Рейдер - Михаил Михеев

Глядя на командира, почти все решили идти в бой без брони, но Виктор запретил – для эффективного маневрирования в бою хватит и одного человека. Он командир – ему и рисковать, а остальным лишние шансы никогда не помешают, поэтому только он сидел в своем кресле, обтянутый лишь тонкой оболочкой повседневного рабочего скафардра, перчатки сняты, но это не страшно, натянуть их можно в течение пары секунд, а руки лучше чувствуют клавиатуру управления, когда между рычагами, тумблерами и прочей тонкой машинерией нет ничего лишнего. Вместо обычного шлема, на голове тактический, с отображающейся информацией, с возможностью моментальной многоканальной связи и прочими маленькими радостями жизни. Конечно, он не герметичен, однако и его можно сбросить и надеть стандартный шлем почти мгновенно. Впрочем, разгерметизация рубки почти наверняка будет означать прямое попадание чего-нибудь тяжелого и взрывающегося, а значит, до надетого гермошлема Викотор, скорее всего, не доживет. Впрочем, для того, чтобы развалить рубку такого корабля надо ОЧЕНЬ постараться: ядерное оружие запрещено, а все остальное для брони «Орла» не так уж и опасно – немцы строят крепко. Да и попасть в атакующий корабль чем-либо серьезным, а стало быть, стреляющим мощно, но неторопливо, довольно таки проблематично. Скорость – вот главная защита крейсеров. Скорость да, пожалуй, собственное вооружение, вполне реально способное как подавить вражеские огневые точки, так и перехватить ракеты и торпеды еще на подходе. Надо сказать, когда-то, еще в той жизни, Айнштейну на «Витязе» ОЧЕНЬ повезло, что бой он вел на сверхмалой дистанции против неготового к бою противника. Будь у американцев тогда время подготовиться или просто будь дистанция чуть побольше – и торпеды русского крейсера были бы просто перехвачены. В реальном бою со сравнимым противником, несмотря на невероятную скорость ракет и торпед и многоуровневую систему преодоления систем противоракетной обороны кораблей, включающей маневровые двигатели, обеспечивающие хаотичность траектории, системы подавления радаров, отстрел ложных целей и прочие прелести развитых технологий убийства, до цели редко добирается больше восьми процентов зарядов. Чаще, надо сказать, меньше.

Вот тот опыт боя на ближней дистанции с неподготовленным противником и был положен Виктором в основу его плана. Плана рискованного, не имеющего ни малейшего запаса прочности, однако дающего шансы на победу. Другого варианта он, по чести говоря, не видел. На реализацию его были брошены все ресурсы базы, прикрыты на время все второстепенные проекты, включая тот самый приснопамятный танковый завод, все нефтяные проекты, все экономические работы. Все для фронта, все для победы – и это был не пустой звук.

Самой большой проблемой, как всегда, оказались ресурсы. И человеческие, и сырьевые, и, главное, технологические. Если с людьми можно было, в принципе, решить – большинство офицеров флота имело широкое и достаточно разностороннее образование, да и с сырьем, в первую очередь с запчастями, на основе которых и клепалось, в общем то, оружие, было не так чтобы смертельно (корабли, которые пригонялись пиратами, да и оставшийся после сражений лом, служили хотя и не слишком стабильным, но богатым источником необходимой мелочевки), то вот технологии… Ну что поделать, оружейное производство создавалось на базе ремонтного, а требование к военному заводу полного цикла и мастерской, пусть даже и хорошей, отлично оснащенной, но предназначенной всего лишь для ремонта и восстановления поврежденной техники, все-таки разное. Соответственно, разным было и оснащение этих производств. К тому же все, что было в распоряжении Виктора, предназначалось или для текущего ремонта совсем уж легкого оружия и планетарного транспорта типа автомобилей, в лучшем случае тракторов, или уж для серьезного ремонта крупных боевых кораблей и драккаров. Промежуточного звена как раз и не было, а в данной ситуации необходимо было как раз оно. Плюс требовались не технические характеристики и чертежи, которых было более чем достаточно для ремонтных работ – требовался полный технологический цикл, который пришлось создавать с нуля, не имея, естественно под рукой таких специалистов как на Земле, где все это и разрабатывалось. Словом, адова работа, однако же справились, восстановили по обрывкам информации всю технологическую цепочку, в чем-то упростили, пожертвовав качеством и эффективностью, однако массовость производства была сейчас куда важнее.

