Первые шаги - Денис Русс

На следующее утро Хитрый чувствовал себя просто ужасно, у него поднялась температура, в желудке мутило, а голова жутко болела, да и ко всему прочему раненная ладонь распухла и бинты больно вврезались в поврежденные участки кожи. Хитрый с трудом встал с кровати, кое как оделся и спустился вниз. Добравшись до мастерской, он первым делом разыскал Дмитрича и оповестил его о том, что он снова отправляется в лазарет. Управляющему нечего было возразить — выглядел Хитрый и впрямь не важно, его аж потряхивало от высокой температуры. Похоже всё-таки инфекцию какую подхватил, не иначе.

С трудом добравшись до кабинета доктора, Хитрый минуя комнату ожидания, где сидело несколько человек, без стука ввалился в кабинет. Доктор в это время как раз осматривал горло одного из охранников.

— Ты что это вытворяешь? Выйди и подожди пока я закончу с…. - доктор не договорил, заметив наконец бледный цвет лица Хитрого и его распухшую руку, — Так… Все таки заражение… Помоги мне положить его на кушетку, — обратился доктор к своему пациенту.

Они вдвоем взяли Хитрого под руки и доведя до больничной койки, взвалили его на металлическую койку на колесиках. Доктор размотал ладонь Хитрого, звонко поцокал языком и принялся обрабатывать раны. Охранника, которого он до этого осматривал, он попросил выйти из кабинета и подождать за дверью, пока он закончит с Сергеем. Он прочистил все порезы на его ладони, сделал компресс, снимающий опухоль и забинтовал ему руку. Хитрый тем временем мало что соображал, головная боль у него еще больше усилилась, но температура похоже начала спадать.

Доктор вколол Хитрому несколько видов антибиотиков, что-то от головной боли и на последок жаропонижающий препарат. Затем подсунул ему под нос бутылочку с нашатырным спиртом, для того чтобы привести его в чувство.

— Ты как, дойти до дома сам сможешь? — поинтересовался доктор.

— Да, думаю что справлюсь. Только вот мне нужно чтобы кто-то сообщил моему управляющему в мастерской что я сегодня не выйду на работу.

— Не беспокойся, я отправлю кого ни будь. А тебе нужно домой, постельный режим. Я сделал всё что мог, дальше все зависит от того что именно ты подцепил, и от сопротивляемости твоего организма.

— То есть я либо усну и больше не проснусь, либо усну и проснусь здоровым?

— Именно так.

— Не очень радужная перспектива, — Хитрый поморщился, поднимаясь с кушетки.

— Ну другого выхода у тебя всё равно нет. У меня тут нет оборудования для того, чтобы сделать посев крови, поэтому выявить чем именно ты болен мы не сможем, поэтому пока посидишь на антибиотиках широкого спектра, а там посмотрим на твое состояние. Если всё будет хорошо, то через несколько дней ты снова будешь как огурчик.

— Спасибо, док, надеюсь мы еще увидимся, — поблагодарил его Хитрый, уже на выходе из кабинета.

— Да уж. А я как то и не надеюсь, мне, если честно, все равно, но вот сам процесс лечения мне очень интересен, — как то зло улыбнулся доктор.

Хитрый вышел из лазарета, и шатаясь пошел в сторону своего общежития. Только не хватало ему еще провялятся в кровати от болезни в такой ответственный момент. Хитрый, негромко выругался. Добравшись до общежития, он попросил вахтера Георгия чтобы тот разбудил его к ужину, на все вопросы о его состоянии, Хитрый лишь отмахнулся и ничего не говоря побрёл в свою комнату.

Ближе к ужину, Георгий, как и попросил его Хитрый, разбудил его. Ему пришлось очень долго стучать в дверь, прежде чем Хитрый, услышал его сквозь болезненный сон. После сна он почувствовал себя немного лучше, по крайней мере боль, от которой казалось, лопнет голова, прошла, а опухоль на рука стала значительно спала. Но температура все еще была повышенной и он чувствовал это всем телом.

Приведя себя в порядок, насколько это вообще было возможно в его ситуации, Хитрый поблагодарил Георгия, пригласил того в столовую. Болезнь болезнью, а долги надо отдавать.

Они пошли в столовую, где Хитрый, так же как и вчера, отдал свой ужин Георгию. Покинув здание столовой, он направился к условленному месту, где он должен был сегодня встретиться с кузнецом. До назначенной встречи было еще полтора часа, но Сергей решил провести это врем на улице. Свежий воздух был сейчас для него как нельзя кстати.

Кузнец, как и обещал, пришел к назначенному сроку, за плечами у него виднелся небольшой рюкзак.

— Я все принес, — не здороваясь, сразу перешел он к делу.

— Хорошо.

— Где-то, что я просил взамен?

— Ты о чем? — удивился Хитрый.

— Ты что совсем оборзел? — рассвирепел кузнец.

— А ты я смотрю совсем обнаглел. Ты что-то много хочешь. То ты говоришь чтобы я взял тебя в дело, потом ты говоришь что тебе нужна еще и плата за эти подносы. Ты что думал, если вдруг все это сорвется то ты по быстренькому отмажешся тем, что просто делал свою работу, за которую тебе пошили верхонки с фартуком? Нет, брат, как только ты позавчера заикнулся о том, что хочешь быть в деле, то обратного пути нет и не будет. Так что, Петр Алексеевич, теперь жди когда я все подготовлю. Примерно через неделю я вскрою все свои карты, не переживай, не долго осталось. А пока тебе придется потерпеть

— Да, не зря ты назвался Хитрым, — успокоился кузнец, — Расставил ловушки на меня? Да ты не бойся, не предам я тебя, а если бы и хотел — ты бы уже давно снова киркой махал.

— Да я то не боюсь, мне нечего терять, я и так уже слишком далеко зашел, — Хитрый прикурил сигарету, но после первой затяжки тут же затушил ее о подошву ботика и откинул в сторону — его снова затошнило.

— Склад — это твоих рук дело?

— Догадался?

— А то, — Петр Алексеевич улыбнулся, — ты первый, о ком я подумал когда услышал об этом. Больше просто и не кому. Все остальные сильно держатся за возможность жить здесь, поэтому и не рискуют так. Понимаешь, жить то тут не так уж и плохо на самом деле. Вот смотри, тебя тут кормят, поят, одевают, есть свой угол, работа не сложная, да и сам рабочий день такой же по времени как и до войны. Молодым то может и не понять — они не знают как было тогда, а я все помню. И многие тут помнят.

— Да, только ты забыл одну простую истину. Для людей, живших в довоенной России, свобода — это не просто слово. И никто из тех, кто хоть чуть-чуть имеет уважения к себе и своей истории — не останется рабом на своей же земле. Я, например, лучше буду жить впроголодь, ходить как оборванец, не иметь дома, но буду свободен, чем тут, в относительном тепле и уюте всю свою жизнь буду рабом. Это ладно мы тут сидим с тобой философствуем на лавке, а представь как живут те, кто сейчас на этих угольных разработках вкалывает, живет в бараках, ест эту зеленую тошнотворную блевотину каждый день. Или ты уже забыл как это, быть по настоящему рабом?