Зумана - Е. Кочешкова

"Мужчины… — подумала тогда Элея, — даже одеяла взять не додумались"

Она укрыла их, а сама вернулась обратно в тэн и попробовала еще хоть немного вздремнуть, но вместо этого только лежала и с грустью думала, что теперь все будет иначе. Ее шут, ее милый дерзкий обманщик теперь едва ли захочет вновь надеть маску комедианта. Хранители на «Вилерне» смеялись его выдумкам, его как всегда удивительно талантливым пантомимам и розыгрышам, но только Элея видела и понимала, что эти шутки совсем иные, чем прежде. Как будто на самом их донышке оставался едва уловимый привкус горечи. В глазах шута больше не было той искренней детской радости, той искры жизни, которая воспламеняла все и всех, когда Патрик начинал куражится в Солнечном Чертоге.

Она понимала, тот хрупкий мальчик в бубенцах все-таки умер в лесу у Лебединого дворца.

А теперь, обретя наконец наставника, он уж верно пойдет совсем другой дорогой. Это будет путь мага, путь Силы, не имеющий ничего общего с летающими мячиками.

Так она думала в то утро.

После Кайзиного колдовства Патрик словно бы заново родился. И хотя его глаза опять засияли таким знакомым чистым светом, а движения и слова стали легкими как в былые времена, Элея понимала — он уже другой.

К тому же рядом был Кайза. Не придворные Золотой и не хранители Брингалина, а шаман со взором полным пламени. И вместо привычных замковых стен — вой ветра да степь без края. И потому Элея, даже если б очень захотела, не смогла бы видеть в нем просто шута…

Его чудесная улыбка словно бы стала мудрей, а в уголках глаз остались невидимые осколочки пережитой боли. Он победил ее, покорил, но прошлое нельзя забыть — так или иначе оно все равно накладывает свой узор на полотно судьбы… чертит тонкими линиями на лице… Впрочем, Элея смотрела на этого нового Патрика даже с большим интересом, чем прежде. Сохранив свою детскую непосредственность и ясность, он обрел внутреннюю силу мужчины… Еще в доме Ваэльи, столкнувшись с этой силой впервые, Элея так растерялась, что полностью потеряла контроль над ситуацией. И почла за лучшее вовсе не общаться с шутом. Отгородиться от него толстой стеной. Это было глупо и недостойно наследницы, но она совершенно не понимала, как себя вести с бывшим шутом и чего ждать от дорого господина Патрика, который теперь сам определял свою судьбу, не полагаясь на мнения принцесс и королей…

Где-то вдали одиноко и жалобно закричала птица. А потом снова несколько минут тишину степи нарушало лишь сухое потрескивание костра и мурлыканье шута, который что-то негромко напевал себе под нос. Кажется, балладу о бессмертных воинах.

— Кайза, — спросил он чуть погодя, — а там мы надолго останемся? На Земле Силы? — о да, Элею этот вопрос тоже волновал. Несколько дней почти беспрерывной скачки заставили ее серьезно пересмотреть отношение к гонцам… Теперь она понимала, за что эти люди получали такое высокое жалование… Весь зад у наследницы превратился в один сплошной синяк, внутренние части бедер больно саднили от постоянного трения. А ведь прежде она считала себя хорошей наездницей. И даже наивно полагала, будто в полной мере обладает выносливостью своего народа…

Скачка выматывала ужасно. Иногда, гордая и обычно такая терпеливая, принцесса готова была расплакаться и унизительно просить о привале, лишь бы прекратить это испытание. Но на ее счастье всякий раз Кайза и сам догадывался, что пора дать передышку и людям, и лошадям.

На вопрос Патрика шаман только плечом повел.

— Уж как сложится… — он поворошил угли и, выкатив один длинным прутиком, взял его голой рукой, чтобы прикурить свою длинную кривую трубку. — Тебе, Зумана, чем дольше, тем лучше. Да только предчувствия у меня нехорошие… — Кайза говорил спокойно, но у Элеи все сразу похолодело внутри. Эти дурные предчувствия, мрачные сны… В Диких землях они отступили, словно бы поутихли. Неужели беда только затаилась? Неужели она вернется? Элея с мольбой поймала взгляд шамана, надеясь услышать, что это не так. Но Кайза лишь качнул головой, не имея для нее ответа.

Шут нахмурился.

— Патрик? — спросила его Элея. — У тебя тоже скверные ощущения?

— Нет, Ваше Высочество, — он казался удрученным. — Даже кошмаров больше не вижу.

Кайза выпустил в небо тонкую длинную струйку дыма.

— Ты под моей защитой сейчас, — сказал он. — Тебе сил набраться нужно, вот я и закрыл тебя от всего. Не пугайся, после посвящения ты снова обретешь свое видение в полной мере, — шаман поднялся с земли. — Ну, хватит разговоров. Спать будем.

3

Земля Силы отличалась от остальных, ставших уже привычными, степных пейзажей. В этом месте высились темные каменистые скалы, у подножия которых разверзся овраг, поросший хоть и невысокими, а все же деревьями, столь редкими для этих краев. Овраг был достаточно велик, чтобы там поместилась целая деревня, но обычные люди обходили Землю Силы стороной. Кайза сказал, что приходить сюда можно только с шаманом. Иначе духи ум помрачат. Или вовсе заберут душу.

Спустившись на самое дно оврага, они нашли там каменную хижину с настоящим очагом у стены и даже небольшим запасом дров. Она стояла почти у самого русла тонкого ручейка, бегущего меж замшелых холодных валунов.

— Это священный источник, — сразу пояснил Кайза. — Будьте почтительны к нему, и он дарует вам освобождение от любых болезней. Люди моего народа омываются в его воде, когда ищут исцеления или очищения. Источник — сердце этой земли. Он рождается вон там, под скалой в пещере. Завтра мы пойдем туда вместе. А сегодня я один принесу подношение Земле Силы и попрошу ее принять нас с добром, — с этими словами Кайза оставил их расседлывать лошадей, а сам ушел к пещере, и вскоре Элея услышала оттуда его хриплый голос, выводящий протяжную, как степной ветер песню.

Патрик между тем уже успел растопить очаг, смешно измарав в золе не только руки, но и лицо. Хижина была совсем маленькая, по семь шагов вдоль стен, и тепло очень быстро стало наполнять ее.

— Славное жилье, — обрадовано сказал шут, — щелей почти нет, на совесть делали. И лежак от пола поднят, хорошо вам на нем будет, ни один сквозняк не достанет. Только полог натянем. Да и мы с Кайзой отоспимся наконец. А то под небом-то открытым сладко не поспишь, степные ветродуи — та еще колыбельная… — он полюбовался на огонь и, подхватив котелок, направился к двери. — Пойду за водой, горячего хочется — аж сил нет!

Оставшись в домишке одна, Элея устало присела на широкий — втроем спать можно — топчан и задумалась. Мир вокруг нее слишком изменился, чтобы она сама могла оставаться прежней. Новая жизнь требовала иных правил и иных приличий. В этой жизни у нее не было ни слуг, ни охраны, ни титула, ни нарядов. И чем дальше, тем нелепей казалось ей играть роль принцессы рядом со своими спутниками. Разве имела она право претендовать на большее, чем они? Спать в тепле, когда им доставалось лишь то самое небо, которое помянул Пат… благосклонно принимать готовую пищу… готовую постель… Ну да, она поддерживала костер, когда Кайза с Патриком куда-то отлучались, но при этом словно бы одолжение делала.