Пахать, конечно, пришлось, но не меньше, а возможно, и еще больше пришлось угробить сил на сохранение приготовлений в секрете. То, что чьи-то агенты работают на мятежной базе, было ясно с самого начала – когда народу много, просто невозможно предотвратить инфильтрацию вражеской агентуры. Тот факт, что информация о нестандартной вербовке специалистов просочилась наружу, только подтвердил предположение, превратив его в уверенность. К тому же пираты… Эти малоорганизованные и насквозь продажные группы просто не могли не быть насыщены агентурой всех, кому не лень, вдоль и поперек. Конечно, Айнштейн тоже имел на Земле собственную агентуру, но, в силу специфики ситуации, возможности у него были дохленькие. О подготовке Каолиционного флота и дате его выхода он еще знал, о вот узнать, откуда идет утечка информации… Это уже совсем из дугой оперы. Контрразведовательные мероприятия тоже мало что дали – взяли двух мелких сошек из обслуживающего персонала, и только. Ну, не было у Айнштейна по настоящему серьезных профессионалов, да и сам он был скорее любителем, азы, которые давали в Академии, так азами и оставались. Организовать противодиверсионные мероприятия на корабле и обеспечить контрразведовательную работу целой планету – две большие разницы.

Однако фамилия Айнштейн, хотя предки носящего ее человека и потеряли связь с прародиной много поколений назад, к чему-то обязывала. И глава маленькой, но гордой спецслужбы нашел-таки выход. Простой, как три копейки.

В чем нуждается любой агент, внедренный в тыл противника с целью разведки? Ну конечно в средствах связи, а вот тут-то и получался у засланцев прокол. Маленький, но очень труднопреодолеваемый.

Все дело в том, что единственным реальным средством связи для межпространственного сообщения были и оставались сами корабли. Ну не было им никакой реальной замены, не было, и все тут. Сколько не пытались создать яйцеголовые умники в тщательно засекреченных институтах хоть какой-то аналог радиосвязи для межпространственного сообщения, все их идеи в конце-концов заканчивались пшиком. Дальше всего в этом вопросе продвинулись, пожалуй, британцы – один из их образцов, космическая станция размером с линкор и стоимостью в пару авианосцев, даже проработала немного, передатчик исправно передавал, а приемник, такая же станция в соседнем пространстве, столь же исправно принимал сигналы. Англичане даже радовались и аплодировали на американский манер. Довольно долго, примерно минут пять – потом на обеих станциях начался странный, ни с чем несравнимый процесс, который какой-то умник обозвал межпространственным резонансом. Какой уж там был резонанс осталось тайной, но от обеих станций не осталось доже пыли, а в точках переходов в этих пространствах корабли потом с месяц еще так трясло, что казалось, они на шурупырассыплются. Некоторые, возможно, и рассыпались – во всяком случае, число пропавших без вести кораблей тогда резко подскочило и зашкалило за все мыслимые и немыслимые пределы. Потом, правда, все успокоилось, но британцы сделали выводы (возможно, не без помощи флотов сразу нескольких государств, объявившихся над их территорией в полной боевой готовности) и больше так не делали. В смысле, экспериментов опасных больше не ставили. Во избежание, так сказать.

Кстати, сам Айнштейн ( чем он как-то признался Виктору) в случайности не верил ни на йоту и честно сказал, что сомневается в неизвестном и непонятном эффекте межпространственного резонанса. В принципе, это было вполне логичное предположение – спецслужбы (даже формально союзных осударств) активнейше пытались подложить друг другу свинью во всем, что касалось средств межпространственной связи, так что на борту станции мог оказаться кто угодно, принеся с собой что угодно. Так или иначе, случилось то, что случилось – к разочарованию одних и радости других заинтересованных лиц.

Итак, слабое место – связь. Чтобы ее поддерживать – нужен корабль. Свои собственные корабли, конечно, ходят, но связываться с них – занятие неблагодарное, слишком легко отследить. Хотя и такое возможно, но куда проще поддерживать связь через пиратов, благо они садятся на планету практически без ограничений и особыми моральными принципами не отягощен. Но корабль – не иголка, его легко отследить и, главное, перехватить. А раз так – действия простейшие. Свои корабли куда-либо ходят только группами минимум из трех крейсеров, капитаны и особисты предупреждены, так что передача данных уже не пройдет. А пиратов честно предупредили, что те, кто уже на планете, остаются на ней на неопределнный срок, правда, «за счет заведения», то есть на полном пансионе. В разумных пределах, конечно. А остальным на это же время запретили приближаться ближе орбиты Марса, то есть на расстояние, где устойчивая связь возможна только с мощного стационарного передатчика, которого у шпионов не могло быть априори. Честно объяснили капитанам, что ведут чистку рядов, и те так же честно согласились выполнять поставленные условия, благо деньги все равно идут.