Ледяная кровь - Андреа Жапп
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Аннелета задыхалась. Но ярость удесятерила ее силы, и сестра-больничная вонзила ногти в искаженное от ненависти лицо Бланш, царапая, раздирая кожу, вырывая куски плоти. Убийственная хватка ослабла. Сестра-больничная схватила своего врага за плечи и скинула с себя. Ей удалось встать, и она ринулась к двери. Бланш, почувствовав боль во всех суставах, барахталась на полу, тоже пытаясь подняться. Она завопила, как одержимая бесами:
– Я вас ненавижу… всех! Сдохни, нищенка, сдохни! Несчастные безумицы, вот вы кто! Вы слишком тупые, чтобы понять, насколько опасны ваши химеры, ваши стремления к чистоте! Мир такой, каким он и должен быть!
И хотя Аннелету трясло, она все-таки сумела вытащить ключ из двери и запереть обогревальню со стороны коридора. Бланш руками и ногами колотила в толстую дверь, осыпая Аннелету проклятьями и оскорблениями.
Немного отдышавшись и придя в себя, Аннелета громко крикнула в ответ:
– Демон, вот вы кто! Мы никогда не остановимся! Вы можете нас уничтожить, но на наше место придут другие. Знайте, убийца, скоро за вами приедет сеньор бальи. Вам не удастся избежать его суда, и приговор будет суровым.
Но Аннелета ошибалась. Когда ранним утром приехал Монж де Брине в сопровождении двух жандармов, Бланш была мертва. Ее распухший посиневший язык свисал изо рта. Глаза, вылезшие из орбит, неподвижно смотрели на шкаф, в котором хранились чернильницы.
На дне некоторых непригодных чернильниц они нашли остатки разных порошков. По цвету и запаху Аннелете удалось определить некоторые из них. Это были яды, купленные за пределами аббатства или украденные из ее гербария. Вланш не дремала в обогревальне. Она охраняла богатую коллекцию ядов, собранных Жанной, а также манускрипты.
Эпилог
Вечером, через три дня после потрясающего открытия, сделанного Леоне и Клеманом при помощи Аннелеты Бопре в тайной библиотеке аббатства Клэре, Аньес забеспокоилась. Клеман, который так изменился, так отдалился от нее после своего возвращения из аббатства, исчез. Она осторожно поднялась по хрупкой лестнице, ведущей на чердак. Едва ее нога коснулась пола, как Аньес поняла, что на нее обрушилось новое ужасное бедствие. Вместе с Клеманом исчезла и его одежда. Она увидела записку, лежавшую на соломенном тюфяке.
Мадам, моя обожаемая матушка!
Мне пришлось взвешивать каждое слово, поскольку я решила, что это письмо будет коротким, иначе я исписала бы множество страниц толстого тома, признаваясь Вам в своей вечной любви. Три дня назад, глядя на этот папирус, я поняла, какой сильной любовью Вы любите меня, и эта уверенность является единственной вещью, которую я хочу увезти с собой.
Можно ли идти наперекор судьбе? Не знаю, но попытаюсь сделать это благодаря отваге, которую я унаследовала от Вас.
Ах, мадам, если бы Вы знали!.. Мой сон длился всего несколько секунд, но я поняла, что я Ваша дочь и как сильно Вы меня любите. Вот что я видела в этом сне. Я видела, как мы прогуливаемся на закате в роскошном саду замка Отон. Ваша рука лежит на моем плече, а я обнимаю Вас за талию. Мы смеемся, когда Вы то и дело путаете названия цветов, окружающих нас. Ах, мадам… какое блаженство! Такое короткое, но, возможно, оно еще наступит? Несколько стремительных мгновений до того, как я поняла, что я должна ускользнуть от рыцаря де Леоне и его союзников, от их абсолютной веры и чистой любви. Со своими врагами я решила сражаться в одиночку. Сон развеялся. Мне надо ехать.
Знайте, мадам, где бы я ни находилась, Вы всегда будете рядом со мной. Да хранит Вас Господь.
Я заклинаю небеса, чтобы на Вас не обрушились новые беды. Мадам, Ваша печаль доставит мне смертельные муки.
Живите как добрая фея, какой Вы и являетесь на самом деле.
Клеманс, Ваша любящая дочь.Слезы душили Аньес. Она выпустила листок из рук, упала на колени. Из ее груди вырвался животный крик.
Позже, намного позже она опустилась ничком на пол от изнеможения.
Никогда! Она найдет ее, даже если ей придется босой обойти все королевство, обыскать каждый дом, каждую хижину. Она найдет ее!
Аньес резко встала на ноги.
Она никогда не смирится с отсутствием Клеманс.
Артюс д'Отон не оставил Эду де Ларне ни малейшего шанса отступить. Словно орел, схвативший свою добычу, он прижал Эда к стене общего зала и сказал убийственно-спокойным тоном:
– Вы скверный человечишка, Ларне, жалкий подлец, оскверняющий всю округу. Если на то пошло, я знаю, как заставить негодяев вроде вас расстаться с жизнью, и сделаю это без колебаний. Я получу от этого даже определенное удовольствие. Не Вводите меня в грех.
Мгновенно уступив недвусмысленным угрозам монсеньора д'Отона, своего сюзерена, а теперь и зятя, Эд де Ларне нашел провинцию, где, по словам барона, его дражайшая племя кница воссоединилась с миром Господа. Однако он упорно повторял, будто больше ему ничего не известно. Конечно, Эд де Ларне не горел желанием испытать на себе остроту клинка Артюса д'Отона.
Когда после упорных долгих поисков Аньес удалось выйти на след своей старшей дочери, она узнала, что Матильда де Суарси исчезла из аббатства два месяца назад, ночью, прихватив свои вещи, не забыв украсть несколько культовых предметов и дюжину книг, которые можно было легко продать. По улыбке матери-аббатисы Аньес д'Отон поняла, что беглянку практически не искали, поскольку ее пребывание в монастыре не оставило приятных воспоминаний ни у послушниц, ни у монахинь. Эта новость ошеломила ее, хотя намного меньше, чем она опасалась… или надеялась. Но внутренний голос подсказывал Аньес, что однажды Матильда вновь появится в ее жизни, хотя бы для того чтобы потребовать свое имущество, поскольку ее мать вышла во второй раз замуж.
Рыцарь де Леоне обрадовался, когда приор кипрской цитадели продлил ему отпуск во Франции. Арно де Вианкур велел Леоне тайно сблизиться с монсеньором де Го, архиепископом Бордо, чтобы защитить дело ордена госпитальеров. Рыцарь охотно исполнил приказ приора, позволявший ему наблюдать за мадам Аньес.
Пятого июня 1305 года монсеньор де Го был избран Папой под именем Климента V. Новый понтифик, обладавший тонким политическим чутьем, оставил при себе камерленго Гонория Бенедетти, о котором теперь знал гораздо больше благодаря стараниям Арно де Вианкура, справедливо рассудив, что близкий враг безопаснее врага, плетущего заговоры вдалеке.
Гораздо выше, чем замок, земли и роскошные украшения, Аньес де Суарси оценила обещание своего любимого супруга, Артюса д'Отона, разыскать «шалопая» Клемана. В конце концов Аньес пришлось признаться удивленному графу, что мальчик на самом деле был девочкой, нуждавшейся в защите и покровительстве. Рассказывать обо всем остальном было слишком опасно, и Аньес решила из осторожности прибегнуть к спасительной лжи.
Через год Аньес д'Отон, окруженная преданностью и неусыпной заботой супруга, который, по ее словам, превратился в «старую беспокойную курицу», родила мальчика, такого же темноволосого, как и его отец. Крошка, едва увидев свет, начал сучить ногами и весь день и добрую часть ночи требовать грудь. Повитуха, сразу же полюбившая горластого малыша, подхватила его на руки и, как это было принято при рождении первого наследника, понесла показывать, «что их у него два, да и он сам ладно скроен, слово присяжной матроны».[88] Аньес захотела назвать своего первенца мужского пола Филиппом. Все расценили это как дань уважения королю. Аньес не стала никого разубеждать, хотя ни секунды не думала о короле. Просто это имя пришло ей на ум ранним утром, едва она проснулась, за несколько дней до родов.
А повитуха рассказывала всем, кто хотел ее выслушать, но особенно тем, кто угощал ее вином в таверне города, что за нее долгие годы своего ремесла ей еще никогда не приходилось принимать таких родов. «Ветерок, говорю я вам! Этот весельчак весом в девять фунтов вылетел из нее, как ветерок. Я даже не успела взять лохань, как он уже выскочил, посиневший от рева! А ведь по ней не скажешь. Она такая изящная, но просто создана для того, чтобы дать жизнь многочисленному крепкому потомству».
Узнав о рождении маленького Филиппа д'Отона, Франческо де Леоне уехал на Кипр. Дружба, которую засвидетельствовал ему Арно де Вианкур, согревала сердце рыцаря. И все же один вопрос не давал ему покоя ни днем, ни ночью: у нее должна родиться дочь! Род продолжается только по женской линии.
Благодаря бесценным указаниям мессира Жозефа из Болоньи разработка рудника От-Гравьер оказалась не такой трудной, как опасалась Аньес. Став после замужества богатой, Аньес поняла, что не в состоянии расстаться со своими привычками, приобретенными в бедности. Она откладывала все деньги, которые приносил ей рудник, чтобы затем отдать их Клеманс. Ведь ее любимая дочь вернется, так было надо, и Господь не позволит, чтобы Аньес жестоко страдала теперь, когда они обе могли быть такими счастливыми.