Балтийские патриоты - Константин Николаевич Буланов

пулеметные бронекатера и даже пара речных мониторов, переделанных на скорую руку из небольших колесных пароходов, что с началом войны были переброшены с реки Ляохэ, «квартировали» в притоке Ялу — реке Эйхо, откуда они могли действовать в районе Тюренчена, не опасаясь появления вражеских кораблей, и заодно прикрывать имеющийся на Эйхо брод, напротив которого как раз устроила оборонительную линию одна из пограничных бригад.

Вообще, не смотря на сосредоточение солидного количества войск, русские никак не могли похвастать той же слаженностью, что японская армия. А все дело было в раздробленности бригад принадлежащих к разным ведомствам. Так моряки наотрез отказывались подчиняться приказам армейского командования и выполняли те или иные действия только после получения соответствующего приказа из Дальнего. Пограничники, хоть и обязаны были с началом войны пойти под армейское командование, все равно умудрялись сохранять некоторую независимость, так сказать, на местах, оправдывая это совершенно иными, нежели у армейских частей, штатами своих подразделений и имеющегося у них вооружения. Причем в силу поддержки их самостоятельных действий из самого Санкт-Петербурга, оспаривать приказы отдаваемые своим войскам генерал-лейтенантом Чичаговым, являющимся начальником Заамурского округа отдельного корпуса пограничной стражи, не решался даже командующий всей Маньчжурской армии. Потому из пяти имеющихся на линии будущего фронта «пехотных» дивизий, только две армейские, что и занимали позиции у Тюренчена, имели непосредственное подчинение генералу Куропаткину. Да, да, вопреки уже известному исходу этой войны и даже вспомненной Иваном Ивановичем фамилии этого самого генерала, император назначил Алексея Николаевича командующим и на этот раз. А все потому что в своем докладе годовой давности по возможной скорой войне с Японской империей, генерал-адъютант и генерал от инфантерии Куропаткин предлагал тот же сценарий ведения боевых действий, что и сам Николай II. Во всяком случае, в начальный период войны. Сам генерал не был сторонником присоединения к России территорий Маньчжурии и Кореи. Он полагал, что неотвратимая война с Японией не стоила возможности распространения российского влияния на эти земли, что автоматически делало его противником Витте. При этом Куропаткин понимал, что никто не будет возвращать назад уже взятое и потому, дабы не плодить еще больше проблем, предлагал стратегию как можно более длительного сдерживания японцев на заранее подготовленных оборонительных позициях с постепенным отступлением и сдачей территории Южной Маньчжурии. Иными словами, для императора он являлся натуральным громоотводом, поскольку, претворяя в жизнь свою стратегию, прикрывал тем самым помыслы всероссийского самодержца, желавшего получить в первой половине войны подобных же результатов. При этом предоставлялась возможность сохранения в тайне собственных идей, что впоследствии позволяло свалить все неудачи отступления на командующего Маньчжурской армии. После этого, сделавшего свое дело мавра можно было бы заменить куда более боевитым Субботичем, успевшим изрядно повоевать в тех краях во времена подавления Боксерского восстания. Кстати именно по причине пассивности позиции Куропаткина в плане ведения боевых действий, ему и не позволили «наложить лапы» на пограничников и морских пехотинцев, коим как раз предстояло проводить немало активных операций, пока армия сидела бы в обороне. И уничтожение целой японской дивизии еще на корейской земле, было как раз одним из тех деяний, что получило возможность быть реализованным вопреки приказам Куропаткина. Кстати, вся 2-я дивизия японской армии и вправду была уничтожена. Ведь в то время, когда в Ыйджу пограничники добивали окруженных солдат сводного батальона, по расположению батарей горных орудий и обозу с тыла ударили прежде скрывавшиеся эскадроны драгун все тех же пограничных бригад. Молниеносный налет не позволил тем оказать достойное сопротивление, и потому в плен попало свыше двух тысяч человек только носильщиков. Также столь скорая расправа над авангардом 1-й армии позволила пограничникам перебраться на правый берег Ялу не только в спокойной обстановке, но также с немалыми трофеями. По этой же причине генерал Куроку, стоило ему ознакомиться с видимой частью оборонительных укреплений русских, затребовал к себе в качестве подкрепления всю 2-ю армию, что, в свою очередь, привело у началу операции уже давно разрабатываемой штабом флота. А как могло быть иначе, если по всем возвышенностям противоположного берега, куда ни падал взгляд, виднелась паутина окопов, и целые леса заграждений выполненных из колючей проволоки. И вот это им вскоре предстояло штурмовать, не имея ни одного орудия осадной артиллерии, которые не смогли доставить по той простой причине, что русские канонерки намертво перекрыли устье Ялу! Тащить же тяжеленные 120-мм орудия по дорогам, где с превеликим трудом удавалось, буквально на руках, пронести 75-мм пушки полевой артиллерии, виделось невозможным даже для японских солдат. Нет, имейся время и хоть какие-нибудь средства, они бы, несомненно, справились. Вот только окончательно задерганное высоким начальством командование не располагало этим самым временем и потому очень скоро им всем предстояло пойти на штурм той крепости, что устроили здесь русские.

Это они еще не знали о сотнях замаскированных пулеметных ДЗОТ-ах, в которые установили все имевшиеся в армии и флоте устаревшие митральезы, и скрывающейся на обратной стороне холмов русской артиллерии. Помимо полутора сотен 87-мм и 107-мм орудий полевой артиллерии, с началом войны там расположили два десятка 120-пудовых шестидюймовок и вдвое большее количество 42-линейных осадных пушек способных со своих закрытых позиций добить фугасным снарядом до того самого Ыйджу. Потому даже с учетом того, что оборону в этом месте обеспечивали всего 2 пехотных дивизии, растянутые на фронте в 10 километров, японским войскам для успешного прорыва требовалось создать здесь куда большее превосходство в живой силе, нежели 3 к 1. Но об этом им еще только предстояло узнать. А пока, расположившиеся лагерем 12-я и гвардейская дивизии, принялись ждать результатов грядущего сражения за доступ к устью Ялу, победа в котором позволила бы доставить подкрепления почти вплотную к линии соприкосновения войск. Да и паровые катера с многочисленными понтонами для возведения переправ требовалось как-то доставить сюда, чтобы не убивать еще месяц на вырубку ближайших лесов для сооружения сотен, если не тысяч, плотов потребных для преодоления реки.

Прекрасно понимали положение японцев и с другой стороны. Точно так же, как некогда нашедшему здесь начало своего конца Бэйянскому флоту Империи Цин, Русскому императорскому флоту требовалось не допустить противника в акваторию реки, дабы облегчить жизнь сухопутным частям. Более того, даже не смотря на изменчивый характер реки, отчего фарватер требовалось обследовать и обмерять ежегодно, столкновение армий противостоящих сторон должно было произойти на том же месте, что и десять лет назад. Слишком уж немало удобств при форсировании водной преграды давали японцам находившиеся там многочисленные песчаные острова, чтобы не воспользоваться их наличием. Но если воевавший здесь в свое время