Хроники американского убийцы. Доминик (СИ) - Бердникова Татьяна Борисовна

— Вчера вечером во дворе своего дома, — мрачновато буркнул парень. Сообщать подробности встречи он уже не хотел, не желая опять быть вежливо заткнутым.

— Видимо, произошло это в то же время, когда я беседовал с ее отцом, — Еж легко кивнул, и неожиданно поднялся на ноги, — Но сейчас это не имеет значения. Итак, Доминик, я полагаю, что твой брат прав — на несколько дней тебе, вне всякого сомнения, лучше прикинуться мертвым. Никаких звонков по телефону — ни входящих, ни исходящих, — потому что это могут проверить, и мирно беседующий труп, должно быть, вызовет подозрения. Никаких выходов на улицу — ты находишься у себя дома, отдыхай, приходи в себя, долечивайся, а мы позаботимся об обеспечении твоего быта. Тедерик… могу я попросить тебя об одолжении?

— Конечно, — Янг удивленно пожал плечами, — Для вас я сделаю все, что скажете, как и для Ника.

— Прекрасно. В таком случае, надеюсь, ты не откажешься пожить эти несколько дней здесь? — Карл быстро глянул на явственно растерянного Конте-старшего и мимолетно улыбнулся ему, — Скрасишь его досуг, а в случае чего сможешь если не защитить, но хотя бы позвать меня или капитана Ричарда. Надеюсь, хозяин пентхауса не возражает?

Хозяин пентхауса, он же Доминик Конте, равнодушно пожал плечами. Против компании Дерека он никогда не возражал.

— Места много, думаю, поместится. Главное, чтобы сам Дерек не был против.

Тедерик, которому внезапно вновь представилась возможность пожить в богатом доме, широко улыбнулся. С его стороны возражений быть просто не могло — предложение Карла его очень обрадовало.

— Я только за! — он глубоко вздохнул, прижимая руки к груди, — С удовольствием послежу за тем, чтобы Доминика снова не убили. А сколько следить?..

***

— Звонить никому нельзя, — Доминик демонстративно загнул один палец, — В интернет заглядывать нельзя. К окнам подходить нельзя…

— Ник, — Дерек, честно пытающийся читать, уперся двумя пальцами в висок. Конте его не услышал.

— На улицу выглядывать нельзя. На балкон тоже нельзя. Я даже телевизор включать опасаюсь, чтобы не услышали соседи!

— Ник! — парень, слегка повысив голос, нахмурился, — Сделай милость — не грузи. Я точно в таком же положении, как и ты — сижу безвылазно у тебя дома, да еще и слушаю твои стенания! Имей совесть, возьми книжку и почитай.

— Мне уже надоело читать! — мужчина совершенно по-детски топнул ногой, — Неделю, Дерек, неделю мы уже сидим дома! Может, попытаться совершить вылазку под покровом темноты? У меня, кажется, когда-то где-то валялась темная толстовка с капюшоном, я могу скрыть лицо…

— Слушай, ты как ребенок, — молодой человек недовольно фыркнул, прикрывая книгу. Почитать ему сегодня точно не светило.

— Мы заботимся о твоей жизни, а ты сердишься, что мы не позволяем тебе рисковать! — он слегка всплеснул руками и, покачав головой, погрозил несознательному подзащитному пальцем, — Будешь плохо себя вести — нажалуюсь Ричарду. Или Карлу, ему даже лучше — он с тобой церемонится не станет. В карцер засунет и все дела.

— Меня в карцер он засовывать точно не станет, — Доминик ухмыльнулся и, упав на диван, закинул ноги на его подлокотник, — У меня итак крыша поехавшая, он не захочет, чтобы она съезжала еще сильнее. Может, в шахматы поиграем?

Дерек тяжело вздохнул. В пентхаусе Конте они сидели практически безвылазно уже почти целую неделю, лишь он сам периодически выходил за продуктами, и то совершал это настолько тайно, что порой даже удивлялся, как ему удается раздобывать еду с такой-то скрытностью. Доминик же привилегии покидать квартиру был лишен, и за прошедшие дни совершенно извелся, изрядно утомив и своего молодого друга. Тот, в полной мере понимая сейчас, что, должно быть, испытывают няньки, оставленные с капризным ребенком, тихо тосковал и ужасно мечтал, чтобы все это, наконец, хоть как-нибудь завершилось. В особенно утомительные минуты ему даже приходило в голову, что будь Конте вновь ранен и уложен в больницу, и то было бы значительно лучше — появилась бы хоть какая-нибудь определенность, стало бы ясно, что Альфа еще не пойман, и так далее, так далее, так далее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

От недостатки информации с ума сходили они оба — связаться ни с Карлом, ни с Ричардом по телефону было нельзя, поскольку оба в один голос наложили строжайшее табу на подобный способ связи, опасаясь прослушки, а сами они в гости заходить не спешили, ничего не рассказывая добровольным пленникам.

