Кумиры. Тайны гибели - Федор Раззаков

Внешний облик Сергея Урбанский передал точно и убедительно: властная повадка, свободные и вместе с тем рассчитанные движения охотника, тяжелая хозяйская походка. Но внутренний мир Сергея скрыт от нас. Урбанскому – столь внимательному к духовной жизни своего персонажа – здесь как будто не за что было ухватиться».

Эта неудача заметно отразилась на творческой карьере Урбанского – в течение последующих полутора лет он отвергал все другие предложения сниматься в кино. И лишь в 1960 году согласился сняться у режиссера, которого искренне уважал, – у Г. Чухрая.

В отличие от «Баллады о солдате», где у Урбанского был короткий эпизод, в новом фильме Чухрая «Чистое небо» ему досталась главная роль – Героя Советского Союза летчика Алексея Астахова. По своей драматургии эта работа была одной из самых сложных в творческой биографии актера. По сюжету картины его герою пришлось пережить самые разные жизненные коллизии: успех на службе, внезапную любовь, вражеский плен, изгнание из партии, неверие в людей и, наконец, медленное обретение веры в себя, в любимого человека. Все ли удалось Урбанскому в этой роли? Все тот же И. Лищинский писал:

«Полной удачей роль Алексея Астахова не назовешь. Во многих эпизодах Урбанский не преодолел (да и мог ли?) декларативность и прямолинейность драматургии. Видно, и политический фильм требует неповторимых психологических решений, внутренней подлинности мыслей и поступков. Этой подлинности актер добивается не всегда».

Между тем широкому зрителю фильм понравился. Свидетельством этого было то, что в прокате 1961 года он занял 2-е место, собрав на своих сеансах 41,3 млн. зрителей. В том же году он собрал целый урожай призов на фестивалях в Москве, Мехико и Сан-Франциско. По опросу журнала «Советский экран» он был признан лучшим фильмом года.

Не менее интересно складывалась и театральная судьба Урбанского. За восемь лет своего пребывания в Театре имени Станиславского он сыграл на его сцене 14 ролей. Он играл Мышлаевского в «Днях Турбиных» М. Булгакова, Джона Проктора в «Сейлемских ведьмах» А. Миллера, чекиста Лациса в «Шестом июля» М. Шатрова, Пичема в «Трехгрошовой опере» Б. Брехта.

И все же, несмотря на то что к середине 60-х годов Урбанский был одним из ведущих актеров Театра имени Станиславского, ни одну из сыгранных им ролей в театре он не считал до конца удавшейся.

В повседневной жизни Урбанский был довольно общительным и взрывным человеком. Он прекрасно играл на гитаре, пел, о чем есть немало свидетельств людей, близко знавших его в то время. Например, его пению завидовал сам Владимир Высоцкий, который в те годы делал свои первые шаги в песенном творчестве.

Ю. Никулин вспоминал: «Урбанский был незаменимым человеком в компании. Как он пел – никто не мог. Я любил петь под гитару, старался, но никогда не мог, как он, вот эту, знаменитую: «Эх, кабы знала бы, да не гуляла бы темным вечером, да на бану. Эх, кабы знала бы, да не давала бы чернобровому, да уркану», и потом: «Вышла я, да ножкой топнула, а у милого терпенье лопнуло». Когда он это пел, мороз шел по коже, все готовы были кричать от восторга…»

Различные творческие вечера, в которых ему приходилось участвовать, Урбанский не любил. Причем в этом не было ни грамма пренебрежения к зрителям, которые пришли на встречу с любимым кумиром. Просто актер не считал себя кем-то выдающимся, откровенно стеснялся своей славы и, чтобы скрыть это свое состояние, порой дерзил со сцены наиболее ретивым зрителям.

Совершенно другим человеком Урбанский был в семейной жизни. По словам его жены Д. Риттенберг, он был добрым и хорошим мужем, называл ее ласковым именем Джуника.

В театре одним из близких его друзей был тезка – Евгений Леонов. Вот что он вспоминал позднее о Е. Урбанском:

«Мы дружили очень с Женей… Он любил приходить к нам на Вторую Фрунзенскую, но мы с ним часто ссорились…

Я его вводил в «Ученика дьявола», и однажды он мне сказал: «Ты актер трюковых приемов, трюкач, нам, героям, сложнее…» И меня это так обидело… Конечно, он это сказал в запале, он был отходчивый и потом все время ко мне приставал: «Чего ты сердишься, за что ты сердишься?» А я не объяснял…»

В 1962 году в жизни Урбанского произошло два важных события. Во-первых, он был удостоен звания заслуженного артиста РСФСР. Во-вторых, его приняли в ряды КПСС. Это было вполне естественно, если учитывать те роли, что он сыграл в кино, – Василия Губанова и Алексея Астахова.

В 1963 году он впервые выехал за границу – в Мексику.

В том же году он принял очередное предложение сняться в кино. Это был фильм режиссера Василия Ордынского «Большая руда», в котором актеру досталась главная роль – Пронякина. Однако, когда актер увидел смонтированный материал, он расстроился. Урбанский вдруг понял, что роль ему не удалась, да и сам фильм его огорчил. В эти минуты он, видимо, вспомнил о том, что в том же году у него сорвалась роль, которая могла принести ему совсем другие чувства. Речь идет о фильме «Председатель». Вот что вспоминает об этом М. Ульянов:

«На роль Егора Трубникова пробовали и Евгения Урбанского… Он был актером резким, могучим, с настоящим сильным темпераментом и очень выразительной, прямо скульптурной внешностью. Казалось, и сомнения быть не могло, что Урбанский более подходит к образу Егора Трубникова, к его темпераменту, напору, его силе. Но режиссеры Алексей Салтыков и Николай Москаленко мне потом объяснили: Урбанский действительно подходит к роли, но может сыграть чересчур героически, очень сильно, и исчезнет Егорова мужиковатость, заземленность».

В результате на роль утвердили М. Ульянова.

К сожалению, малоудачная роль в фильме «Большая руда» оказалась последней крупной ролью в творческой судьбе талантливого актера Е. Урбанского. Вскоре нелепая случайность оборвала его жизнь. Произошло это при следующих обстоятельствах.

Режиссер А. Салтыков (тот самый, который не утвердил Урбанского на роль Егора Трубникова) в очередном своем фильме – «Директор» – предложил ему главную роль. На этот раз актеру предстояло перевоплотиться в директора автомобильного завода Зворыкина, прообразом которого был основатель ЗИЛа Иван Лихачев. Съемки картины должны были проходить как в Москве, так и в пустыне Каракумы под Бухарой (там снимались кадры автопробега).

Е. Бабаева вспоминает: «Все говорят – из театра уходит Урбанский. Да нет же! Собирается на съемки фильма «Директор», дал согласие. Многие не советуют, говорят, сложный фильм, другие советуют, он дал согласие, т. к. в театре работы не было. В общем, уезжает. Две недели назад выдавала зарплату и премию за Баку и Сочи. Урбанский получил четыреста рублей. Расписался и говорит: «А вы говорите – не уходите, разве это зарплата?» «Женя, – говорю я, – с вас удержали налоги, алименты» (от первого брака у него была дочь Алена. – Ф. Р. ). Вдруг он достает из внутреннего кармана целую пачку двадцатипятирублевых кредиток и, раскрыв их веером, говорит: «Это первая часть, две с половиной тысячи, еще три такие части получать – это за кино…»