«Был жестокий бой» - Альберт Зарипов

Вот под балконом первого этажа, который нависал сверху наподобие своеобразного козырька… Под этим балконом настороженно притаилась БМД-1. Спереди и по обоим бортам она была защищена наспех выложенными стеночками из кирпичей и кусков бетона. Причём, наполовину присыпанными землёй. Скорей всего, таким вот нехитрым образом десантники пытались прикрыть свою легкобронированную БМДешку как от всепрожигающей кумулятивной струи РПГ, так и от разнокалиберных пуль.

— Наблюдают. — сказал командир роты с явным удовлетворением.

— А то! — согласился с ним я. — И правильно делают!

Сейчас стоял ясный зимний день. Но боевую бдительность следовало соблюдать в любую погоду и ежеминутно. Что десантники и делали. Самих солдат ВДВ мы не увидели. Но рядом с замаскированной БМД-единичкой был сооружён своеобразный ДЗОТ, в узких бойницах которого я заметил какое-то движение.

А наш грузовик продолжал своё медленное движение по разбитым улицам полуразрушенного Грозного.

— Смотри-смотри! — Батолин толкнул меня локтём. — Броник!

Я повернул голову вправо. Там на парапете какой-то площадки висел обычный армейский бронежилет. Не очень новый и не совсем чистый. С тёмным пятном снизу. Даже можно сказать, очень уж потрёпанный.

— Санитары сняли. — предположил я. — Ну, чтобы лишний груз не тащить.

Об остальном можно было только догадываться. сняли ли санитары этот бронежилет ещё с живого солдата. Или же с его мёртвого тела. В обоих случаях этот броник ему уже не был нужен. А потому… Этот бронежилет попросту перебросили на ближайший парапет. Он ограждал небольшую площадку, примыкавшую к высотному зданию. И я сразу же оценил всё с военной точки зрения. Ведь данная площадка располагалась на высоте около двух метров и на неё вёл широкий пандус. Причём, с таким же ограждением, за которым можно было перемещаться в полусогнутом положении.

«Может быть именно за этим парапетом он и пытался укрыться. — думал я. — Наверняка так оно и было. Солдат по пандусу пробрался наверх… Прячась от пуль за парапетом. Там с ним что-то и произошло. Раз бронежилет остался здесь. Уже не нужный. Интересно было бы узнать: остался он живым или нет?»

Но война хранила свои тайны и разгадать их было очень трудно. Практически невозможно. Ну, разве что при встрече с непосредственными участниками произошедших здесь событий. Если они, конечно же, остались в живых. Ведь все стены тут были покрыты многочисленными пулевыми отметинами. Как бы тут ни разворачивались боестолкновения, но они происходили без нас. Я смотрел на эти безмолвные следы недавней войны и думал… Старательно анализируя и запоминая.

А наш грузовик уже свернул влево и теперь мы ехали по какому-то бульвару. Между двух асфальтовых дорог тут имелся пешеходный тротуар, по обоим сторонам которого когда-то был газон с деревьями и кустами. Сейчас здесь чернела лишь голая и местами взрыхленная земля. А ещё мы наблюдали страшно изувеченный асфальт. От скамеек остались какие-то обломки. Кустарник отсутствовал почти начисто, ощетинившись короткими обрубочками прутьев. Как будто эти кусты пытался подрезать под корень сильно пьяный садовник. Который потом страшно разозлился и на другие насаждения. Поскольку деревья тоже были сильно посечены осколками и пулями.

— Ой-ёй-ёй! — запричитал в ужасе гид Шатульский. — Тут раньше такие магазины были! Шикарные!

А теперь здесь не наблюдалось ничего хорошего. Двух и трёхэтажные дома, возвышавшиеся что слева, что справа… От них оставались только густо выщербленные стены… Крыши отсутствовали. Какая-либо внутренняя обстановка тоже.

— Ты смотри! — крикнул я Шатульскому. — Где тут больничный комплекс?

— Скоро будет! — отвечал боец. — С левой стороны! Прямо перед Нефтяным институтом.

Он так говорил, как будто мы здесь отличненько знали то, где же именно расположился этот институт нефтяной промышленности. Но Шатун нас не подвёл и точно указал на Больничный комплекс.

— Да-а. — произнёс Батолин, оглядывая руины по левому борту.

Тут когда-то стояли одноэтажные здания. В которых, судя по всему, и располагался этот десятый Больничный комплекс.

— Здесь наши и стояли. — сказал ротный. — А духи были через дорогу.

На мой наиобъективнейший взгляд расстояние между нашими солдатами и чеченскими боевиками здесь составляло метров пятьдесят. Если не меньше. Ну, как раз на ширину этого бульвара. То есть от правых домов до левых.

— А вот и Нефтяной институт! — прокричал Шатульский, указывая рукой на здание прямо по нашему курсу.

