Выбраковка - Олег Дивов

Тем не менее из лагерей и «профилакториев» люди возвращались. С каторги – нет. Туда уходили навечно, и очень немногим, как мы уже отмечали, удалось вернуться назад. Что характерно – общество приняло их без особого восторга. Клеймо «врага народа», даже несомое человеком, сломленным душевно и физически, оказалось несмываемым.

Политика «сильной руки», подкрепленная жесточайшим давлением на общественное сознание, обусловила и возникновение некоторых побочных эффектов. Даже в Москве, городе традиционно динамичном и резком, был кардинальным образом сломан ритм жизни. И отмеченная уже в первой главе идиллическая всеобщая ленца – только самый поверхностный знак того, насколько серьезно вмешалась власть в повседневную жизнь гражданина.

Н.ГЕРМАН, С.ЛУЦКИЙ

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Многочисленные социологические опросы, проведенные в России в конце ХХ века, выявили следующую закономерность. Фактически сто процентов респондентов готовы были приветствовать власть, которая наведет в стране некий условный ПОРЯДОК. Как правило, люди вкладывали в это понятие несложные по форме, но труднодостижимые по существу идеалы, реализовать которые могло только сильное правительство, опирающееся на всенародную поддержку. В то же время – парадоксально, но факт – не менее 70% респондентов не были готовы ради достижения ПОРЯДКА согласиться на ограничение своих гражданских свобод. Люди хотели, чтобы в магазинах сохранялось прежнее изобилие, отпуск можно было проводить на зарубежных курортах, а свобода слова никак не ограничивалась. Эти безусловные достижения правящего режима они успели оценить по достоинству и не хотели с ними расставаться. Им просто казалось странным, почему внешние атрибуты демократии каким-то загадочным образом уживаются с разгулом бандитизма, невероятно высокой уличной преступностью, повальной безработицей, жестокими финансовыми кризисами и тем, что богатые все богатеют, а бедные становятся еще беднее. Многократные удары по нарождающемуся среднему классу, который мог бы стать истинным гарантом стабильности общественного устройства, только усугубили положение дел, выбив из «зоны лояльности» самых одаренных и трудолюбивых. Фактически на переломе веков вся Россия требовала одного – ЧУДА.

Чудо должно было заключаться в следующем. Во-первых, четко определить, кто виноват в бедственном положении страны. Во-вторых, четко обозначить, что делать, дабы из такого положения выбраться раз и навсегда. И наконец – СДЕЛАТЬ ЭТО!

Самопровозглашенное Правительство народного доверия, захватившее власть в результате «январского путча», принесло с собой все необходимые лозунги. Но в отличие от предыдущих властных команд ПНД было классической хунтой – с той лишь разницей, что костяк его составляли не столько армейские генералы, сколько высокопоставленные офицеры спецслужб. Поэтому все свои лозунги ПНД подкрепило реальной силой. И сила эта была настолько убедительна, что перед ней почтительно склонились не только россияне, но и мировое общественное мнение, на первых порах грозившее России чуть ли не интервенцией.

Лозунги ПНД были удивительно просты и доходчивы. Купировать преступность на уровне ее воспроизводства – раз. Вернуть награбленное в казну и создать такие условия, чтобы деньги никогда больше не уходили за кордон без разрешения, – два. Решительными мерами оздоровить нацию – три. И главное – ПНД твердо заявило: «Мы уважаем каждого честного гражданина и сделаем так, чтобы ему больше нечего было бояться».

Короче говоря, это был тот самый вожделенный ПОРЯДОК.

Естественно, на уровне заявлений ПНД столкнулось, мягко говоря, со всеобщим сарказмом. Первое же обращение правительства к нации вызвало к памяти давно знакомую всем аббревиатуру (напомним, ПНД – это психоневрологический диспансер). Но страна еще не осознала, что ее границы перекрыты, а созданная на днях специальная служба ведет повальные аресты тех, кого называли «олигархами». Россия еще не подозревала, что завтра она проснется в составе нового государства, именуемого Славянским Союзом, а у народа этого Союза появится множество врагов, от которых страну нужно очистить, – для них уже расконсервировались многочисленные лагеря на севере. И что жизнедеятельность Союза регулируется уже сто одним указом ПНД, а на подходе еще два, которые на ближайшее десятилетие определят ВСЁ.

