто-нибудь в деталях рассказал, что я являюсь испорченной копией, действительно самостоятельного и развитого прототипа?» - Женьку передернуло от такой перспективы – это казалось моральным убийством. Какой смысл жить и ощущать себя чьим-то бледным отражением? Тем более что, начав свое существование здесь, эти ангелы уже не были больше просто отражением – они начинали действовать и творить, пусть, для начала только самих себя.

Наконец Женька почувствовал, что у него выкристаллизовалась понимание того, что нужно со всем этим делать: он разъяснит им общие принципы строения астрала, и место душ с ангелами в нем; скажет, что случайно породил их своими фантазиями, но не заикнется ни словом о том, что где-то существуют их прототипы. Он выправит и соединит все эти якоря, чтобы все его порождения смогли жить, дружить и исследовать астрал. И уйдет…

Он не сомневался, что уйдет. Жить и постоянно видеть пародию на свое прежнее существование – выше его сил. Легче сразу сойти с ума. Он не знал, куда и как уйдет – может, просто останется висеть один посреди этой черной пропасти, но уйдет.

***

Хорошо все распланировать и чувствовать себя этаким Наполеоном на Куликовом поле, но с чего начать? Женя даже не мог подумать о созданной им долине на ложном Сэйларе. Но вот как быть с другими? Решил идти, начиная с последнего своего впечатления о Земле, начав с вопроса к Булю, бродящему по берегу речки:

- Ты уже освоился здесь?

- Да, я будто все вспоминаю. Там у тебя в доме должен быть даже телевизор и много книжек. Я кстати не все читал…

- Очень хорошо. Теперь ты знаешь, что всегда, вспомнив это место, сможешь вернуться сюда. Учти, оно будет открыто только для тебя, так что если за тобой что-нибудь увяжется в астрале, можешь всегда сюда сбежать, – проинструктировал своего «ребенка» Женя и вдруг сообразил: «Господи! Их же всех нужно еще учить безопасности в астрале, тем более в таком сумасшедшем!» Но ангелу только сказал. – Буль, не хочешь с Федей пообщаться?

Буль, конечно же, захотел…

Женя представил себе Федькину физиономию, и спустя мгновение оказался перед ним. Здешний Федя доверчиво вышел на контакт, даже не спросив, кто его зовет. А может и почувствовал дружеский посыл. Женя с любопытством оглядывался: они сидели у приятеля в квартире, и все было на своих привычных местах.

- Ты телевизор смотрел? – сходу начал свою провокационную деятельность Женька, но к его радости, друг ловко выкрутился:

- Да нет, тебя вот жду.

- А чего ждешь-то? Хотя брось! Не в этом дело. Хочешь, Буля позову?

- А разве это возможно? – недоверчиво спросил приятель.

- Здесь и сейчас, возможно!

- Тогда давай! – легко согласился Федька, будто почувствовав, что больше не нужно учить чему-либо своего друга.

Вызвав Буля, Женя начал инструкции с объяснениями, откуда и кто взялся, и что делать, чтобы зажить нормальной жизнью. Они даже сели на Ниву, и он постарался «прорисовать» в деталях ближайшие районы города. Кем или чем являлись пешеходы, попадающиеся по пути – не хотелось думать. В крайнем случае, ангелы сами разберутся - теперь это их мир.

Потом они нашли Стасика и Женя попытался вправить тому мозги. Было не очень понятно, насколько это удалось, но агрессивности у данного персонажа, с потерей цели для мучительства, поубавилось. Все шло нормально, пока Федька не вспомнил о Славе и Таше.

Женьке снова пришлось крепко задуматься: он не хотел пробуждать к жизни копию Таши, а значит, и Славку лучше было оставить таким, какой он был: молодым пацаном. Но дальше следовал, казалось бы, закономерный вопрос, от «закономерности» которого, у Женьки волосы вставали дыбом: является ли тот, молодой Федька и этот, с залысинами, одним и тем же созданием, или у многодетного папаши будет сразу два кудрявых персонажа, не считая Буля? Да и вообще, происходило ли действие в школьные годы и поиски кладов в одном и том же якоре или у Женьки уже сазу два любимых города? «Вот, мать-перемать! Доигрался…» - он так и завис мыслью, боясь пойти в мир своей молодости.

Заметив замешательство своего патрона, Федя решил проявить инициативу и спросил:

- Ты чего нахохлился? Может, поделишься проблемой?

- А и поделюсь, – этот вопрос натолкнул Женю на мысль, как проверить целостность и неделимость приятеля. – Слушай, а расскажи-ка мне, что с нами было с того момента, как мы поехали к твоему отцу смотреть первый раз компьютер?

Федя послушно стал рассказывать. Женька же пытался отлавливать разницу между реальными событиями, случившимися чуть не два десятка лет назад, и произошедшими в его здешней фантазии. Насколько он мог припомнить, тогда у Федькиного отца не было машины, и он не мог их подвезти с работы. Начало драки этот Федюня тоже вспомнил.

- Все! Надеюсь, мне понятно. Ты помнишь те события, которые случились с нами именно здесь. Оставайтесь с Булем – пивка попейте или телик посмотрите, что ли... – Женька решился идти туда: во времена его юности. Но сосредоточившись на тех воспоминаниях, он понял, что ничего не произошло – вокруг по- прежнему была все та же комната с двумя его великовозрастными чадами.

Странно. Похоже, я или стер старый якорь, или временной континуум и здесь не позволяет просто так отмотать время назад, - Женя решил попробовать разорвать эту связь, банально выйдя в черноту астрала. Теперь он уже действовал осторожней, сосредоточившись на тех же событиях, только представив их на день позже знаменательной драки…

Что-то получилось: он почувствовал себя все тем же десятиклассником, стоящим посреди родной и неприбранной улицы беспокойных девяностых годов. Сходу сориентировавшись, он побежал в направлении Славкиного дома. На проезжей части была черная жижа недотаявшего снега, но тротуары еще держались, так что ему пришлось осторожничать, чтобы не поскользнуться. «Эко я натуралистично распредставлялся», - думал он пробираясь к Славкиному подъезду. Время было около полудня, и приятель оказался дома, подсвечивая все вокруг приличным фингалом под глазом.