Пока ты не спишь - Мишель Бюсси

Лежащий в траве ребенок смотрел в одну точку, скорее всего, на какое-то крошечное насекомое.

Йозеф не сумел закончить фразу. По его морщинистому лицу потекли слезы. Дед пришел на помощь бедняге:

– Вы поняли, что другой мальчик занял в сердце Аманды место ее сына. Так?

– Вы правы, – кивнула Марта. – У нас есть доступ ко всем медицинским документам. – Она бросила взгляд в окно. – Малыш может оставаться в таком состоянии много лет. Он даже не страдает. – В голосе женщины звучала бесконечная нежность. – План Алексиса был предельно прост. За несколько недель ребенок забудет прежнюю жизнь – во всяком случае, лица, имена и места, которые могут скомпрометировать участников налета, и все закончится. Гениально! Что будет с детьми потом, Алексиса не интересовало.

И Люковики согласились на обмен, прикрыли Зерду. Лейтенант Паделу подумал о документах из папки, которую оставил на пассажирском сиденье «рено». В молодости у Йозефа были стычки с полицией, его задерживали за пьяный дебош на улице, за оскорбление агента при исполнении. Это было пятьдесят лет назад, но неприязнь к полицейским никуда не делась.

В деле оставались непроясненные моменты. Люка Маруэтт твердо уверен, что у Анжелики Фонтен никогда не было детей.

– Расскажите мне об Анжелике Фонтен, – попросил он.

На лице Марты появилась широкая улыбка:

– Малышка Энджи была умнее всех членов банды Грызунов. Способная девочка, хитрюга. Тоненькая, изящная. Мечтательная. В детстве не выходила на улицу без куклы или книжки. И очень красивая. Сами понимаете, инспектор, ее проблемы были связаны с парнями. Из всех возлюбленных Тимо Солер был лучшим, если можно так сказать. «Плохой парень», тайный друг, поэтому вы и не знали об их связи. Энджи разочаровалась в нашем мире уже в юности. Ее мать изменяла отцу, вся деревня была в курсе, он, конечно, тоже, но проблема заключалась не в этом. Малышка Энджи была для родителей инопланетянкой, дом в тупике Коперника превратился в безжизненную планету, и она мечтала поймать такси и улететь в другую галактику. В шестнадцать лет девочка сбежала, и все покатилось в тартарары. Через полгода рак сожрал ее отца, она завела тот чертов блог jelanie-ubit, а потом случилась авария.

– Авария?

Дед подскочил на стуле. В досье Маруэтта об аварии не говорилось ни слова. Неужели это недостающая часть головоломки?

– В январе 2005-го Энджи и ее тогдашний дружок разбились на машине недалеко от Гравиля. Поганый был паренек, она как будто специально таких выбирала! Он отделался легким испугом, а вот Энджи… Бедняжка была в положении, потеряла ребенка, и врач сказал, что она больше никогда не сможет забеременеть. А она так мечтала стать матерью. Никогда не забуду, как эта девочка в детстве гуляла по Потиньи с розовой кукольной колясочкой.

Йозеф поймал недоверчивый взгляд лейтенанта и счел нужным уточнить детали:

– Мало кто был в курсе, но у нас с Фонтенами был общий врач, доктор Саркисян. Он по-прежнему живет в Потиньи, можете сами у него спросить. Каждую пятницу, после обеда, мы играем в петанк. Он, как говорится, из «наших». Иначе не остался бы здесь…

Дед судорожно сглотнул. Все прояснилось. Почти все. Йозеф и Марта так и сидели, держась за руки, единые в своем горе, и он решил, что пора заканчивать:

– Когда вы в последний раз видели сына и невестку?

Кто ответит на вопрос? Йозеф? Заговорила Марта:

– Все зависит от того, какое значение вы вкладываете в слово «видели», инспектор. Сирил и Илона приезжали раз или два… перед налетом. Ненадолго. Кофе, ужин. Даже на партию в белот или прогулку у них не было времени, но мы не обижались. Все лучше чем ничего.

– Расскажите поподробней, – попросил лейтенант.

– После коллежа Сирил болтался без дела. Шахта закрылась. Он начал приторговывать травкой, ворованными автомагнитолами, угонял машины, шарил по закрытым на зиму домам… Мой сын и Илона не были ангелами, но они за это заплатили. Двумя годами тюрьмы. Когда вышли, поженились и стали нормальными людьми. Честное слово, инспектор! Сняли квартиру в Гавре, в квартале де Неж. Он пошел работать докером, и ему это нравилось. А через четыре года уехали.

– В Гвиану?

– Да. «Майерск»[91] открыл дополнительную линию в большом морском порту Ремир-Монжоли[92]. Платили там лучше, чем в Гавре, намного лучше, но пришлось подписать долгосрочный контракт на работу в заморских территориях.

