Им помогали силы Тьмы - Деннис Уитли

— Наши полеты над Польшей настолько редки, что они могут принять нас за свой самолет, сбившийся с курса. Пока они не поймали нас в луч прожектора и не идентифицировали как самолет противника, они не будут стрелять.

Пилот Каллифорд опустил машину до высоты пятисот футов, и теперь они были ниже угла, под которым прожекторы чертили небо. А еще через две минуты в голове Грегори раздался голос Малаку. Он кричал — и кричал так отчетливо, будто бы находился вместе с ними на борту самолета:

— Здесь, здесь! Опускайтесь, опускайтесь!

Вглядевшись в ночной, пейзаж внизу, Грегори вдруг узнал и поворот большой реки, около которой находилась заимка, и дорогу от Розана, немного на север от деревни. Положив руку на плечо пилоту, Грегори указал вниз. Каллифорд кивнул, сделал широкий разворот и отключил мотор. Самолет медленно спланировал на дорогу, лежащую между болотами, и, слегка подпрыгивая на неровностях покрытия, покатился по ней и, наконец, замер.

Грегори, Каллифорд и польский офицер-переводчик Щайер вылезли наружу и осмотрелись. Туча только что закрыла луну, но в четверти мили от них они увидели мигающий через равные интервалы фонарик. Они побежали втроем на эти сигналы, а остальные члены экипажа остались в самолете, чтобы подняться в воздух в случае опасности.

Когда они были уже около человека, подающего сигналы, фонарик погас, они вынули пистолеты, остерегаясь засады. Но Грегори шел вперед уверенно, поскольку вот уже несколько часов подряд — с перерывом на сон — он подавал Малаку сообщения, что заберут они части ракеты сегодня ночью, а призыв оккультиста к нему всего пять минут назад подтверждал, что его сообщение получено.

Из-за туч вынырнула луна, и в ее свете они увидели две темные фигуры, появившиеся из зарослей камышей у дороги. Малаку кинулся вперед и закричал:

— Мистер Саллюст, я же знал, что не могу ошибиться, я знал, что вы прилетите именно сегодня. Какое счастье, что вы долетели сюда благополучно.

Затем он представил своего спутника, польского инженера пана Коцьяна. Грегори, в свою очередь, представил остальных участников ночного рандеву, но Коцьян, говоривший по-немецки, поторопил их, указывая на лучи прожекторов в небе:

— Теперь, когда они уже не слышат звуков мотора вашего самолета, они точно знают, что вы приземлились, и заподозрят, что самолет британский. Они не знают, где мы, поэтому паниковать не стоит, но нельзя терять ни одной минуты. Итак, следуйте за мной.

Повернувшись, он неровно затрусил по извилистой тропинке, проложенной между высокими зарослями камыша и проглядывающей сквозь них водой. Через десять минут они были уже у домика.

Окна дома были затемнены, но в комнате при свете масляной лампы Грегори увидел двух мужчин, поджидавших их. Мужчины были одеты в грубую рабочую одежду и тотчас же встали, когда Коцьян представил их англичанам:

— А это мои славные храбрецы. Груз состоит из множества узлов и свертков. И я бы хотел собрать как можно больше людей, чтобы помочь с его погрузкой. Но, к сожалению, на это не было времени.

Тяжело дышавший после пробежки Малаку подошел к плите над очагом и сказал:

— Вы, наверно, замерзли там в небе до полусмерти. Давайте я налью вам супа.

Налив дымящегося варева в три чашки, он предложил их Грегори, Уилльямсу и Щайеру.

— Очень кстати, — улыбнулся Грегори.

Щайер оторвался от беседы с партизанами и тоже поблагодарил. Но Коцьян был суровым командиром и рявкнул:

— Пейте, да поживее. У нас мало людей, и ваша помощь тоже понадобится. Потом он сделал знак подпольщикам, и те вышли за ним на улицу.

Пока Грегори прихлебывал обжигающее варево, Малаку рассказал ему о своих мытарствах и злоключениях за прошедшие полгода. Когда англичане закончили трапезу, Малаку проводил их к дровяному сараю, стоявшему на задворках заимки. Там при свете керосиновой лампы Грегори увидел, что первые партии груза уже унесли, а Коцьян с Тариком были здесь и грузили деревянные ящики на тележку, у них за спиной была целая гора всяких узлов и тюков. Увидев такое количество барахла, Грегори вслух по-немецки удивился:

— Ну и ну! Если все это набито железяками, то здесь не меньше тонны веса!

— Ничего подобного, — заворчал поляк. — Это они с виду такие неуклюжие и громоздкие. Но в нескольких тюках лежат документы, добытые нами при нападении на немецкий штаб. Они могут оказаться полезными — хотя это не ровня самой ракете. Мы сюда перенесли в разобранном виде всю целиком хвостовую часть и имеем право гордиться нашими деяниями.

— Имеете, — согласился Грегори. — Иметь-то вы это право имеете, да только я сомневаюсь, что самолет может поднять в воздух все ваши трофеи. Дополнительные баки с горючим, к вашему сведению, тоже чего-то весят, и самолету нужен каждый галлон для этого полета в тысячу четыреста миль.

Обернувшись к Уилльямсу, он спросил по-английски, что тот думает по этому поводу.

Капитан пожал плечами:

— Места, положим, на все это хватит, хотя на столько мы не рассчитывали. Если он не врет, что детали не очень много весят, тогда, думаю, справимся.

— Давайте, ну же! Хватит тут болтовню разводить! — прикрикнул на них поляк. — Вы что, не понимаете, что эти эсдэшные свиньи уже охотятся за нами? Давайте хватайте, сколько можете унести, и поспешим к самолету.

Ящики уже были погружены на тележку, и он спотыкаясь поволок ее на тропинку. Остальные тоже нагрузились кто чем смог и побежали следом. С большим ящиком, неудобно пристроенным на плече, Грегори спешил по тропинке и одновременно оглядывал небо, с тревогой отмечая, что лучи прожекторов больше не шарят по нему в поисках самолета, а это значит, что брюзжащий и заносчивый инженеришко прав, когда подгоняет и кричит, что их уже разыскивают немецкие патрули.

Через десять минут они были у самолета, который Каллифорд подрулил как можно ближе к тропинке и развернул для взлета. Подпольщики погрузили первую партию груза и собирались вернуться за следующей. Теперь было уже восемь носильщиков, но придется сделать еще две ходки туда и обратно, чтобы перенести из сарая все партизанское трофейное имущество. А нога у Грегори после тяжестей начала побаливать, и самолет находился на земле уже час и десять минут.

К моменту, когда был погружен последний тюк, тучи заволокли небо на три четверти, полковник Френкоумб — командир корабля начал сомневаться, что они смогут взлететь, потому что полоса разбега самолета была совершенно не видна пилоту, и предложил двум партизанам посветить впереди. Щайер перевел его просьбу, те согласились и, попрощавшись со своим вожаком, в сопровождении Щайера ушли в сторону Розана, чтобы оттуда указать взлетную полосу. Понимая, что Щайер вернется только через несколько минут, Грегори прошел вдоль тропинки и уселся в камышах, стараясь освободиться от невыносимой боли в желудке, мучившей его последние полчаса. Коцьян же забрался в самолет, а за ним и Уилльямс. Через минуту до Грегори донеслись звуки препирательств у самолета. Потом Френкоумб крикнул ему: