Чернильно-Черное Сердце (ЛП) - Джоан Роулинг

Через пару дней после первого взаимодействия Аноми и Кеа Аноми снова направил своих подписчиков на видео Кеа, и Кеа выразила свою признательность.

Кеа Нивен @realПапервайт

отвечая на @АномиGamemaster

Большое спасибо, что поделился и за правду ♥

Аноми @АномиGamemaster

отвечая на @realПапервайт

Написал тебе в ЛС.

«ЛС», как знала Робин, означала, что Аноми отправила Кеа личное сообщение. Робин не смогла найти дальнейших публичных взаимодействий между ними.

Обратившись к последним публикациям Кеа в Twitter, Робин увидела, что в течение пяти дней после того, как появилась информация о поножовщине, Кеа вообще не писала в Twitter, но на шестой день она опубликовала ссылку на сайт микроблогов tumblr, на которую Робин и перешла.

После катастрофического ухудшения моего здоровья я была вынуждена покинуть Лондон, чтобы вернуться к своей матери. В настоящее время я прикована к постели. Поскольку я живу с множественными нарушениями, такая ситуация не является чем-то необычным, но это, пожалуй, самый тяжелый рецидив за последние несколько лет. Честно говоря, в этот момент смерть была бы облегчением.

Под этим коротким сообщением было размещено сто пятнадцать заметок. Они начинались достаточно любезно.

думаю о тебе Кеа ххх

так жаль это слышать, К. Помните, любовь к себе — это не эгоизм.

Но постепенно, и не совсем к удивлению Робин, начала всплывать другая тема.

извините, вы больны, но вам нечего сказать о бывшем, который буквально борется за свою жизнь?

никаких комментариев по поводу убийства Эди Ледвелл?

да, я бы, наверное, пошел спать и остался там, если бы я был тобой

блять, ни слова — НИ СЛОВА — о Ледвелл и Блее?

сука, ты не могла перестать говорить о Ледвэлл и Блэйе четыре года, а теперь тебе нечего сказать?

«смерть была бы облегчением» вау, так что мы должны жалеть тебя больше, чем Ледвелл, ты это говоришь?

Зазвонил стационарный телефон на столе перед Робин. Робин ответила, не сводя глаз с страницы Кеа на тумблере.

— Да?

— Сообщение от мистера Страйка, — сказал ей на ухо хриплый голос Пэт. — Он считает, что тебе, возможно, придется поехать в Гейтсхед в понедельник.

— Ты шутишь, — тихо сказала Робин, закрывая тумблер левой рукой. — Еще один?

— Ну, он не ясно выразился, — сказала Пэт, — но да, я думаю, что он сказал Гейтсхед.

— Мужской?

— Нет, другой.

— Хорошо, — сказала Робин, — сейчас выйду.

— Спасибо, я дам ему знать, — сказала Пэт и повесил трубку.

Робин встала, подошла к двери в приемную и открыла ее.

Там, на диване из искусственной кожи, красивая и спокойная, сидела Шарлотта Кэмпбелл.

Глава 25

… по правде говоря, вы видели

Где-нибудь была такая красота, такой рост, такое выражение лица?

Она может быть королевой дьяволов, но она королева до мозга костей.

Кристина Россетти

Посмотрите на эту картинку и на это

Страйк, который в данный момент шел по Чаринг-Кросс-роуд к офису, был усталым, болезненным и горько сожалел о балтийском карри, которое он съел вчера поздно вечером с Мэдлин. Он очень любил сильно приправленную пищу, поэтому не понимал, почему его кишки бурлили большую часть дня, если только это не было связано с сочетанием мадраса и кислого коктейля, на котором Мэдлин настаивала, чтобы он съел его в первую очередь, потому что это была особенность того места. Последовала ночь, когда он очень мало спал, потому что он чувствовал себя неловко из-за газов. Затем, вместо того, чтобы спокойно наблюдать за офисом Грумера из кафе (их клиентка теперь согласилась, что было бы неплохо попытаться узнать о Грумере что-нибудь такое, что оттолкнет ее дочь), он был вынужден следовать за мужчиной пешком, так как тот сначала пошел за покупками на Бонд-стрит, затем пообедал в забронированном ресторане и, наконец, решил пройти весь путь до Британского музея, где, как предположил Страйк, была деловая встреча, потому что у дверей его встретила пара людей, носящих именные бейджи.

— Я не знаю, куда, черт возьми, он делся, — раздраженно сказал Страйк Барклаю в Большом дворе музея, белоснежном пространстве площадью два акра с впечатляющей стеклянной крышей, отбрасывавшей на стены и пол сетку треугольных теней. — Он сел в тот лифт, но я не успел.

Он не хотел признавать, что подколенное сухожилие его ампутированной ноги, которое он ранее порвал, снова дает о себе знать. Он пропустил лифт, потому что начал хромать и не мог двигаться достаточно быстро, чтобы обойти большую толпу туристов.

— О, забей, — сказал житель Глазго, — рано или поздно ему придется вернуться. В любом случае, сомневаюсь, что он принимает здесь наркотики или занимается проституцией.

Итак, Страйк ушел, мазохистски решив воспользоваться метро,а не такси, и, ковыляя по Денмарк-стрит, почувствовал лишь облегчение от перспективы посидеть часок-другой с кружкой крепкого чая в непосредственной близости от собственной ванной, где при необходимости он мог пукать так громко, как ему нравилось.

Примерно в тысячный раз, поднимаясь по лестнице, он задавался вопросом, почему он никогда не связывался с домовладельцем с просьбой починить лифт. Наконец, взобравшись на вторую площадку с помощью перил, он толкнул стеклянную дверь и увидел, что на него смотрят три женщины: Пэт, Робин и Шарлотта.

Мгновение он просто смотрел на Шарлотту, которая сидела на диване из искусственной кожи, скрестив длинные ноги, ее темные волосы были собраны в небрежный пучок, ее кожа без макияжа была безупречной. На ней было кремовое кашемировое платье, длинное коричневое замшевое пальто и сапоги, и, хотя она была очень худой, она выглядела такой великолепной, какой он ее еще не видел.

— Привет, Корм, — сказала она, улыбаясь.

Он не ответил на улыбку, но бросил почти обвиняющий взгляд на Робин, которая почувствовала себя задетой. Она не приглашала Шарлотту в офис, и не ее вина, что Шарлотта, узнав, что Страйка нет, просто заявила, что подождет.

— Это не вина Робин, — сказала Шарлотта, словно прочитав его мысли. — Я просто зашла с улицы. Мы можем поговорить?

Молча Страйк проковылял к двери, отделявшей внутренний кабинет от внешнего, открыл ее и нелюбезно указал Шарлотте внутрь. Она неторопливо встала, взяла сумочку, улыбнулась и Робин, и Пэт, сказала «спасибо», хотя ни один из них не сделал ничего, за что она могла бы их благодарить, и прошла мимо Страйка, оставив за