Серый пилигрим - Владимир Василенко

Зато по ним было очень удобно спускаться. Выбраться из окна на карниз, осторожно пройти вдоль стены до ближайшего флагштока. Уцепиться за него, свесившись на руках. Расстояние до следующего карниза такое, что, повиснув, в аккурат достаешь до него ногами. Болтаясь на одной руке, второй попрочнее ухватиться за щели в кладке и перебраться на следующий карниз. А карнизом ниже на одном из флагштоков уже поджидает надежно привязанная веревка, по ней можно спуститься до выступа, с которого перепрыгиваешь на крышу склада. С крыши спускаешься по лестнице, и вот ты уже на заднем дворе. Окна покоев выходят на север, к обрыву, так что со двора никто акробатические трюки на карнизах не увидит. А веревка привязана в таком месте, что ее не разглядишь и из окон покоев. Все продумано.

Леонард разработал этот маршрут еще подростком, когда у него частенько возникала необходимость незаметно выбраться из своих покоев. Поначалу каждая такая вылазка изрядно щекотала нервы. Высоты он не боялся, но однажды чуть не сорвался с карниза из-за ослабшего кирпича в кладке. Потом, раз этак на тридцатый, когда изучил каждую трещину на пути вниз, понял, что может преодолеть его хоть с завязанными глазами.

В этот раз все тоже прошло как по маслу. Только спускаясь с крыши склада, Леонард с досадой вспомнил, что хотел прихватить из комнаты хотя бы нож. К оружию юный Кроу привык с детства – граф лично начал тренировать сына в фехтовании, едва тот стал в состоянии удержать в ручонках деревянный меч. Безоружным он чувствовал себя неловко, будто голым, и уж тем более сейчас, когда родной замок заполонили чужаки.

Впрочем, здесь, на заднем дворе, имперцев не наблюдалось. Скрывшись в узком проходе между складом и конюшней, Леонард прикинул, что делать дальше.

В отличие от имперцев, обстоятельства смерти отца Леонарда волновали в первую очередь. Расспросы Доминика взял на себя Карл. Остается выяснить еще кое-что из рассказа Алонсо. Кое-что, сразу показавшееся Леонарду странным и подозрительным. Юный граф, стараясь никому не попадаться на глаза, поспешил на западный двор.

К винному погребу.

4

Потолок разделен на куполообразные секции, опирающиеся на толстые квадратные колонны. Кажется, будто переходишь из одной пещеры в другую. Сходство усиливается из-за прохлады, царящей в погребе и заставляющей то и дело поеживаться от неприятного зудящего ощущения между лопатками.

В мерцающем свете фонаря мимо проплывают стеллажи с ромбовидными ячейками, бесконечные ряды бутылочных горлышек похожи на стволы пушек, выглядывающие из орудийных люков. То там, то здесь к полкам прибиты маленькие деревянные таблички, на которых мелом сделаны какие-то пометки. На большинстве из них узнается почерк старого Доминика.

Устройство погреба Леонарду было прекрасно знакомо, как, впрочем, и большинства помещений Кастл-Кроу. Мальчишкой он обожал бродить по замку, обследуя разные закоулки, которых здесь было предостаточно. Винный погреб он любил. Здесь всегда было темно, тихо и таинственно, так что в своих детских играх он представлял его заколдованной пещерой. Там спрятаны неведомые сокровища, охраняемые, конечно же, чудовищем, которое наблюдает из темноты за каждым его шагом. Ну, а когда он стал постарше, появился и другой интерес сюда наведываться. К счастью, застукали его здесь всего раз, и то это был Доминик, который сохранил этот маленький инцидент в тайне. А вот если бы это оказался Бенедикт или сам отец, юному дегустатору не поздоровилось бы.

Водя фонарем из стороны в сторону, Леонард внимательно осматривал стены и пол погреба. Пока он не видел никаких изменений. Но зачем-то же отцу понадобилось затевать перестройку погреба? И почему-то он использовал не рабочих замка, а наемников.

Изменения должны были быть весьма заметными, ведь, как говорил Алонсо, грунта рабочие вывозили много. Но пока Леонард отметил лишь то, что некоторые стеллажи переставлены и появилась парочка новых, белеющих свежеоструганным деревом.

Погреб тоже относился к древней постройке, на руинах которой был возведен замок. Стены здесь были выложены из округлых, как речная галька, камней размером с лошадиную голову, а то и крупнее. Кладка была очень прочной – по сути, это была часть фундамента внешней стены. Странная это мысль – долбить монолитные стены, чтобы добавить места для хранения вина. Тем более что и старый погреб никогда не был забит под завязку.

Леонард свернул за угол и от неожиданности даже остановился. Он обнаружил, наконец, изменения.

