Веятари - Велл Матрикс

решила взять задание гильдии, несмотря на собственный страх. Впрочем, это было правильным решением, и теперь мне не так страшно. Если телары будут слабыми — мы точно справимся. Я просто больше не буду выбирать сложные задания.

Что-то внутри меня противится такому решению, но я отмахиваюсь от этого чувства. Я все делаю правильно, потому что иной выбор меня убьет.

Я больше не советуюсь с Лиаром, выбирая задание от гильдии. И не обращаю внимания на его недовольство, все так же пресекая любые попытки поговорить. И я буквально кожей ощущаю его растущее разочарование. Он начал понимать, что прежняя я не вернулась и вряд ли уже вернется. А мне страшно думать о том, чем это может для меня обернуться.

Никогда не думала, что я такая трусиха.

Постепенно жизнь вливалась в новую колею. Я привыкала к новым реалиям, все отчаяннее загоняя стыд за свою беспомощность вглубь себя. Лиар вел себя безупречно, не настаивал ни на чем, от чего я отказывалась, сражался с теларами и не выказывал ни малейшего неудовольствия. Однообразные дни сменялись один за другим, превращая жизнь в бесконечную тоскливую рутину. И мне начало казаться, что так теперь будет всегда.

И от этого хотелось рыдать в голос. Я не хотела такой жизни. Сколько себя помню, я мечтала защищать людей от телар, и теперь чувствовала себя ничтожеством. Ведь формально я веятэ, а по сути — бесполезна чуть меньше, чем полностью. И у меня просто нет сил это изменить. Умом я понимаю, что даже с увечьем можно сражаться, приспособиться к нему, если много и упорно тренироваться. Но я просто не могу себя заставить. Каждый выход из комнаты — это усилие над собой. И я в какой-то мере понимаю, что это не нормально, что так не должно продолжаться. Но ничего не делаю.

Когда я подумала, что Лиар ушел, эта мысль встряхнула меня. Но этого хватило совсем ненадолго. Я все еще прячусь от мира в своей раковине, и никаких улучшений не чувствую.

Может, все же было бы лучше, доведи тот телар дело до конца? Стоит ли цепляться за жизнь, радости в которой не осталось?

Стоя в душе, я мрачно размышляла, есть ли способ покинуть этот мир так, чтобы Лиар этому не помешал. Он ведь упрямый и считает, что должен заботиться обо мне. И, наверное, в этом главная проблема. Для него я — долг, обуза. Если бы только он искренне желал позаботиться обо мне, я была бы самой счастливой девушкой в мире. Но я о подобном даже не мечтаю, понимая, как это бессмысленно.

Из мрачных размышлений меня вывел короткий звук. Скрипнула дверь душевой ниши, меня обдало холодным воздухом, а затем ко мне шагнул Лиар.

Голый.

Конечно, в том, что в душ приходят без одежды, нет ничего странного. Но обычно в душ заходят, когда он свободен…

— Занято, — я торопливо отвела взгляд от роскошного тела своего атари.

Голос мне изменил — настолько неожиданным оказалось появление Лиара. Я понадеялась, что он не заметит моего волнения за шумом воды. А затем пришло понимание — это ведь моя комната, что он вообще тут делает? У него есть свой душ!

— Я знаю, — совершенно спокойно ответил Лиар. — Но нам надо поговорить, а ты постоянно от меня сбегаешь. Отсюда не сбежишь.

Я посмотрела на него, собираясь возразить — и с досадой поняла, что Лиар прав. Он перегородил мне дверь, мимо него я никак не пройду. И уши заткнуть нечем.

— Давай ты уйдешь, а я чуть попозже приду к тебе, и мы поговорим, — предложила я.

— Нет, — он покачал головой. — Твое чуть позже затянется на целую вечность, я тебя знаю. Мы поговорим здесь и сейчас.

Он шагнул ко мне, и я оказалась прижата к стене. Теперь точно не сбежать… но мне почему-то и пытаться не хочется. Мы соприкасаемся голой кожей, и это рождает во мне странные чувства.

Довольно приятные.

— И о чем же ты хочешь поговорить? — я вжалась в стенку, стремясь увеличить расстояние между нами.

Я смотрела в его глаза, стараясь абстрагироваться от осознания, что мы оба стоим голые под душем. Ну мяушки-котяушки, о каком серьезном разговоре в подобном положении может идти речь?!

Лиар осторожно коснулся моего лица — с правой стороны, заставив меня вздрогнуть. Маску я сняла перед душем, и теперь стояла перед атари во всем своем уродстве.

— Лисса… — мое имя он прошептал, и от его тона что-то во мне сладко заныло. — Я люблю тебя.

Я моргнула. Раз, другой, попыталась что-то сказать, но от изумления будто дар речи потеряла. И все же сумела выдавить приглушенное:

— Что?!

— Я люблю тебя, — повторил он терпеливо и положил вторую руку мне на затылок, а затем скользнул ею вниз, к ягодицам, вжимая меня в себя. — И хочу тебя.

В его голосе зазвучали странно-томные нотки, и его желание я почувствовала весьма недвусмысленно.

Но…

Этого не может быть! Он не может любить меня, желать и… склоняться ко мне с вполне однозначным намерением поцеловать. И его глаза не могут темнеть от страсти при взгляде на меня. Я же…

— Лиар! — возглас у меня получился истеричным. — Ты с ума сошел! Я ведь твоя веятэ! И безродная! И изуродованная, ты что, решил подшутить надо мной?!

— Я не шучу, — тихо и серьезно ответил он. — И мне все равно, какой у тебя статус, или происхождение, или шрамы… Они не портят тебя. Ты — лучшая девушка из всех, кого я встречал. Сильная. Бесстрашная. Умная. Честная. Справедливая. Жизнерадостная. Ты всегда смотрела на мир с таким жизнелюбием… Ты даже не представляешь, как напугала меня в то утро, после ранения, когда в твоем взгляде я увидел лишь пустоту… Ты и сейчас закрылась, спряталась ото всех и никак не можешь выбраться. Но тебе нечего бояться. Ты жива, ты по-прежнему можешь помогать людям, и я не оставлю тебя. Не из жалости, а потому что люблю. И хочу быть только с тобой.

— Поэтому тебя не было рядом, когда ты был мне нужен? — слова вырвались словно против