Детдом - Екатерина Мурашова

Особую ценность придают реликвии частицы святых мощей, размещенных в Кресте. На лицевой стороне – Кровь Христа в верхнем перекрестье, «Древо Животворящее» в нижнем перекрестье. На обратной стороне – камень от Гроба Пресвятой Богородицы в верхнем перекрестье, частица Гроба Господня в нижнем перекрестье. В Крест вложена также кровь святого Дмитрия, частицы мощей святого великомученика и целителя Пантелеймона и иных угодников Божиих. Эти святые реликвии были доставлены в Полоцк специальной экспедицией, которую направила в Византию преподобная Ефросиния. Создание задуманного стоило такой большой работы и усилий, требовало таких значительных материальных средств, что на боковых пластинах Креста преподобная заказчица благословила выгравировать надпись, чьим старанием, для какой церкви был сделан Крест и сколько это стоило. Знаменитые князья иногда жертвовали для храмов очень дорогие вещи, но равного Кресту Ефросинии Полоцкой не было.

Перечислив в себе, словно с листа прочитав, все известное, игумен вздохнул пожалуй что с облегчением. «Не может быть! Господь не попустил бы такого. Рыжий монашек-расстрига с дрожащими руками и бегающими глазками и всеправославная святыня. Нет! Видно же по нему, что в душе – бродяга, корсар, флибустьер, что более всего ищет – не веры, не подвига, а – приключений. Обычная мирская суета-сует и всяческая суета… А впрочем, все в руце Божьей…»

Бормоча слова молитвы, старый игумен с трудом поднялся со скамейки и, тяжело шаркая, направил стопы свои к храму, на престоле которого, за царскими вратами хранилась копия креста Ефросинии Полоцкой, честно исполненная белорусским мастером. Над пышно зеленеющими свежей листвой деревьями закатывалось солнце.

Несмотря на включенное освещение и летний день снаружи, в подвале было холодно. Кай, в наброшенном на плечи пончо, пытаясь что-то кому-то объяснить, прыгал между колонками, проводами и инструментами и был похож на большую, фантастически проворную лягушку. Осветитель Игорь честно старался уследить за его движениями, но то и дело терял объект. На единственном стуле, сгорбившись, сидел основатель группы «Детдом» Аркадий Николаевич, временно выпущенный из психиатрической больницы без всяких документов, под честное Светкино слово и цветной телевизор «Панасоник», купленный Настей Зоннершайн для комнаты отдыха медсестер. Рядом с ним, почтительно внимая, стоял новый звукорежиссер группы Юрий. Он был, в общий тон группе, немногословен, одет во все черное и оттого постоянно терялся. Искали и звали его обычно в двух шагах от того места, где он реально находился. Единственным человеком, который постоянно не столько видел, сколько ощущал текущее местоположение Юрия, оставался Кай. И, надо сказать, оно ему не всегда нравилось. Но в своем деле Юрий был классным специалистом – это все признавали. Сделать же новую программу без звукорежиссера – невозможно решительно. Настя Зоннершайн, с блестящими в полутьме раскосыми глазами, неуклюже и неуклонно передвигалась по подвалу вслед за Каем, пытаясь отловить его, зафиксировать на одном месте и поподробнее рассмотреть геометрический рисунок на пончо. Женя сидел на корточках в углу и разговаривал с Егором. Дмитрий перебирал клавиши расстроенного пианино и болезненно морщился, слыша фальшивый звук. Владимир пытался одновременно слушать Кая и Аркадия Николаевича. У него, естественно, ничего не получалось и оттого мучительно болела голова.

– Я понял концепцию ребят так, что мы просто жмем на все кнопки подряд, – сказал Аркадий Николаевич, обращаясь к Юрию. – Причем делаем это по всем каналам восприятия. Чтобы все будило эмоциональность и пробирало до костей. Музыка, слова, движение, свет, цвет…

– При этом заметьте, Аркадий, – откуда-то из пыльной темноты проявилась Света в теплой вязаной кофте со стразами, наброшенной на плечи. – Нам не нужны судороги. Многие популярные группы и исполнители, кажется, ставят своей задачей создать в зале что-то вроде электрошоковой терапии или массового гипноза по Кашпировскому. Чем больше народу неуправляемо дергаются, тупо вращают глазами и брызгают слюнями, тем лучше. Нам это решительно не надо. Тонкие эмоции, индивидуальная работа чувств – вот наша задача.

– А это вообще возможно, Светлана Александровна? – вежливо спросил Юрий. – Ведь музыку на концертах слушает – толпа. В этом вся соль. Найти нужные кнопки. Объединить в ритмических судорогах. А потом вести – куда захочет тот, кто заказывает музыку.

Женя и Егор подняли головы, прислушиваясь. Дмитрий тоже перестал бренчать на пианино.

– Вот мы и постараемся добиться того, чтобы вас слушала не толпа, а – люди, – бодро сказала Светка. – И объединялись не в судорогах, а во вполне человеческих переживаниях. Есть прецеденты. Была советская эстрада. Были и есть филармонии и концертные залы…

– Жабы любят музыку. И слушают ее совершенно индивидуально, – поддержал Свету Кай.

Настя фыркнула от смеха, ухватила-таки Кая за край пончо и притянула к себе.

Юрий с сомнением качнул головой, но возражать больше не стал.

– Я, как я понял, отвечаю за общую концепцию, – продолжал Аркадий. – Чтобы все между собой хоть как-то связывалось и одновременно было достаточно шизофренично, в русле изначального фирменного стиля «Детдома».

– Именно, – серьезно кивнул головой Владимир. – Это именно то, чего от нас ждут.

– Ну, с этим юношей ожиданий мы не обманем, – Аркадий опасливо покосился в сторону Кая, который в данный момент не прыгал, надежно зафиксированный Настей Зоннершайн. – Песню «Маугли» я уже фактически дописал. Осталось чуть-чуть отделать… и аранжировка… здесь мне будет нужна ваша, Юрий, помощь…

– Всегда к вашим услугам! – Юрий звучно щелкнул каблуками высоких шнурованных ботинок, а Владимир потер пальцами глаза, тщетно пытаясь что-то сообразить или вспомнить через терзающую его головную боль.

– Танец Иннокентия… или как это назвать… в общем, я видел это, и могу подтвердить: достаточно впечатляюще, хотя, на мой вкус, больше все-таки похоже не на Маугли, а на Брюса Ли…

– Ну, на Брюса Ли тоже есть любители! – оптимистично заверил Аркадия Юрий. – И немало, поверьте. А прыжки у Кая просто сверхъестественные! И название для песни вы придумали классное: «Красный цветок».

– Так звери у Киплинга называли огонь, – сказал Владимир.

– Конечно. Но кроме того – сколько ассоциаций!

– Настя, так тебе удалось сделать вот это… то, про что Владимир говорил? – окликнула падчерицу Света. – Ну, как будто бы Кай в начале выпрыгивает из середины огненного цветка…

– Тетя Люба сказала, что к концу неде-ели будет. У них в институте одна фирма по конверсии фейерверки выпуска-ает, так они по индивидуальному зака-азу… А лепестки будут вокруг, я уже придумала, там как будто бы джу-унгли, а на полу – стекло, вроде бы вода, он встанет на четвереньки и будет в него смотре-еться, как в зе-еркало. Ну, когда он там у Аркадия по тексту понимает, что он все-таки челове-ек… Ой, Кайчик, ты дай мне свою одежку до завтра, а? Тебе же не жа-алко?