Погреб имел форму буквы Т, и в левом его ответвлении в стене был пробит свежий проем, за которым начиналась лестница вниз. Спустившись по вырубленным в камне ступеням, Леонард оказался в гулком, как пещера, каменном коридоре, конец которого тонул во мраке. Пол коридора шел под небольшим уклоном вниз. Вдоль правой стены стояли два винных стеллажа, потом несколько объемистых бочек. Пройдя чуть вперед, Леонард уперся в еще один стеллаж, перегораживающий коридор. Он прошелся взад-вперед, освещая влажные каменные стены. Свежих следов кирки не видно. Похоже на то, что рабочие просто пробили стену, открыв вход в часть старых катакомб, скрывающихся под замком.

Справа от стеллажа, перегораживающего коридор, Леонард обнаружил узкий проход, в который и протиснулся. Дальше коридор уже даже не пытались маскировать под хранилище вина. Он шел под уклоном вниз, круто забирая влево наподобие винтовой лестницы.

– Обыскали весь замок, говоришь? – пробормотал он. – Ох, Алонсо, неудивительно, что отец не доверял такому тупице важных поручений…

Впрочем, не исключено, что и этот коридор обследовали. Просто, например, тот же Бенедикт приказал никому о нем не рассказывать…

Леонард, сгорбившись, осторожно пробирался по коридору, а рука то и дело непроизвольно тянулась к поясу, к несуществующему мечу. Становилось жутковато, и в какой-то момент он даже подумал, что стоит вернуться, но любопытство перевесило.

Коридор вывел его в огромный зал – свет фонаря едва доходил до дальней его стены. Слева потолок и часть стены были обрушены. Видимо, этот завал и разбирали рабочие, нанятые отцом. Им удалось расчистить проход в дальний конец зала, где зиял чернотой вход в еще один туннель.

Леонард, оглядевшись, прошел туда. Коридор оказался довольно коротким и заканчивался тупиком. Кладка здесь была явно свежая. Массивная деревянная дверь – тоже. Похоже, проход просто перегородили.

Леонард присел, оглядывая замочную скважину. Вздрогнул, увидев бурые засохшие пятна на дверной ручке. Кровь?

Он потянул за ручку и, к его удивлению, дверь поддалась. Не заперто.

Отгороженным оказался небольшой отрезок коридора, заканчивающийся тупиком. Всю дальнюю стену занимал искусно выполненный барельеф, изображающий мчащуюся боевую колесницу.

Здесь было оборудовано что-то вроде кабинета. Стоял большой заваленный бумагами письменный стол, стул, тяжелый сундук с откинутой крышкой. Над столом на крюке висел фонарь со стеклянным колпаком. Масла в нем почти не осталось, а судя по тому, как в комнате было тяжело дышать, горел он долго, пока хватало воздуха. Похоже, отец не потушил его, уходя отсюда в последний раз.

Леонард, открыв дверь настежь, снял фонарь с крюка и, поставив на стол, снова зажег его.

Когда света стало больше, в глаза сразу бросились красные пятна, раскинувшиеся размашистыми кляксами на бумагах. Кровь, теперь-то уж Леонард в этом не сомневался. Юноша, холодея внутри от волнения, оглядел комнату, находя все новые следы крови.

Отца ранили прямо здесь! Он, превозмогая боль, выбрался наверх, дотянув со стрелой в боку до самого донжона. А кабинет при обыске, похоже, так и не обнаружили. Разрази Хорм этого тупоголового Алонсо и прочих слуг!

Леонард, водя лампой из стороны в сторону, внимательно оглядел каждый закоулок комнаты. Впрочем, разглядывать было нечего. Барельеф на стене, стол, стул, сундук. В сундуке – веревки, факелы, котомка с зачерствевшим хлебом, бутыль с водой, кирка.

Барельеф великолепен. На цельной плите из черного гладкого камня с тонкими зеленоватыми прожилками. Вырезан так искусно, что кажется, будто наездники колесницы сейчас сойдут со стены и встанут бок о бок со зрителем. Лицо одного из них, вцепившегося в поводья, искажено гримасой ярости, рот раскрыт в беззвучном крике. Филигранно вырезан каждый зуб, каждая морщинка, каждая прядь волос. Леонард и не подозревал, что вообще возможна такая работа по камню.

За спиной погонщика, развернувшись вправо, застыл, натягивая тетиву, лучник в шлеме, украшенном высоким гребнем, похожим на рыбий. Стрела на луке, кажется, даже не вырезана, а просто вдавлена в камень, и Леонард невольно ощупал ее пальцами, проверяя – не отковырнется ли. Оперения еще трех торчат из колчана лучника – две стрелы рядом, одна чуть в стороне.

Третья стрела!

Леонард ощупал стрелы в колчане, и та, что располагалась отдельно, подалась под нажатием пальцев, оказавшись искусно спрятанным рычажком. Стоило слегка толкнуть плиту, как она на удивление плавно и бесшумно начала проворачиваться по вертикальной оси. В образовавшейся щели зияла тьма.