Дерек, до сей поры полагавший, что хуже карцера в этом мире наказания быть просто не может, теперь понимал, что быть заключенным в огромной, девятикомнатной квартире, совершенно не зная, как и чем развлечь себя, может быть ничуть не лучше, чем томиться в узкой тесной камере.

Окна квартиры Доминика, во избежание интереса со стороны снайперов, были плотно занавешены, ни единого лучика света сквозь них не проникало, а свет по вечерам они могли позволить себе зажечь лишь в одной комнате, максимально удаленной ото всех возможных мест, откуда можно было бы заметить, что пентхаус по-прежнему обитаем.

Они жили фактически на осадном положении, вздрагивали от каждого звука и, оба утомленные этим, периодически ссорились, чтобы хоть как-то развлечься. Причину ссор понимали оба, однако, изменить ничего не могли, и только иногда пытались свести очередной бессмысленный спор на нет предложением поиграть в шахматы.

Почему именно в эту игру, Дерек не знал — Доминик был игроком весьма посредственным, а коль скоро и сам парень умением не отличался, партии их заканчивались всегда достаточно быстро, и они опять возвращались к диалогу.

— Как ты думаешь, что сейчас происходит там? — Тедерик, совершенно не желая сейчас играть, перевел взгляд на занавешенное окно и тяжело вздохнул, — Что делают наши друзья… и наши враги… Знает ли Карл, кто такой Альфа или по-прежнему, как Красный Билл, томится в неведении?

— Если бы они рассказали нам хоть что-то, было бы легче, — Доминик, уже успевший удобно улечься на диване, нахмурился, — Как думаешь, они настолько заняты его поимкой, что у них нет времени, или не хотят случайно засветить наше укрытие?

— Кто же их знает, — Дерек тоскливо потянулся, разминая затекшие мышцы, — Может, чаю?

— Полчаса назад пили, — хмуро отозвался мужчина, закрывая глаза, — Нет, я думаю, лучше…

Прервал его неожиданный звонок телефона Дерека.

Молодой человек, вздрогнув, растерянно воззрился на лежащий на столе аппарат, затем неуверенно перевел взгляд на Доминика и, взяв телефон двумя пальцами, протянул его другу.

— Ричард… — несколько неуверенно произнес он. На экране мобильного и в самом деле высвечивались три красноречивых буквы: «Дик».

— Нонсенс… — Доминик аккуратно принял телефон, не спеша отвечать на вызов. Звонок в их ситуации и в самом деле был чем-то чрезвычайно неожиданным и запредельно-странным — как уже упоминалось, на подобный способ связи было наложено табу, распространяющееся как на исходящие вызовы, так и на входящие.

Телефон звонил, дрожа от негодования.

— Вдруг подстава? — Дерек закусил губу, нервно ломая пальцы. В голове мигом завертелись варианты — телефон у Ричарда украли, его держат в плену и заставляют звонить…

Доминик пожал плечами и, глубоко вздохнув, все-таки принял вызов, поспешно включая громкую связь. Говорить с братом втайне от своего молодого друга он не хотел — информация могла быть важной, да и вообще сейчас им обоим лучше было быть максимально осведомленными.

— Ричард? — говорил он осторожно, стараясь немного изменить голос на случай прослушки или еще чего-нибудь непредвиденного.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да… — хриплый, усталый голос капитана Конте, разнесшийся по комнате, заставил вздрогнуть и самого мужчину, и Дерека. Что произошло, пока было не ясно, но в том, что что-то случилось, можно было не сомневаться — такой боли в голосе младшего брата Доминика им не доводилось слышать еще ни разу.

— Что такое?

— Я… не мог не позвонить… — Ричард тяжело, хрипло, с перерывами дышал в трубку, казалось, он борется сам с собой, отчаянно сдерживая душащие его чувства, — Не могу… Ник, Джилл…