И даже смерть не разлучит нас (СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна

- Ричард, прекрати, Кевин никакой не пупс, он просто благовоспитанный юрл, милый и дружелюбный!

Ой, кажется, я немного увлеклась славословиями в адрес своего помощника, тем самым распалив пламя ревности собственного мужа. Ох, мама милая, что же ты меня не предупредила, что с мужчинами так непросто?!

- Значит, милый и дружелюбный, говоришь? – Ричард полыхнул глазами, словно легендарный дракон, цепко схватил меня за руку и потащил к выходу из кафе. – К твоему сведению, Белль, большинство маньяков именно такие. Они очаровывают доверчивых дурочек, кружат им голову, подчиняют своей воле, а потом убивают.

Ричард почти дословно процитировал выдержку из учебника по виктимологии. В принципе, цитата была верна, я готова была согласиться с ней, если бы не одна крошечная деталь, которая, словно камушек в обуви, беспокоила и не давала расслабиться. Странно, что сам Ричард эту деталь не заметил.

- Я, конечно, Грейс почти не знала, но мне кажется, что она не сильно похожа на дурочку, которой можно заморочить голову сладкими речами.

Мой муж выразительно фыркнул:

- Ты её вообще не знала. Грейс мечтала отхватить себе богатого и успешного муженька, чтобы все другие юни слюной от зависти захлебнулись. Обвести её вокруг пальца было даже проще, чем отнять леденец у младенца. А теперь, если мы не хотим опоздать, нам лучше поторапливаться.

Я посмотрела на часы, висящие над стойкой бара в кафе, и удивленно распахнула глаза. Ничего себе, мы с мужем засиделись! Ричард прав, если мы не отправимся к матери, пардон, мачехе Грейс прямо сейчас, потом будет уже неприлично поздно для визитов. А значит, нужно спешить.

***

Вирджиния Моулкс, вызывающе-белокосая дама того размытого возраста, когда девушкой называть уже поздно, а почтенной дамой ещё рано, приняла нас с той же равнодушно-пренебрежительной гримаской, какой на Ауридии принято встречать прислугу, посыльных или безденежных визитёров. Впрочем, при виде Ричарда юни заметно оживилась, словно бы невзначай так поправив халат из натуральной Урильского шёлка, что грудь оказалась обнажена едва ли не до сосков. Мой муж на манёвры хозяйки дома внимания не обратил, разместив меня в мягком, моментально подстроившемся под меня, кресле и беззаботно плюхнувшись рядом со мной на подлокотник.

- Чем обязана? – томно протянула юни Вирджиния, соблазнительно выгибаясь в сторону моего мужа.

Эй-эй, этот мужчина занят, ищите себе другого, дамочка! Я искренне пожалела, что не умею обжигать взглядом, иначе эта нарочитая красотка уже тушила бы ожоги на руках и щеках. Нет, я не злая, просто охраняю своё счастье, вот! К моему искреннему облегчению, Ричард продолжал с космическим спокойствием игнорировать все манёвры назойливой дамы, сохраняя деловую холодность, даже дружескую беседу способную превратить в омерзительный допрос.

- Потрудитесь объяснить, юни, почему вы не приехали на опознание своей падчерицы?

Тонкие, старательно нарисованные брови дамы взмыли вверх, имитируя удивление, которого, вот голову готова дать на отсечение, Вирджиния Моулкс не испытывала:

- А зачем? Полагаю, любовники этой распутницы опознают её гораздо быстрее, они чаще видели её. Так сказать, изучили во всех деталях.

- Вы её ближайшая родственница.

- И что с того? – Вирджиния пренебрежительно дёрнула округлым белоснежным плечом, отчего халат чуть не съехал до самой талии. – Она мне не родная по крови и духу, пустоголовая распутница, вся в свою никудышную мамашу, которая малолеткой соблазнила взрослого солидного мужчину и вынудила его жениться на себе, чтобы избежать тюремного срока.

Ого, сколько злобы, в ней запросто можно утопить целую планету, ещё и на парочку спутников хватит! Я вжалась поглубже в кресло, стараясь укрыться от смертоносной злобы этой насквозь фальшивой юни, искусственной, точно травяной газон на загубленной технореволюцией планете. Честное слово, если бы не успокаивающее тепло Ричарда рядом, я бы и на минутку не задержалась в этом доме!

