Асы шпионажа - Аллен Даллес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Халл уже несколько месяцев знал, что именно так и должно было произойти. Подводные лодки никогда не предназначались для благородных целей. Требовать, чтобы они всплывали на поверхность и предупреждали экипаж корабля о предстоящем торпедировании, являя собой цель, по которой жертва могла открыть огонь первой, означало бы свести к абсурду их функции. Он знал, что немцы соглашались с предложениями Вильсона об ограничении их действий не по моральным соображениям, а только потому, что не имели пока достаточного числа подводных лодок. Вместе с тем ему было известно, что трубы заводов в Киле дымили день и ночь, спуская на воду все новые подводные лодки, стремясь как можно скорее довести их число до двухсот, как это требовалось Германии, чтобы устроить морской Верден и принудить Англию встать на колени. Эта телеграмма свидетельствовала, что роковое число «двести» будет в самом скором времени достигнуто.
– Две недели, – сказал Халл.
Через две недели наступит 1 февраля – дата, означенная в телеграмме Циммермана. В этот день усилия Англии по поддержанию своей жизненно важной артерии, шедшей от Персии до ее берегов, будут подвергнуты тяжелым испытаниям. Халл нисколько не сомневался, что слова Циммермана о том, что «Англия через несколько месяцев будет вынуждена запросить мира», не были пустой фразой.
Мысль его работала быстро, и он пытался поставить себя на место немцев. Они начали отчаянную игру, понимая, что неограниченная подводная война может заставить все еще нерешительного дракона, сидевшего в Белом доме, выпрыгнуть из своей клетки. По всей видимости, они рассчитали, что подводные лодки пустят корабли англичан на дно быстрее, чем Америка сможет отмобилизоваться. К тому же она вообще могла и не приступать к этому. В таком случае рискованная попытка себя бы оправдала. Теперь же в руках Халла оказалось средство, любезно предоставленное самим господином Циммерманом, которым наверняка можно было расшевелить американцев.
Вместе с тем Халл понимал, почему Циммерман послал эту телеграмму. На случай, если американцы на угрозу подводной войны объявят войну Германии, Циммерман намеревался устроить им трудности, над устранением которых им пришлось бы повозиться по свою сторону Атлантики. Это была умная тактика, неоднократно опробованная. Он нацелился непосредственно на Мексику и Японию – страны, давно уже враждебно настроенные по отношению к США и которые могли немедленно занять возникшую брешь… Сколь правильный расчет и сколь корректный!
«Да, – думал Халл, – немцы не дураки». Внутренне, однако, он ликовал. Не хватило всего нескольких фатальных сантиметров, чтобы они оказались хитрее. Ведь Циммерман полагал, что его код расшифровке не поддается: разве «научное совершенство» и «сделано в Германии» не являются однозначными понятиями? Поэтому код использовался с самого начала войны без изменений. «На войне нельзя ни во что верить безгранично», – размышлял Халл, хорошо зная, что все радиограммы немцев перехватывались и прочитывались.
СЕКРЕТЫ СЛЕДУЕТ ХРАНИТЬ
(Статья из журнала «Лайф»)
Эти необычные документы были опубликованы сразу же после окончания Второй мировой войны. Ничего подобного история разведок не знала. В них рассматривается другой аспект кодового шпионажа и показана необходимость тщательно скрывать любые акции, которые дали бы понять противнику, что его коды и шифры вскрыты, а его радиограммы читаются. В нормальных обстоятельствах это обозначает, что полководец, получивший информацию о силах и средствах противника из подслушанных и расшифрованных его сообщений, не должен показывать ему, что у него происходит утечка информации. В нашем случае то громадное преимущество, которое имели Соединенные Штаты, читая зашифрованную информацию японцев, подвергалось опасности с совершенно другой стороны.
В период избирательной кампании 1944 года генерал Джордж Маршалл написал кандидату от республиканцев Деви два письма, в которых сообщал ему, что армейским дешифровщикам удалось раскрыть японский код «Ультра». Об этом факте поспешили сообщить в журнале «Лайф» в номере от 24 сентября. Главный его редактор Джон Чемберлен писал, что Маршалл преследовал тем самым цель не дать возможности Деви высказать свое отношение к японской политике правительства Рузвельта накануне событий в Перл-Харборе. Содержание писем оставалось секретным до начала декабря 1945 года, когда Маршалл выступил на заседании комитета конгресса, занимавшегося проблемами Перл-Харбора. Текст этих писем приводится ниже дословно.