Вообще-то наша дорога и упиралась в этот институт. От которого также оставались лишь полуразрушенные стены.

— Куда теперь? — спросил Батолин.

— Вправо! — ответил Шатун. — Дворец там!

Так мы повернули в указанном направлении.

— Блин… — проворчал я. — Ну, прямо как в Сталинграде.

Мне ещё ни разу не доводилось видеть городские кварталы, одним махом выгоревшие дотла. Как и городской парк, от которого остались только расщеплённые стволы и обрубки столбов освещения. Как и городских улиц, заваленных битым кирпичом и всевозможным мусором. И не только им.

— Притормози-ка! — приказал водителю Батолин.

Наш грузовик остановился в десятке метров от корпуса сгоревшей БМПешки. Как раз со стороны отсутствующих дверей десантного отделения. Башни не было тоже… А рядом стояло трое солдат-мотострелков и один командир. Не залезая во-внутрь, двое пехотинцев что-то разгребали на полу десанта.

— Что они там ищут? — спросил я, глядя на дотла выгоревшую БМП.-Там же ничего…

Я не договорил. Один солдат ухватился обеими руками за какой-то предмет и стал тащить его на себя. Вскоре мы увидали длинную железяку, напоминавшую проржавевшую трубу с непонятным наростом на конце.

— Это же… — спохватился я и сразу же замолчал, поняв всё.

— СВДешка. — мрачно сказал ротный Батолин. — Сгоревшая.

Я уже догадался об этом. Ведь по особенному пламегасителю, длинному стволу и широкому магазину можно было спокойно опознать бывшую снайперскую винтовку Драгунова. которую на наших глазах вытянули из всего того, что сейчас находилось внутри сгоревшей боевой машины пехоты.

— А вон ещё! — произнёс командир нашей роты и шумно вздохнул. — Автоматы.

Действительно… Рядом с БМПешкой лежали три или даже четыре ржавые железки. которые совсем ещё недавно были автоматами Калашникова АК-74. Но их деревянные приклады и пластмассовые накладки уничтожил беспощадный огонь. И теперь грязновато-коричневые штуковины лишь своими контурами напоминали некогда боевое оружие.

Мы продолжали смотреть. К этим автоматам только что доложили снайперку. А пехота по-прежнему тыкала и тыкала шомполами в то непонятное, что покрывало пол десантного отделения.

Однако и на нас обратили внимание.

— Эй! проезжайте! — крикнул нам мотострелецкий командир. — Что встали?

Он смотрел на нас безо всякой злости или хотя бы раздражения. Голос у него был усталым и почти равнодушным. А мы продолжали оставаться на своём месте.

— Ну-у… — прокричал пехотный начальник.

Глядя на странноватое выражение его лица, мне подумалось, что ещё чуть-чуть… И он начнёт орать, ругаться матом, плакать и стрелять. Причём, одновременно.

— Поехали! — предложил я ротному.

Не дожидаясь команды, наш водитель завёл мотор и мы тронулись дальше. И всё же нам пришлось объехать эту сгоревшую броню.

— А то… Встали… Над душой!

Эти хриплые фразы произнёс всё тот же мотострелковый командир. Он смотрел на нас заблестевшими глазами… Пока мы не миновали и корпус БМП, и его самого, и остальных бойцов-пехотинцев.

— Как будто в могиле роются. — проворчал капитан Батолин.

А ведь так оно и было на самом деле. Вряд ли бы солдаты выскочили из своих десантных отделений без автоматов и снайперской винтовки. Кому-то удалось это сделать, а кому-то нет. Вернее, живые бойцы покинули свою подбитую БМПешку. Иначе сгоревших автоматов было б побольше. А контуженные или тяжелораненые остались внутри десанта… Возможно, там они и погибли… Окончательно. Сгорев вместе со своим оружием.

«А может быть их тела выбросило наружу? — подумал я, развивая данную ситуацию дальше. — Ну, когда взорвался боезапас! Ударной волной сорвало башню и обе двери десантных отделений. А заодно и их тела наружу вытолкнуло. Очень даже может быть… А эти теперь здесь роются! Хотя… Они же не случайно набрели на эту БМПешку! Скорей всего эта броня была из ихнего подразделения. Потому-то пехота так тщательно ищет остатки стволов. Чтобы списать их по сохранившимся номерам. А этот капитан или старлей… Как будто сам контуженный… Нда-а-а… Жалеет…»

Мы медленно ехали дальше. Водитель аккуратно объезжал рваные куски железа и неразорвавшиеся боеприпасы. Мины, кумулятивные гранаты, снаряды… Да и лежащие на дороге кучи битого кирпича представляли собой серьёзную преграду для колёс нашего Урала. Пару раз мы остановились, чтобы пропустить идущую нам навстречу бронетехнику.