Песнь шаира или хроники Ахдада - Руслан Шабельник

- О дитя моё, - сказал мне мать, - я не нашла никого, кто знает эти острова, но я привела к тебе девушек красивее Ситт Шамсы

И, услышав такие слова от своей матери, я заплакал и пролил из глаз слезы и произнёс такие два стиха:

Терпенье ушло моё, а страсть остаётся,

И телом недужен я от страсти великой,

Когда же сведут меня дни долгие с Шамсою?

Ведь кости мои в огне разлуки истлели.

И еще:

Постойте, взгляните на того, кого бросили:

Быть может, и сжалитесь вы после суровости.

Его не узнаете, увидев, вы, - так он хвор -

Как будто, клянусь Аллахом, он не знаком был вам!

Поистине, он мертвец от страсти великой к вам,

Считался бы мёртвым он, когда б не стонал порой.

Разлуку ничтожною считать вам не следует:

Влюблённым она горька, и легче им будет смерть.

А окончив свои стихи, я поднялся и стал кружить по дому, стеная, плача и рыдая, и делал так пять дней, не вкушая в это время ни пищи, ни питья. И моя мать подошла ко мне и стала брать с меня клятвы и заклинать, чтобы я умолк и перестал плакать. Но я не принимал её слов и, не переставая, рыдал и плакал. И мать утешала меня, а я ничего не слушал.

И я все время плакал таким образом до утра, а потом мои глаза заснули, и я увидел свою жену, печальную и плачущую. И я поднялся от сна, с криком, и произнёс такие стихи:

Твой призрак передо мной, на миг не уходит он,

И в сердце ему назначил лучшее место я,

Когда бы не надежда встречи, часа б не прожил я,

Когда б не видение во сне, не заснул бы я.

А когда наступило утро, мои рыдания и плач усилились, и я все время был с плачущим оком и печальным сердцем, и не спал ночей и мало ел. И я провёл таким образом еще месяц. И когда этот месяц миновал, пришло мне на ум поехать к шейху Насру - царю птиц, чтобы он помог мне в намерении разыскать жену. И я призвал верблюдов и нагрузил поклажей, и сел на одного из них, поручив своей матери заботиться о доме.

И затем я поехал и направился к шейху Насру, надеясь, что, может быть, найду у него помощь, чтобы соединиться со своей женой.

55.

Продолжение рассказа шестого узника

Абд-ас-Самад работал, не покладая рук и не вытягивая ног.

Служба на корабле его заключалась в том, чтобы выносить помои с кухни, мыть и чистить помещения корабля, выполнять всяческие поручения любого из членов команды, а вечерами читать священные книги, ибо Абд-ас-Самад - единственный, среди плавающих на корабле, оказался сведущ в грамоте.

И не проходило и дня, чтобы Абд-ас-Самад не проклинал Халифу-рыбака, Камакима-вора, а также свою беспечность, вовлекшие его в эту неприятность.

А ведь еще перед началом всего предприятия, до того, как отправиться в Ахдад, Абд-ас-Самад совершил гадание по звездам и увидел, что в восхождении, согласно правилам науки счисления, стоял Марс, а противостоял ему Меркурий, и все вместе указывало на благополучное завершение предприятия и обретение желаемого. Вот и верь после этого науке.

- Буря! Буря!

Это надвигалось с запада. А что хорошего может идти с запада? День сделался чернее ночи, небо заволокло тучами, и молнии соединили небесный свод с морем.

Буря была необычная, ибо всего мгновение назад ничто не предвещало ненастья.

Абд-ас-Самад, подобно другим членам команды, начал... нет, не молиться. Сперва следовало привязать себя, чтобы не в меру сильная волна не утянула за борт, ибо, как говорили великие мудрецы прошлого Ильяс Аилф и Дженг Пеет: "Спасение утопающих - дело рук самих утопающих". А в истинности изречения Абд-ас-Самад смог убедиться, когда в прошлый шторм смыло за борт одноногого Искандера, небрежно отнесшегося к искусству привязывания себя к мачте.

