Муссон - Уилбур Смит

Море изменило цвет на желтоватый.

Когда братья спросили почему, Аболи объяснил:

— Дожди привели к разливу рек на материке, и реки несут свои грязные воды в море. Сейчас мы очень близко к суше.

На следующее утро, когда на востоке за их кормой неслышно взорвался рассвет и окрасил горизонт в тона огненных опалов и лепестков розы, они увидели с мачты прямо по курсу корабля волнистую голубую линию на горизонте.

— Земля! — прозвучали по всему кораблю радостные крики.

Хэл хорошо знал эти земли; к середине дня он поднялся на мачту и узнал на севере горы Мадагаскара, все выше поднимавшиеся из моря.

Весь день обе вахты занимались тяжелой работой: снимали снасти и паруса со стенег, придавая кораблю вид потрепанного бурей. Без верхних парусов «Серафим» начал артачиться, стал неловким и непокорным и, когда нужно было менять курс, отказывался поворачивать по ветру больше чем на восемь румбов. Однако пассат дул в спину, и Хэл смог убрать паруса и положить корабль на верный курс к земле. Они закончили работу до приближения к суше, и хорошо, потому что там сразу встретили множество мелких рыбачьих дау, которые расскажут о прибытии «Серафима» и опишут его состояние.

В следующий полдень мыс Амбер, самая северная оконечность Мадагаскара, проплыл в десяти милях с правого борта корабля. Точно зная теперь свое положение, Хэл смог проложить прямой курс по Мозамбикскому проливу к острову Занзибар. Внутреннее море было усеяно красивыми маленькими островами.

«Серафим» проходил между ними, иногда так близко, что с палубы видны были смуглые полуголые островитяне, махавшие кораблю с берега.

Матросы карабкались на реи и с вожделением махали в ответ, рассуждая о том, какого пола крохотные фигурки.

Повсюду виднелись паруса малых торговых кораблей и рыбачьих дау. Когда «Серафим» проходил мимо, матросы с кораблей выкрикивали вопросы на арабском и других непонятных языках. К радости моряков с «Серафима», на некоторых дау были и женщины.

— Клянусь богом, я вижу у той груди. Коричневые, как пасхальные булочки из печи.

— Тогда я слижу с них сахар.

— Пообещай, что выйдешь за меня замуж, языческая красотка, и я тут же прыгну за борт, — крикнул один из матросов с мачты.

— Они не понимают слово «замуж», — сказал его товарищ. — Просто покажи им, это они поймут.

С дау послышался звонкий женский смех, подтверждая мудрость совета.

В подзорную трубу Хэл видел ущерб, причиненный бурей пальмам и другой растительности на островах; мусор и обломки на поверхности океана тоже свидетельствовали о том, что здесь прошел шторм. Когда корабль придет в Занзибар, никто не усомнится, по каким причинам.

— Если мы не встретимся с Джангири раньше, — сухо заметил Нед Тайлер. — Мы уже подняли в этих водах такую рябь, что весть о нашем прибытии намного опередила нас.

Хэл сознавал опасность того, что Джангири нападет раньше времени — ведь они теперь в его водах.

Он удвоил бдительность. Впередсмотрящих предупредили об опасности, экипаж привели в боевую готовность. Из-за того, что орудийные порты были закрыты, Хэл не мог проводить учения пушкарей, но заставлял их упражняться с саблями и мушкетами. Эти предосторожности оказались излишними — ни один большой корабль им не встретился, а через десять дней показался берег Африки.

После выхода с мыса Доброй Надежды Том и Дориан увидели Африку впервые, и теперь, когда впереди замячило избавление от уроков в каюте мастера Уэлша, от изучения арабского языка с Уилом Уилсоном и от других обязанностей, они поднимались на марс и часами говорили о загадочной земле и о тех чудесах и приключениях, которые их там ожидают. «Серафим» шел на север вдоль побережья, иногда так близко от заливов и коралловых рифов материка, что братья стремились разглядеть необычных зверей и свирепые дикие племена, но Африка казалась обширной, загадочной и пустынной.

Наконец показалась Унгула. В группу входили еще два небольших острова — Пемба и Латам. Но, говоря о Занзибаре, моряки обычно имели в виду этот остров. Его венчала массивная крепость, построенная из блестящих белых коралловых глыб, которые сверкали на солнце, как айсберги. На ее укреплениях стояли тяжелые пушки. Хэл направился ко входу в древнюю гавань.

Множество судов с косыми парусами в диком беспорядке заполняло всю гавань. Некоторые из океанских дау размером были почти с «Серафима» — купцы из Индии, Маската и Красного моря. Однако сказать, корсары ли они, было невозможно.

Вероятно, при случае все этим грешили. Хэл украдкой улыбнулся и полностью занялся постановкой «Серафима» на якорь. Он приспустил флаги в знак уважения к представителю султана и бросил якорь подальше от берега, чтобы уменьшить возможность попадания с батареи. Он давно научился не доверять даже самому теплому приему любых африканских владык.

Они встали на якорь, и к ним тотчас приблизился рой маленьких лодок, предлагая товары, способные удовлетворить любые потребности и потрафить любым порокам: здесь были зеленые кокосы, наркотические травы и цветы, иглы дикобраза, полные золотой пыли, и живой товар для любовных утех — маленькие коричневые мальчики и девочки.

— Позаботьтесь, чтобы никто из этого сброда не поднялся на борт, — предупредил Хэл Большого Дэниела. — и следите за нашими парнями, чтобы не попытались улизнуть на берег за бутылкой и забавой. Я собираюсь навестить английского консула, хотя не думаю, чтобы это был тот самый человек, которого я встретил двадцать лет назад, когда в прошлый раз побывал в этом месте. Как его звали?

— Насколько я помню, Грей, капитан.

— Верно, Дэниел, Уильям Грей. Такой мошенник, что его стоило бы повесить.

Хэл взял с собой на берег несколько человек, в том числе Аболи и пять вооруженных матросов. Шлюпка высадила их на каменный причал под мощными белыми стенами крепости. Аболи расчистил дорогу в толпе торговцев и зевак, и они углубились в лабиринт переулков и улочек, таких узких, что троим людям с трудом удавалось идти рядом.

От зловония открытых сточных канав, ведущих в гавань, перехватывало дыхание, и Хэла едва не вырвало.

Жара в переулках, куда не проникал ветер, оглушала. Моряки не прошли и ста шагов, как их рубашки промокли от пота. Некоторые здания были в три этажа, и стены их не были вертикальными и прямыми; они наклонялись, выпирали и почти сходились над головой.

Балконы на верхних этажах зданий закрывали решетки со сложным узором, и сквозь занавеси зенана видны были безликие женщины в черных чадрах.

В период муссонов сюда отовсюду — издалека — приплывают работорговцы.