Откровенные признания - Лиза Клейпас

— Ее никто ни о чем не просил. Софи взялась за ремонт дома по своему почину, и будь я проклят, если поблагодарю ее за это!

— А я слышала, что в Вустершире чудесно, — с грустью откликнулась Лотти. — Там свежий воздух, а в Лондоне летом нечем дышать. Я хотела бы увидеть дом, где ты родился. Тебе неприятно вспоминать о нем, я понимаю, но…

— Там нет прислуги, — торжествующе перебил Ник.

— Мы могли бы взять слуг с собой. Ты только представь себе, как славно было бы пожить в собственном доме, а не в гостях! Хотя бы две недели!

Ник молча прищурился. Лотти поняла, что он ведет ожесточенный спор с самим собой: желанию порадовать ее противостоит категорическое нежелание возвращаться в родительский дом, воскрешать давние воспоминания, боль и муки сиротства.

Лотти отвела взгляд прежде, чем Ник успел прочесть в нем сострадание.

— Хорошо, я напишу Софи, что мы примем ее приглашение в другой раз. Она все поймет…

— Поедем, — резко бросил Ник.

Лотти удивленно вскинула брови. Ник словно облачился в невидимые доспехи.

— Это ни к чему, — возразила она. — Мы можем поехать куда угодно.

Но он покачал головой и сардонически усмехнулся:

— То тебе не терпится побывать в Вустершире, то ты вдруг отказываешься. Неужели все женщины настолько капризны?

— Капризы здесь ни при чем, — запротестовала она. — Просто я не хочу, чтобы ты целых две недели дулся на меня.

— Мужчины не дуются.

— Ну, раздражаются. Досадуют. Злятся. — Лотти примирительно улыбнулась, жалея, что ей никак не удается защитить мужа от кошмарных сновидений, воспоминаний и демонов.

Ник хотел было ответить, но засмотрелся на Лотти и забыл обо всем. Он потянулся к ней, вдруг передумал и отстранился. На виду у удивленной Лотти он вскочил с кушетки и выбежал из гостиной.

Поездка в Вустершир занимала целый день — достаточно долго, чтобы путешественники, ограниченные в средствах, предпочитали преодолевать часть пути в первый день, ночевать в придорожной таверне, а утром снова отправляться в дорогу. Но Ник решительно воспротивился ночлегу в дороге и разрешил останавливаться лишь затем, чтобы напоить или сменить лошадей.

Лотти согласилась с его решением, но уже вскоре после отъезда из столицы пожалела о своем согласии. Езда по ухабистым дорогам в экипаже была нелегким испытанием, от тряски Лотти постоянно тошнило. Видя, как она мучается, Ник быстро мрачнел, атмосфера внутри кареты стала напряженной.

Прислугу отправили в поместье днем раньше, привести в порядок кухню и комнаты. Было условлено, что Кэнноны приедут на следующее утро — их поместье в Силвер-хилле отделял от Вустершира всего час езды.

Последние лучи заходящего солнца догорали на небе, когда Ник и Лотти наконец добрались до Вустершира. На взгляд Лотти, эти края процветали. По обе стороны дороги раскинулись зеленые луга и ухоженные поля, на пологих холмах паслись тучные стада. Целая сеть каналов раскинулась по окрестностям, благодаря этим транспортным путям быстро развивалась торговля. Впервые очутившись в Вустершире, любой путник залюбовался бы этой отрадной картиной. Но Ник все сильнее мрачнел, излучал недовольство всеми фибрами своего существа, особенно когда экипаж покатился по владениям Сиднеев.

Наконец он повернул на узкую длинную подъездную аллею протяженностью в целую милю, ведущую к величественному дому. Над крыльцом уже горели фонари, окна верхних этажей поблескивали, как черные алмазы. Лотти отодвинула занавеску на окне кареты, чтобы как следует разглядеть особняк.

— Он великолепен, — заявила она, и у нее учащенно забилось сердце. — Софи ничуть не преувеличила.

Огромный дом в греческом стиле и вправду был красив, хотя и поражал неожиданным сочетанием красного кирпича, белых колонн и симметричных фронтонов. Лотти он понравился с первого взгляда.

Карета остановилась у крыльца. С бесстрастным лицом Ник вышел и помог Лотти. В дверях уже ждала миссис Тренч. Они вошли в просторный овальный холл с розовым мраморным полом.

— Как вы здесь, миссис Тренч? — дружески спросила Лотти.

— Очень хорошо, миледи. Как прошла поездка?

— Мы немного устали, но, к счастью, мы уже на месте. У вас не возникло никаких затруднений в доме?

— Нет, миледи, но работы еще непочатый край. Одного дня слишком мало, чтобы…

— Конечно-конечно, — с улыбкой перебила Лотти. — Нам с лордом Сиднеем не нужно ничего, кроме чистой постели.

— Спальни готовы, миледи. Прикажете сразу проводить вас наверх или сначала подать ужин? — Взглянув на Ника, экономка поспешно умолкла.

Проследив направление ее взгляда, Лотти обнаружила, что ее муж стоит в большом холле, точно прикованный к месту. Казалось, он смотрит некую пьесу для единственного зрителя, следит за невидимыми актерами, слушает их реплики. Его лицо раскраснелось, как от жара. Он молча прошелся по холлу так, будто вокруг никого не было, оглядел его с нерешительностью ребенка.

Лотти не знала, как помочь ему. Никогда в жизни ей не было так трудно, как продолжить в эту минуту разговор с экономкой как ни в чем не бывало, но все-таки она справилась.

— Нет, благодарю, миссис Тренч. Скорее всего ужинать мы не будем — разве что пришлите в спальню воды и бутылку вина. И пусть горничная выложит вещи, которые нам могут понадобиться. Остальной багаж разберем завтра. А тем временем мы с лордом Сиднеем осмотрим дом.

— Слушаюсь, миледи. Я прикажу сейчас же выложить ваши личные вещи. — И экономка ушла, на ходу отдавая распоряжения двум горничным, сопровождающим ее.

Люстра под потолком терялась в тени, горели только две лампы на столиках. Вслед за мужем Лотти дошла до высокой арки в глубине холла, ведущей к галерее. Здесь резко и свежо пахло новыми коврами и свежей краской.

Лотти видела, с каким выражением лица Ник смотрит на голые стены галереи. Она догадалась, что он вспоминает картины, которые когда-то висели здесь.

— Здесь не помешало бы развесить несколько полотен, — заметила Лотти.

— Все картины распродали, чтобы заплатить отцовские долги.

Придвинувшись ближе, Лотти прижалась щекой к плотному сукну его сюртука — там, где плечо перетекало в мощный бицепс.

— Ты покажешь мне дом?

Долгую минуту Ник молчал. Когда же он наконец посмотрел в ее запрокинутое лицо, его глаза наполнились печалью — от того, что мальчик, когда-то живший здесь, исчез навсегда.

— Не сегодня. Мне надо сначала осмотреть его самому.

— Понимаю, — кивнула Лотти, пожимая ему руку. — Поездка утомила меня. Я предпочла бы осмотреть дом завтра утром, при дневном свете.

Мимолетным движением он ответил на ее пожатие и опустил руку.