– Они сразу решились?

– Без колебаний… Уехали вдвоем в июне 2009-го, шесть лет назад. С тех пор мы видели Сирила в общей сложности несколько недель – до тех пор, пока…

Марта снова беззвучно заплакала, отвернулась и устремила взгляд на ржавую калитку в глубине сада, словно она была символом раз и навсегда сломавшейся жизни. Ребенок с муравьями тоже казался призраком, тенью реального человека.

Йозеф продолжил рассказ жены:

– Через пять лет, когда Сирил вернулся в Гавр, работы в доках для него не нашлось. Персонал сократили вполовину. Один человек мог разгрузить пятнадцать тысяч контейнеров, сидя за компьютером. Нет нужды объяснять, что случилось дальше, инспектор. Безработица, биржа труда, безденежье. Сирил снова сошелся с Алексисом.

Марта промокнула глаза вышитым платочком.

– У них появились новые обязанности, – сказал Йозеф. – Когда они уезжали во Французскую Гвиану, никто об этом не думал…

– О чем именно? – решил уточнить Дед, хотя ответ был ему известен.

Над мальчиком пролетела бабочка, но он даже не проследил за ней взглядом.

Ответила Марта:

– Мы не думали, что Сирил и Илона привезут нам внука!

Дед взял долгую паузу, чтобы восстановить в памяти ключевые моменты дела, которые не давали ему покоя прошлой ночью в комиссариате.

Интуиция!

Он снова посмотрел через стекло веранды на ребенка.

Мы не думали, что Сирил и Илона привезут нам внука!

Из отчета следовало, что сотрудники следственного отдела криминальной полиции Кана посетили Йозефа и Марту Люковик 20 января 2015 года, чтобы допросить ребенка Сирила и Илоны Люковик. Все было сделано по закону. Бабушка и дедушка получили опеку над осиротевшим внуком и дали согласие на его разговор с полицейскими. Те показали мальчику фотографии всех возможных подозреваемых, в том числе Алексиса Зерды. Беседа длилась час, но результата не дала.

Ребенок показался сыщикам крайне неконтактным, апатичным, чуть ли не умственно отсталым. Ничего удивительного: он только что потерял родителей. Они порекомендовали провести психологическое обследование, поговорили с опекунами, но расследованию это ничем не помогло. Отчет о допросе ребенка был сформулирован в десяти строках и фигурировал в деле, содержащем сотни страниц свидетельств и экспертиз. Никто, кроме Деда, не обратил на него внимания.

Теперь он решил прояснить каждую деталь:

– Сколько лет было вашему внуку, когда вы увидели его в первый раз?

Голос Марты дрогнул, выдавая волнение, так же было, когда она рассказывала об Энджи.

– Чуть меньше двух лет. Он родился во Французской Гвиане, видел только эту страну, рос в экваториальном климате. Я сразу заметила, что ребенок все время мерзнет у нас в Нормандии, и говорила Сирилу, чтобы теплее его одевал, но сын никогда меня не слушал. Мой внук был веселым ребенком – куда более развитым, чем его ровесники. Он уже тогда хорошо говорил и болтал не закрывая рта, особенно об огромном амазонском лесе, обезьянах и змеях, а чаще всего – о ракете «Ариан», взлетающей с Куру. Вернувшись во Францию, он многое стал забывать и путать. – Женщина кивком указала на растения под верандой: – Ему нравилось сдвигать горшки и устраивать джунгли. Он ставил стакан на стакан – строил ракету, гудел, изображая звук, который она издает при взлете, а еще качался на створке ворот, как маленькая обезьянка, и очень громко кричал.

– Думаю, он не расставался со своей плюшевой игрушкой?

В глазах Марты снова блеснули слезы.

– Гути? Да он из рук его не выпускал! Родители купили эту крысу ему в подарок – там, за океаном. Могли бы выбрать ягуара, броненосца, ленивца, пуму, попугая, но взяли агути. В память о детстве на улице Грызунов. Ведь агути – грызун.

Дед сумел сложить пазл, только приехав в Потиньи: отъезд на пять лет в Гвиану, упомянутый в досье Сирила и Илоны; плюшевая игрушка по имени Гути; фотоальбом с обезьянами, попугаями и тропическими деревьями, о котором говорила ему по телефону Марианна; снимок ивовой колыбели под пологом… Все это смешалось в мозгу мальчика с более поздними воспоминаниями о базе НАТО, джунглях и ракетах…

– Золотой ребенок! – воскликнула Марта, вставая. – Мечтатель, выдумщик. Мы видели его раз или два в месяц. Он родился под высоким небом, а не под землей, как здешние обитатели, и мог бы вырасти счастливым человеком. У него был шанс до тех пор, пока…

– Пока что, мадам Люковик?