Ну а после следовало молиться Аллаху, ибо привязавшие поручали себя и судно его власти.

Праведной жизнью или иными поступками, кто-то из команды, видимо, заслужил милость Всевышнего, ибо центр бури бушевал в стороне от их корабля.

Но доставало и грешников, ибо Абд-ас-Самад, а с ним и остальные увидели волну. Подобно гигантскому бархану она вспучила середину моря. Уменьшая подобие с барханом, она двигалась, двигалась быстро на их корабль, обрастая шапкой пены и скручиваясь, подобно свитку, каких не мало скрутил в свое время Абд-ас-Самад.

Волна подошла и ударила.

56.

Окончание рассказа пятого узника

Как я уже говори, мой отец, бывший на месте черного колдуна, произнес такие слова:

- Горе тебе, проклятая! Что я тебе должен все объяснять, подай мне кувшин с джином и скажи слова, которые ты говорила, я сам все сделаю! Иди же и принеси его скорей мне!

И когда колдунья услышала слова отца (а она думала, что это черный), она обрадовалась и воскликнула:

- О господин мой, твой приказ на голове моей и на глазах. Во имя Аллаха!

И она встала, радостная, и побежала, и взяла кувшин, и принесла его отцу, и сказала слова, которые следует говорить, когда трешь его.

И отец тотчас потер кувшин, и сказал слова, и появился перед ним джин с красной кожей и рогами, как рога оленя, и отец велел ему:

- Возьми эту колдунью и ее возлюбленного и убей их страшной смертью, какую только придумаешь.

И джин ответил отцу:

- Господин наш Сулейман, заточивший меня в этот кувшин и сделавший рабом его, повелел выполнять всякое желание того, кто владеет кувшином и знает тайные слова, кроме смертоубийства. Проси, что хочешь, но этого я не в силах сделать.

Тогда отец спросил:

- Можешь ли ты расколдовать жителей города?

И джин ответил:

- Могу, господин.

- Тогда сделай это!

И джин ответил:

- Слушаю и повинуюсь.

И в тот же час, рыбы запрыгали в пруду, и подняли головы, и тотчас же вышли, и чары оставили их, и город сделался населённым, и торговцы стали продавать и покупать, и всякий принялся за своё ремесло, и город вновь сделался такой, каким был.

После этого отец сказал джину:

- Тогда придумай для этих двоих такое наказание, чтобы они были разлучены и никогда не могли встретиться, и еще мучились.

- Слушаю и повинуюсь, - ответил джин, и тотчас исчез, а вместе с ним исчезла и колдунья и ее возлюбленный.

Выйдя из могилы, отец мой нашел город населенным, а его жителей радостными, и правитель города, вместе с другими знатными жителями стоял в ожидании его, и отец поздравил их со спасением.

И правитель поцеловал отцу руку и поблагодарил его. И они обнялись, обрадованные до крайности, а потом пришли во дворец; и султан, который был заколдован, посадил отца возле себя и принялся уговаривать его, чтобы тот остался в его городе, и предлагать всяческие богатства и должности. Но отец отказался, тогда юноша, огорченный до крайности, приказал вельможам снарядиться в путешествие и приготовить припасы и драгоценности, и охрану, и все, что требовалось по обстоятельствам. И отец принялся собираться и собирался десять дней, а султан все десять дней уговаривал его остаться, и сердце его пылало от предстоящей разлуки. И отец поехал, и вместе с ним пятьдесят невольников и большие подарки. И путешествовал он непрерывно, днём и ночью, в течение целого года, и Аллах предначертал ему безопасность, так что он достиг города Дамаска. Что же касается волшебного кувшина, то по дружному уговору с султаном, они велели джину спрятать его, так, чтобы ни колдун, ни его возлюбленная, ни какой другой человек не могли добраться до него.