Стигматы Палмера Элдрича (сборник) - Филип Дик

— Жаль, что вам не приходилось видеть симулакрумов Чака в деле. Просто потрясающее зрелище. Кроме того, у нас есть и другие высококлассные специалисты — например, господин Петри, который пишет тексты в некотором смысле даже лучше, чем Чак.

Чаку стало ясно, что Пит Петри явно приложил руку к программированию Даниэля Мэйджбума, и не смог сдержать улыбку.

— Может быть, я тоже найму этого парня — Петри, — мрачно проговорил Хентмэн, — если он так хорош.

— Естественно! Пит Петри подойдет для вас гораздо лучше, — не унимался Мэйджбум. — Догадываюсь, что именно вас привлекает в текстах Чака — юмор. Но позволю себе заметить: юмор у господина Риттерсдорфа все–таки не столь выразителен и последователен, как требуется для вашей программы. Сомневаюсь, что Чак найдет в себе силы перестроиться, если будет работать у вас. Однако, когда речь идет о программировании роботов…

— Помолчите! — раздраженно проговорил Хентмэн. Затем обратился к Чаку:

— Терпеть не могу, когда меня отвлекают от дела! Давайте–ка лучше пойдем куда–нибудь в более спокойное место и все обсудим.

В голове Чака опять сформировались слова липкой плесени:

«Та красивая девушка — хотя вы и отметили, что она не сделала операцию поднятия груди — входит в здание. Она направляется к вам, господин Риттерсдорф; я уже сообщил ей, что вы дома».

Телекомик тоже, очевидно, уловил мысли ганимедянина, так как в отчаянии произнес:

— Черт возьми, здесь вообще можно поговорить спокойно или нет? Что это еще за наваждение?

— Госпожа Триест не помешает вашему разговору, господин Хентмэн, — выпалил Мэйджбум, и Чак посмотрел на симулакрума, пораженный тем, что тот знал о существовании Джоанны. Потом догадался:

«Он управляется дистанционно. Ясно, что это не программа. Петри руководит им из Сан–Франциско».

Дверь открылась. На пороге в нерешительности стояла Джоанна Триест в сером свитере и джинсовой юбке, но без чулок и в туфлях на высоких каблуках.

— Я отвлекаю вас, Чак? Господин Хентмэн! — Девушка зарделась от радости. — Я сотни раз видела вас на экране! Вы мне кажетесь величайшим из живущих ныне комиков! Вы просто такой же великий, как Чарли Чаплин и остальные гении прошлого!

Ее глаза сверкали, она подошла к Хентмэну и встала рядом.

— Вы что, друг Банни Хентмэна? — с завистью спросила она у Чака. — Жалко, что вы не рассказывали мне об этом раньше.

— Мы пытаемся прийти к соглашению, — проворчал Хентмэн. — Итак, на чем мы остановились? — Он заходил взад и вперед по комнате, с него градом тек пот.

— Нет, я сдаюсь, — объявил он. — Я не могу нанять вас, вы слишком общительный человек. Писателям полагается быть замкнутыми аскетами, живущими в одиночестве.

Джоанна Триест оставила дверь открытой, и все увидели, как, колыхаясь, в комнату вползала липкая плесень.

«Господин Риттерсдорф, — раздались ее мысли, — мне настоятельно необходимо поговорить с вами наедине. Сейчас же. Не могли бы вы на минуточку зайти ко мне в комнату?»

Хентмэн повернулся спиной к остальным и прорычал что–то в негодовании, потом подошел к окну и уставился в него. Чак в недоумении последовал за липкой плесенью.

— Закройте дверь и подойдите поближе, — сказал ганимедянин. — Я не хочу, чтобы кто–нибудь подслушал то, что я буду говорить вам.

Чак приблизился.

— Этот странный господин, Даниэль Мэйджбум, — тихо начал вещать ганимедянин, — не человек, а искусственная конструкция. В нем отсутствует личность; кто–то управляет им издалека. Я решил, что хорошо бы предупредить вас об этом, потому что вы все–таки мой сосед.

— Спасибо, я об этом знаю, — сказал Чак.

Ему стало не по себе; он не хотел, чтобы ганимедянин залезал в его мысли из–за направления, которые те приобрели совсем недавно.

— Послушайте… — начал было Чак, но плесень опередила его.

