Возвращение «Пионера» - Шамиль Шаукатович Идиатуллин

Самый прикол, она по-татарски читала, из татарского сборника, у него русский перевод есть, но там этой сказки нету, я потом проверил. Видать, в детстве я татарский лучше понимал. Там, короче, история такая. Бай один, ну, богатей, приходит к умному старику и говорит: «Слышь, бабай, про тебя говорят, что ты самый умный…»

– Бабай – это же чудище, – удивился Олег. – К непослушным приходит.

– Сам ты чудище, – сказал я. – Бабай – дед, аби – бабка, обычные татарские слова. Кого вы там боитесь – это ваше личное горе. Короче, бай этот говорит: «Ты умный, а я богатый, но хочу быть еще богаче. Дай умный совет, как это сделать». Акыллы бабай – о, акыллы – это умный, помню, – он, короче, говорит: «Ну это очень просто. Сейчас лето, гуси дешевые, корм дешевый. Накупи побольше гусей, откорми как следует, осенью забей…»

– Фу, – сказала Инна.

Я развел руками и продолжил:

– «…и повесь вялить. Зимой продашь раз в пять дороже, чем купил. Вот тебе и богатство». Богатей так и сделал, зимой получил кучу денег – у татар вяленые гуси – главное блюдо, умереть как любят, – обрадовался, все лето гулял, осенью снова приходит к бабаю, веселый такой, сытый, наглый: «Слышь, – говорит, – старый дурак, а дай-ка мне еще совет, больно ловко у тебя это получается».

Олег хмыкнул, Инна нахмурилась, я продолжил:

– Бабай отвечает: «Да запросто. Сейчас картошка и лук дешевые. Купи побольше и засыпь в погреб, только тщательно перемешай и всю зиму погреб не открывай. Весной откроешь – ахнешь». Бай даже не дослушал, радостный такой побежал картошку и лук покупать. Еле до весны вытерпел, открывает погреб, а там, естественно, вонючее болото полтора метра глубиной. И картошка с луком сгнили в жижу, и погреб загасился наглухо. Бай офигел, бежит к бабаю: «Как так, – говорит. – Ты же в первый раз мне такой классный совет дал, почему сейчас-то все пропало?» – «А потому, – бабай отвечает, – что первый совет ты у умного старика спрашивал, а второй – у старого дурака. Что просил – то и получил».

Экипаж одобрительно посмеялся. Инна уточнила:

– Ты таким образом что хочешь сказать? Что если начальство с тобой как с дураком, то ты и ведешь себя как дурак?

Я кивнул и добавил:

– И что не надо мешать картошку и лук в собственном погребе.

– Так у нас и погреба-то нет, – напомнил Олег.

– А вот это уже третий пункт, – сообщил я назидательно.

– Во-первых, есть, – возразила Инна.

Олег, ухмыльнувшись, согласился:

– Блин, точно.

– И ничего, кроме подвала, и не осталось, – подтвердил я. – Теперь только жижу сделать.

Грузовик, покачиваясь, въехал на выложенный бетонными плитами плац и остановился.

Мы почти успели.

А больше и не надо

Мы правда почти успели. Вышли из грузовика никем не замеченные – да никого и не было, – неторопливо дошагали подземным путем до подвального ангара и обнаружили там все полуподготовленным. Корабль так и лежал почти на боку там, где мы его оставили, все замки и секретки, выставленные Инной, выглядели нетронутыми, а мешки с основой состава правда были подтащены поближе к корпусу и заброшены на небольшой помост. Концы шлангов лежали рядом.

Первым делом мы заклеили обе пробоины пластырем снаружи и изнутри. Пластырь выглядел не очень солидно, но сразу затвердел и прикипел так, что не оторвешь и не проковыряешь. Часок продержится, а больше и не надо.

Мы сперва собирались размешивать состав в ведрах и заливать отсеки корабля ручками, но вовремя сообразили, что вымотаемся без особой надобности. Я прикинул необходимую плотность раствора – получалось, что на весь объем нужно четыре мешка. С учетом остатков, еще тускло поблескивавших за стеклянными панелями, чуть поменьше. Четыре мешка и было.

– Сыпанем все, на донышке оставим только, – распорядился я.

– Выльется же, – сказала Инна, разглядывая угол осевого наклона.

– А что ты предлагаешь? – спросил я раздраженно.

В общем, успели до фига.

Мы с Олегом подтащили к кораблю несколько верстаков и здоровенных металлических швеллеров из куч лома и смогли, подсовывая их под корпус по команде Инны, слегка провернуть «Пионер» люком повыше. Корабль задергался, норовя встать вертикально. Перед парой последних перемещений я догадался рявкнуть «Стоп!» и с помощью Олега вывалить содержимое мешков в люк. Иначе пришлось бы тянуться к нему с трех водруженных друг на друга верстаков, просыпая половину титаната диспрозия себе за шиворот.

И «Пионер» облегченно восстал, попереминался, будто выравнивая холмики состава, и замер в ожидании экипажа. Осталось закинуть шланги на край горловины, подтравить, чтобы не вывалились наружу от случайных толчков, и открыть воду.

– Следить буду, – сказал Олег, забираясь по пирамиде верстаков к люку.

Он был уже в полетном костюме, когда только переодеться успел. А, понятно: когда мы с Инной со шлангами возились.

– Куда торопишься? – сказал я, но тоже почувствовал страшный зуд и желание поскорее булькнуть в состав и стать не потеряшкой в чужом городе, а командиром лучшего в мире корабля.

– Управление проверю, состав перемешаю, – ответил Олег, уже сидя на горловине, ухватил ее попрочнее и скользнул внутрь. – Опа!

Он повисел и плюхнулся в состав, который вязко прошел от стенки к стенке. Корабль не покачнулся.

– Тепленькая, – с гулким удовлетворением сообщил Олег изнутри. – Ты чего?

Я присел и похлопал по стеклянной панели. Олег присел по ту ее сторону и повел рукой по внутреннему слою. Ладонь выглядела очень белой, крупной и четкой, бронестекло увеличивало и как будто подчернивало края и складки, а потом четкость сменяла белая муть, похожая на влепленный в стенку снежок, только торчащий бугорком не наружу, а внутрь. Снаружи стекло оставалось совершенно гладким.

– Вроде нормально все, – прогудел и Олег сквозь мирное журчание воды.

– Инн, – позвал я. – Глянь, тут нас еще ковырнуло.

Она встряхнулась, перестав прислушиваться к чему-то, присела рядом, потрогала обшивку и сказала:

– Вроде только верхний слой поврежден, во второй и третий не ушло. Распределение силы удара на прослойку сработало, видишь? Если еще один метеорит сюда не шарахнет, все нормально будет.

– А если пуля? – спросил полицай от двери.

Мы вздрогнули и вскочили. Я попробовал незаметно потянуть к себе швеллер, тот заскрежетал корявым концом по полу на весь зал.

– Мне ствол достать и наручники на вас надеть? – поинтересовался полицай. – Успокоились быстро.

Он не спеша приблизился к кораблю, обошел его, не обращая на нас внимания, заложил пустые руки за загривок и сказал:

– Охренеть. Вы по правде космонавты, что ли?

– Мы всё по правде, – сказал я.

– Этот тоже ваш? – полицай кивнул на замершего за панелью Олега.

Тот отступил и стал вообще незаметным снаружи. Но полицай уже отвлекся от него и снова пошел вокруг корабля.

– Потрогать можно? – вдруг спросил он.

Мы с Инной переглянулись. Я неохотно сказал:

– Несильно только.

Полицай погладил обшивку, присел, рассмотрел основание корабля и как бы между прочим поинтересовался:

– А Обухов где?

– Не знаем, – ответили мы с Инной одновременно.

Полицай кивнул и пробормотал:

– То