Барон-дракон - Огнева Евгеньевна

Собрание некоторое время озадаченно молчало, пока не заголосило сразу несколько Высоких Господ. Они одобряли. Какой же дракон попустит врагу, тем более врагу-человеку? Никто такого не вынесет, даже Старая кровь.

Гость еще ниже склонил голову. Массивный посох пристукнул по мрамору.

Точка. Согласен.

— В-третьих, - Брандарег замешкался, но не надолго. - Барон Андраг должен полюбить женщину, полностью подчинить ее себе, сломать ее волю, уничтожить ее как свободную личность.

На трибуне опять поднялся гвалт. Возмущались все. Уж не продался ли эксперт? Андрагу увести чужую жену, что плюнуть. Все знают! Вон Юр сидит, щас кончится. У него спросите… Андрагу… женщину…

Голос старика не потонул, перекрыл шум. Он не напрягался, просто его все услышали. Но обращался он только к эксперту:

— Ты так ненавидишь этого юношу?

— Мои чувства не имеют значения.

— Ты сказал: " Должен полюбить". Эти понятия исключают друг друга.

— Хорошо, я изменю формулировку: если барон Андраг полюбит женщину…

Так тебя больше устраивает?

— Спроси свой Совет, согласны ли они?

Драконы, Высокие Господа уже поуспокоились. Они ровным счетом ничего не поняли из диалога двух представителей Старой крови, зато сообразили, что защитнику последнее задание особенно не нравится. А раз так, то - за!

Вадим Ангарский с трудом задвинул сумку в тамбур вагона. Дальше надо было ухватиться за поручни. Ухватился, чуть не заорав. Спину разрывала страшная в своем постоянстве боль. Ему показалось, сейчас откажут ноги. Он сосредоточился и осторожно потянул правую на ступеньку. Удалось не сразу.

Потом - левую. Когда весь он оказался на полпути к заветному тамбуру, сзади в спину подтолкнули. Вадим охнул и чуть не упал навзничь. Однако мужик, поторопивший тормозного пассажира, сам же и придержал.

— Больной что ли? Так и сидел бы дома.

Но что значит, широкая русская душа, не выкинул увечного, да еще и пьяного

— массой вдавил человека в вагон.

По прямой идти было легче. Уже теряющий сознание Вадим, последним усилием водрузил себя на верхнюю полку, перевернулся на живот и замер, гася боль.

В нос ударил запах вагона: сажи, кислой снеди, перегара, грязных носков.

Плевать. Он доедет. Не убили вчера, не сдох по дороге на вокзал - доедет.

Глава 4

Сарко блаженно щурился на солнце. Он еще затемно снарядил лодку, отгреб вдоль берега подальше и закинул сеть. Рыбка ловилась ни шатко, ни валко, но на ужин уже есть. Голодным никто не уйдет. К вечеру кабанчика обещали подвезти.

Налаживается жизнь.

Ох-хо-хо! Налаживается? Да вроде. Высокие Господа по долине более стаями не шастают. Ему самому оно и не страшно, но гостей в таверне за последнее время убыло впятеро. Только три дня, как начали по старому собираться. Лодки, опять же, с моря пошли. Хоть драконы над водой и не летают, люди все равно предпочитают тайно добираться до "Старой каракатицы". Лучше, чтобы никто ничего не видел. И себе лучше и хозяину таверны.

Лодка покачивалась у самого берега под обрывом в тени скалы. В полдень такая тень особенно черна. А вокруг, сколько хватало взора - синее сияние и блики. Сейчас Сарко посидит еще маленько, вздремнет даже, потом вытянет последний провяз с рыбой и - домой.

Метрах в двадцати от лодки вода вдруг брызнула фонтанчиком. Слабый камень сорвался со стенки? И - еще. И еще!

Сарко тихо, но сноровисто погреб в тень скалы. Кто-то топтался над обрывом.

Человек ли, зверь ли, пусть себе топчется, да не знает, что на воде сидит наблюдатель. А он еще посидит, посмотрит. От чего-то стало тревожно. Слухи, должно быть, виноваты. Нагрянувшие в таверну по наступлении относительно спокойных времен, гости радостно донесли, что драконы таки передрались между собой. Одного, который закон нарушил, даже судили.

— Кого? - поинтересовался Сарко.

— Андрага, - радостно гыгыкнул Ерик.

— Этот из Старых, - зачем-то уточнил хозяин таверны.

— А мне - хоть из каких. Одним меньше - все людям послабление.

Сарко, невидимо для окружающих, задумался. Барон Андраг, продав ему заклинание, уверил, что даже по его, барона то есть, смерти, формула не распадется. Стало быть - опять кругом в выигрыше. И таверна за ним осталась, и ворожба драконья, и враг, утащивший Астхриг в свой вертеп, под суд пошел - получил наказание.

Живи и радуйся! Пляши, братва, пей, ешь, веселись. Не ступит больше на порог странный прохожий в черной как ночь одежде, не вымоет сапог в море. Не ответит на вопросы, не растолкует темному народу кто такие драконы, а кто такие люди… и про Астхриг уже не спросишь.

Сарко так глубоко задумался, что тяжелый всплеск в том месте, куда падали камешки, аж подбросил. Мало, лодка не перевернулась. Краем глаза рыбак ухватил, что летит в воду большое тяжелое тело. Долетело и камнем пошло ко дну. Ровно топор в воду кинули, а не человек сорвался. И надо же так попасть - аккурат в сети.

Первая мысль была: пропала сетка. Такой тяжелый точно порвет и обрывок на дно утащит. Второй мысли не оказалось, вместо нее колыхнулось в душе нечто похожее на стыд: опаскудился, ты, живя в безопасности, сам себе драконом стал, сети важнее.

Больше не таясь, Сарко широкими гребками погнал лодку к месту падения тела. Там из глубины к искрящейся голубой поверхности клубилось черное облако ила. Точно, в сети угодил утопленец. Но поплавки, что стояли по концам веревки, хоть и сошлись близко-близко, не потонули. Ухватив оба буя, Саркел подтянул веревку и намотал на самодельный ворот. Рукоять пошла трудно, каждый виток кренил лодку на бок, но человек продолжал выбирать сетку.

Железный он что ли? Или каменный? Лодка уже дважды черпнула бортом.

Рыбак поддел веревки и начал сдвигать с борта к корме. Так-то лучше. Нос суденышка задрался, однако, утопленец был уже совсем рядом. Синюю воду мазнул угольно черный край плаща. Потом, запутавшееся в сети тело перевернулось. Над поверхностью показалась голова.

Сарко обезумел. Рискуя вовсе перевернуть лодку, он вскочил и ухватился за тяжелую гребь. Из воды вынырнула голова с длинными черными волосами. Глаза закрыты, кожа бело-серая, как осевший весенний снег.

Занесенное над головой весло, дрогнуло в руках - добить, если еще живой! А говорили - суд… И про Астхриг уже не спросишь.

Глаза дракона открылись.

Он греб как никогда в жизни. Всю душу вкладывал. Только бы дотащить Того до отмели. Только бы живого. Он его не станет вытаскивать на берег. Он его прямо в воде поспрошает. Попался, проклятый!

Но вытаскивать всетаки пришлось. Иначе утащило бы. Как только Сарко разжимал руки, неподъемное тело волокло в пучину, неведомо откуда взявшимся в этом месте течением.