— Я уже исследовал этот материал в вашем мозгу, — проинформировал его ганимедянин. — Ненависть по отношению к жене и позыв к ее убийству. У каждого время от времени возникают подобные импульсивные желания, и вообще–то я не должен обсуждать их с кем–либо. Но, как священник или врач, телепат обязан…

— Вот и не будем обсуждать, — буркнул Чак. То, что Смайл Раннинг Клам знал о его намерениях, представляло их в совершенно ином свете. Теперь, возможно, ему придется отказаться от своего замысла… Ведь если только обвинителю удастся привести липкую плесень в суд…

— На Ганимеде, между прочим, месть считается священным обычаем, — объявила плесень. — Если не верите, то попросите своего адвоката Нейта Уилдера заглянуть в наше законодательство. Лично я также ни в коей мере не считаю ваше стремление предосудительным; во всяком случае, оно явно предпочтительней ваших прежних мыслей о самоубийстве, которые являются противоестественными для всего живого…

Чак двинулся прочь из комнаты.

— Погодите, — сказал ганимедянин. — У меня к вам еще одно дело. В обмен на мое молчание…, окажите мне услугу.

Итак, его уже шантажировали. Чак не удивился: Смайл Раннинг Клам, во всяком случае, был весьма деловым созданием.

— Я настаиваю, господин Риттерсдорф, чтобы вы прямо сейчас приняли предложение Хентмэна.

— А как быть с моей работой в ЦРУ? — проворчал Чак.

— Вам не нужно увольняться оттуда — вы сможете работать в двух местах одновременно. — Мысли липкой плесени стали напоминать конфиденциальный шепот. — Вы будете… Как это? Подхалтуривать.

— «Подхалтуривать». Где вы нахватались таких слов?

— Я знаток земного общества, — гордо заявил ганимедянин. — Итак, днем вы будете работать в ЦРУ, а ночью — писать сценарии для Банни Хентмэна. Для этого вам потребуются стимуляторы гексаамфетаминного класса, применение которых на Земле запрещено законом. Однако я обеспечу вас ими в необходимом количестве через свои многочисленные связи на других планетах. Таким образом, у вас вообще отпадет потребность во сне, так как обмен веществ в вашем мозгу будет осуществляться посредством…

— Шестнадцатичасовой рабочий день! Лучше уж сдавайте меня полиции.

— Ни в коем случае! — запротестовал ганимедянин. — Потому что так у вас ничего не выйдет: вам придется отказаться от своего замысла, зная, что ваши намерения будут заранее известны полиции. Таким образом, вам никогда не отделаться от этой, как у вас принято говорить, чертовой бабы.

Чак удивленно спросил:

— Почему это вы, интересно, считаете Мэри «чертовой бабой»? А про себя подумал: «Что он вообще может знать о земных женщинах?»

— Из анализа ваших мыслей я знаю о тех постоянных садистских уколах по отношению к вашему самолюбию, которые госпожа Риттерсдорф практиковала на протяжении многих лет. По стандартам любой из цивилизаций их нельзя назвать иначе как дьявольскими. Из–за них вы теперь больны и не в состоянии трезво оценивать действительность. Я наблюдаю, например, как вы сопротивляетесь выгоднейшему предложению о работе, которое делает вам господин Хентмэн.

В дверь постучали, и в комнату заглянул Банни Хентмэн. Он выглядел очень сердитым.

— Мне надо идти, Риттерсдорф. Каков будет ваш ответ? Да или нет? И если вы будете работать со мной, то сделайте одолжение, не приводите с собой никаких студнеобразных неземных существ, приходите один.

Липкая плесень активно излучила:

— Господин Риттерсдорф принимает ваше любезное предложение, господин Хентмэн.

— Кто вы? — хрипло спросил Банни Хентмэн. — Его менеджер?

— Я коллега господина Риттерсдорфа, — заявил ганимедянин.

— О'кей, — сказал Хентмэн, протягивая Чаку контракт. — Здесь указано, что вы принимаетесь на восьминедельную работу с обязанностью каждую неделю выдавать по часовой пьесе и принимать участие во встречах с другими авторами. Ваше жалованье составит две тысячи долларов в неделю. О'кей?

Это было даже более чем «О'кей» — гораздо больше того, что °н ожидал. Чак взял контракт и подписал его; ганимедянин наблюдал за процедурой.

— Я засвидетельствую вашу подпись, — сказала Джоанна Триест; она тоже вошла в комнату и встала рядом.

Джоанна расписалась в свидетельской графе на трех экземплярах, которые затем были возвращены Хентмэну. Тот засунул их было в карман пиджака, но, вспомнив, что один экземпляр должен остаться у Чака, снова вытащил контракт и вернул Чаку копию.

— Поздравляю, — сказал ганимедянин, — теперь это событие необходимо отметить.

— Я — пас, — сказал телекомик. — Мне надо бежать. Пока, Риттерсдорф. Буду поддерживать с вами связь. Установите видеофон в вашу гнилую келью. Или перебирайтесь в помещение получше. — Дверь комнаты Смайла Раннинга Клама закрылась за ним.

— Ничего, отпразднуем втроем, — сказал ганимедянин. — Я знаю бар, который, обслуживает неземных существ. Выпивка за мой счет.