- Мне известно, что вы занимаетесь химией, - Ричард как будто случайно положил руку мне на колено, щедро делясь собственной силой и уверенностью.

Сапфирово-синие глаза юни сверкнули хищным огнём, ярко-алый рот исказила звериная гримаса:

- Опять-таки и что? Или вы относитесь к категории мужчин, которые считают, что женщины должны быть красивыми клушами, годными лишь в прислуги и инкубатор для потомства? Ваша-то спутница, насколько я могу судить, на дурочку простушку не больно похожа, хотя и раскрепощённой особой её не назовёшь.

Да сохранит меня многомудрый космос от подобного раскрепощения! Не надо быть гением, чтобы понять, что в комплекте с такой свободой идут венерические заболевания, истерия, убитая самооценка и склонность к суициду. Нет уж, мне такого счастья и даром не надо, я себе не враг.

- Вы знакомы с ядом змеиных людей?

Вирджиния рассмеялась, запрокинув голову и открывая длинную белоснежную шею, которую мне страшно захотелось намылить:

- Юрл, я вынуждена третий раз повторить свой ответ. Да, мне знаком этот яд и что с того? В моей парфюмерной компании, которая досталась мне от покойного супруга, мы используем разные ингредиенты для ароматов.

- В том числе яды?

- В том числе, - ничуть не смутилась блондинка, а я с опаской покосилась на собственную сумочку, в которой лежал новый флакончик духов. Кажется, я изменю своё отношение к парфюмерии, кто знает, что за дрянь добавляют в духи под видом натуральных ингредиентов.

- Может быть, вы ещё и поставляете яды всем желающим? – Ричард сохранял прямо-таки непрошибаемое спокойствие, словно обсуждал погоду и прогноз на урожай, а не преступление.

Юни цинично передёрнула плечами, поправила халатик, едва не выпав из него:

- Может быть. И, смею вас уверить, далеко не всем желающим. Наши услуги очень, очень дорого стоят.

- В таком случае, юни, потрудитесь вспомнить, кто покупал у вас яд змеиных людей за последние, ну пусть будет двадцать-тридцать дней. Дольше его хранить нельзя, он разлагается и становится абсолютно безвредным. И помните, что сотрудничество с полицией облегчает приговор.

- Но удлиняет тюремный срок, - Вирджиния хищно оскалилась. – Не пытайтесь меня запугать, вам мне нечего предъявить, только слова. А они вреда не причиняют.

- Ошибаетесь, - пришёл черёд моему мужу сверкать хищной улыбкой, - слова – это страшное оружие. Я записал наш разговор. А теперь представьте, какая шумиха поднимется, когда станет известно, что вы, во-первых, добавляете в духи яд, а во-вторых, продаёте этот самый яд всем желающим. Уверяю вас, юни, полиция с радостью спишет на вашу компанию все нераскрытые убийства за последние, сколько вашей компании, лет пять, если я не ошибаюсь? За последние пять лет.

Искажённое ненавистью лицо юни превратилось в уродливую маску. И эту страшилищу я называла красивой? Беру свои слова обратно!

- Вы не посмеете.

- Я? Посмею, можете даже не сомневаться, - Ричард сверкнул жёлтыми глазами, стремительно подался вперёд, словно змей, бросившийся в атаку. – Итак, юни, каково ваше решение? Судебное разбирательство будет в любом случае, но только от вас зависит уровень шумихи вокруг этого дела.

- Чёрная дыра вас пожри, я всё скажу, - выплюнула Вирджиния, судорожно запахивая на груди халат и одёргивая подол. – Сама я Грейс не травила, клянусь. Мне её смерть не нужна, а вот Дульсинея Эйрис, моя давняя знакомая, флакончик яда приобрела. У неё падчерица, зараза, совсем от рук отбилась, состояние, ей завещанное требует, мерзавка. А пять дней назад я продала яд какому-то типу, по виду эрдеец, хотя для этой расы у него глаза слишком живые.

Эрдеец здесь?! Мы с мужем растерянно переглянулись. Что эрдейцу делать в провинциальном городке, так же далёком от последних достижений цивилизации, как плотоядная игурийская пантера от милосердного принципа: «Не убий»? Похоже, Ричард подумал точно так же, потому что въедливо уточнил:

- Вы уверены, что это был эрдеец?