Пробежав несколько абзацев первого письма, губернатор Деви прекратил чтение, поскольку, как это расценил Чемберлен, «в письме могла содержаться информация, известная ему из других источников, и кандидат в президенты не мог давать непродуманных обещаний».
Генерал Маршалл написал ему второе письмо, в котором говорилось, что губернатор может считать себя свободным от каких-либо обязательств. На этот раз Деви прочитал письмо до конца, решив после раздумий и консультаций с ближайшими помощниками не использовать в ходе избирательной кампании полученную им информацию.
ПЕРВОЕ ПИСЬМО
«Совершенно секретно
(лично мистеру Деви)
25 сентября 1944 года
Глубокоуважаемый господин губернатор!
Пишу вам, не посвятив в суть вопроса никого, кроме адмирала Кинга (давшего клятвенное обещание молчать об этом), поскольку мы сталкиваемся с большими трудностями, связанными с политическими выводами, которые сделал конгресс, рассмотрев вопрос о нападении японцев на Перл-Харбор.
То, о чем я хочу вам сообщить, носит строго секретный характер, и я хочу в связи с этим просить вас либо никому ничего не говорить о содержании письма, либо вообще не читать его дальше и сразу же возвратить человеку, передавшему его вам.
Было бы, конечно, лучше, если бы мне удалось переговорить с вами лично. Но я не могу этого сделать, чтобы не давать повода прессе и радио высказывать свои догадки, почему начальник штаба сухопутных войск в этот исключительный момент ищет встречи с вами. Поэтому я написал это письмо, которое передаст вам полковник Картер Кларк. Полковник является начальником секретного отдела военного министерства.
Вкратце дилемма, вытекающая из политических дебатов в конгрессе, состоит в следующем.
Элементарную оценку перл-харборской истории дают сведения японских дипломатов, перехваченные нами. Наши дешифровщики уже в течение ряда лет занимались проблемой конструкции машины, которую японцы используют для зашифровки своих дипломатических переговоров и информации. Исходя из этого, нами была сконструирована машина такого же типа, которая осуществляет дешифровку.
С тех пор мы располагали огромным количеством информации о передвижениях японцев в Тихом океане. Эту информацию мы передавали в государственный департамент (дело в том, что мы снабжаем госдепартамент информацией, а не наоборот, как это представляется публике). К несчастью, в перехваченной информации ничего не говорилось о японских планах в отношении Гавайев. Поступило только сообщение от 7 декабря, попавшее в наши руки лишь 8 декабря, когда было уже поздно.
Основным вопросом нынешней дилеммы является то, что мы, продолжив свою работу по расшифровке кодов, раскрыли и другие ключи, в том числе и немецких шифров. Основная информация о намерениях Гитлера в Европе поступает из сообщений барона Ошимы, который передает из Берлина японскому правительству подробности о своих переговорах с Гитлером и немецким руководством закодированными радиограммами. Шифр в них используется тот же, что и в период событий в Перл-Харборе.
Должен пояснить деликатность ситуации, поскольку наше преимущество может быть сведено к нулю, как только у японцев возникнет хоть малейшее подозрение о том, что мы читаем их сообщения. Так, например, перед сражением в Коралловом море нам стали известны планы и намерения японцев, в результате чего даже то небольшое количество кораблей, которые находились в том районе, оказались в нужное время на нужном месте. Кроме того, нам удалось сосредоточить свои ограниченные возможности, чтобы воспрепятствовать действиям японцев на островах Мидуэй, тогда как основные наши силы находились на удалении порядка 3 тысяч миль.
Нам были полностью известны силы их флота– в период этой операции, а также то, что на Алеуты они высадились немногочисленным отрядом, захватив лишь Атту и Киску.
Наши операции на Тихом океане в значительной степени определяются той информацией, которую мы получаем о тех или иных сосредоточениях японских сил. Нам известны численность их гарнизонов, запасы продовольствия и боеприпасов в них и их подвоз. Более того, что особенно важно, мы контролируем передвижение флота и знаем маршруты их конвоев.
Большие потери японцев в кораблях, вызванные атаками наших подводных лодок, объясняются тем, что мы своевременно узнаем точные даты выхода в море конвоев и их маршруты и направляем подводные лодки в соответствующие районы.