Эти указы не могли быть проведены в жизнь по определению. Не могли сработать, потому что весь народ должен был восстать против власти, провозгласившей массовый террор. Ни в одной стране мира люди не согласились бы жить под таким чудовищным гнетом. Но то, что происходило на территории Союза до сих пор, было во многом еще страшнее, а главное – унизительнее.

Сто второй и Сто шестой указы откровенно подкупали настрадавшегося обывателя. Они гарантировали вернуть ему самоуважение. Веру в то, что он и есть истинный хозяин своей страны. Обыватель с наслаждением купился. И, как показала дальнейшая практика, очень долго ни о чем не сожалел.

«Указ Сто два» провозгласил так называемое «двухступенчатое правосудие». С момента его опубликования среди всех уголовно наказуемых преступлений в особую группу выделялись преступления, направленные против человеческой личности. Не только убийство или изнасилование, но также разбои, грабежи, хулиганские действия с нанесением тяжких физических повреждений и многое другое, включая торговлю наркотиками, классифицировалось указом как посягательство на главное достояние страны – ее моральный климат. Человек, решившийся на такое злодеяние, провозглашался врагом народа, то есть лицом, сознательно поставившим себя за грань человечности и не достойным сожаления. Такие преступления карались одним-единственным образом – пожизненными каторжными работами.

Во вторую группу выделялись преступления, охарактеризованные емким термином «подрыв экономики». Здесь соседствовали уклонение от уплаты налогов в особо крупных размерах и примитивный рэкет, торговля контрафактным товаром и производство оного, несанкционированный вывоз капитала за рубеж и далее по пунктам. Эти преступления также вели прямиком на каторгу.

Защитой интересов общества в рамках «Указа Сто два» призвана была заняться совершенно новая структура, подведомственная напрямую председателю ПНД. Структура называлась Агентством социальной безопасности.

«Указом Сто шесть» вносились серьезнейшие дополнения и изменения в действующий Уголовный кодекс. В первую очередь указ резко поднимал планку наказания за правонарушения, считавшиеся до сей поры не очень серьезными. Покушение на личную собственность, такое, например, как угон автомашины или квартирная кража, теперь влекло за собой минимальный срок в десять (!) лет. Но главными позициями «Сто шестого» были методика пресечения рецидивной преступности и система предупреждений. Третье по счету уголовное преступление (или просто следующее – для тех, кто уже сидел за десятое по счету) каралось опять-таки пожизненной каторгой. А если гражданин не был склонен к уголовщине, но вел антиобщественный образ жизни – например, жестоко обращался с детьми, продавал свое тело за деньги или любил в пьяном виде подраться, – его дважды предупреждали, что он плохо кончит. А на третий раз отправляли «перековываться» в лагерь. Для таких случаев существовала широко дифференцированная система наказаний. Описанный в книге инцидент с господином Юриным – достаточно характерный пример «поглощения менее тяжких нарушений более тяжким», когда в дело вмешалось АСБ. Если бы Юрин просто ударил секретаршу или сексуальные домогательства не сопровождались бы избиением, диспетчер Центрального отделения Агентства мог передать вызов милиции.

Безусловно, существовало еще великое множество нормативных актов, которые следовали за двумя историческими указами вдогонку, регламентируя малейшие детали новых взаимоотношений человека и государства. Но в памяти народной четкими вехами сохранились именно эти два документа, создавшие порядок, кардинально отличающийся от привычного.

Да, к моменту воцарения ПНД и образования Союза на земном шаре еще были государства, где ворам отрубали руки, а прелюбодеев забрасывали камнями (причем опросы показывали, что огромное количество россиян считало такое положение дел хотя и жестоким, но справедливым). Однако мало кому было известно, что в тех же государствах актом мужеложства (за который где-то отрубают голову, а где-то всего лишь бьют палками) считается исключительно введение головки полового члена в задний проход лица мужского пола, а не что-нибудь другое. Любой, даже самый драконовский закон, предполагает некоторые лазейки и «вилки». Законы, установленные ПНД, никаких лазеек не предусматривали.

Более того, они не предусматривали и наличия традиционной доказательной базы как необходимого условия для признания человека виновным. Справедливо рассудив, что в стране, где ежегодно регистрируются миллионы (!) преступлений, а следственные изоляторы набиты битком, понадобится новых подследственных годами мариновать в концлагерях, ПНД совершило революционный прорыв. Было объявлено, что в интересах скорейшего отправления правосудия доказательством вины можно считать признание самого подозреваемого. В том числе и полученное под воздействием психотропных средств.