Запретное Волшебство (СИ) - Заставный Святослав

Зачем было убивать Мию я вообще скудно представлял. Пометку в уме, тем не менее, сделал. Появилась дополнительная мотивация, чтобы выпотрошить Ритуалиста собственными руками. Пусть это и сомнительно, но я изобретательный.

Присутствие Фрейи мне озвучили, хотя могли и не уточнять. Предупреждение о деталях с Фархатом, Сафарот воспринял своеобразно. Так что я без понятия как девушка отреагировала на услышанное. Думаю, без алкоголя не обошлось.

Заключение переросло в некую форму изоляции-тестирования-лечения. Опечатали со всех сторон, а в перерывах между медицинскими обследованиями и процедурами заставляли тренироваться. Точнее — позволяли. И каждую деталь документировали, тщательно исследуя. Меняли условия синтеза, добавляли всякие тестовые сборки манаформ, непонятно что делающие, помещали в разные пространства. Разок заставили колдовать в вакууме и под водой.

Короче говоря, — сделали подопытным кроликом. Довольно мерзко, если подумать.

Но я не жаловался. Отнюдь, — будто вдыхал свежий воздух каждый раз, когда мана-негативные наручники снимали.

Сила росла, аура перестраивалась, крепла. Я уже мог творить синтез из девяти манатоков, практически не напрягаясь. Всего-то за неделю с небольшим перепрыгнул со статуса отлученного на ранг почти-неомага. Потрясающий результат, учитывая как прошли последние десять лет.

На прием не пускали никого, кроме Фрейи и Баата. Последний обещал помочь, но мы оба понимали, что это маловероятно. Скорее всего меня будут держать в подобной обстановке ближайшие годы, а может и до конца жизни.

Особой надежды на слова Сафарота я не питал.

Не так я хотел вернуть себя в Поток.

Иметь возможность колдовать только под присмотром паладина, а остальное время проводить в лазуритовых кандалах — такое себе удовольствие. Браслеты вносили собственные вибрации в манаполе, делая синтез похожим на жонглирование воздухом. Поток я чувствовал, манатоки поддавались, но слепить из всего этого хоть что-то, казалось непосильной задачей.

Кларк находился в соседней камере и нам даже позволяли по вечерам общаться за игрой в карты, либо шахматы. Удивительно, что айидхе, которого я знал без году неделю, успел спасти мою шкуру трижды. Да и, при более тесном общении, оказался довольно неплохим парнем.

Вот уж действительно: “пути судьбы неоднозначны”.

С синтезом вообще непонятная ситуация вышла. Сам процесс создания заклинаний, манаформ и манакомплексов не просто так называется “синтезом”, то есть слиянием, либо созиданием.

Сначала идея. Мысль и образ нужной структуры, что будет синтезирован. Затем аура касается Потока, вычленивая непрерывные течения маны. Взаимодействие формирует каркас из этой энергии, сливая воедино частицы Потока. Фигуры, знаки, печати и все остальное, выступают автономными элементами. Туда, словно нить через ушко иглы, подается мана из захваченных течений. А дальше эта структура оживает, выполняя заданную функцию.

Так созидается магия. В поту лица и на грани жесточайшей концентрации, которую годами тренируют при помощи медитативной техники сатори. Ибо шанс упустить что-то может развалить всю структуру. И иногда — стоить собственной жизни.

Обычно манатечения выглядят как тончайшие нити, заполняющие движением пространство вокруг. Визуально, впервые, напоминает дождь. Но для меня теперь все изменилось. Я видел и ощущал течения как отдельные штрихи картины Потока, словно струны, которыми мне вновь посчастливилось перебирать. Сначала они сливались в нечто единое, отчего показались сродни облакам, но теперь я четко понимал необычную ясность Потока, будто наконец видел его в истинной форме.

Это позволяло на каком-то интуитивном уровне формировать манаформы, без прежней зацикленности на строгой иерархии структур. Я словно чувствовал как правильно, а не знал это.

И подобное ощущение заставляло насторожиться. Слишком просто и податливо все выглядело, обманчиво.

Фархат называл математику языком вселенной, из-за тех идейных взаимодействий, что закодированы в ее смысле. А омникамп часто сравнивал с биологическим программным интерпретатором, что отображает пентаграммы, печати и прочие формы так, чтобы мы могли их понять, использовать. Мол, синтез — всего лишь компиляция программного кода математических и физических явлений на уровне энергии. И далеко не факт, что в реальности все так, как видится магам, но именно это позволяет колдовать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Этим, кстати, можно и объяснить некоторые отличия в особенно древних либо изолированных методиках синтез. Есть места и операторы для которых магия выглядит совсем иначе, а иногда и работает по иным законам.

При этом мой бывший ментор успел побывать боевиком, биологом и магом пространства. Вот уже действительно удивительная личность. Хотя, при должном подходе, — такова судьба большинства магов. Для каких-либо мало-мальски толковых исследований в любом случае придется изучать множество непрофильных дисциплин. Иначе в этом деле не достичь ни успеха, ни результата.

Этот урок я давно усвоил.

Однако изменения восприятия вызывали опасения о проблемах с этим самым “интерпретатором”. Слишком большое впечатление на меня произвел рассказ Лойфо об омнимагах. А еще больше то, что Сафарот и Дезмонд не смеялись, когда я им об этом рассказывал.

Еще не хватало оказаться втянутым в сказочную историю о волшебниках, что якобы орудовали не течениями, а самим Потоком. Байки байками, но голову за такое снимут на раз-два.

С подобными тревожными мыслями я прилег и не заметил как заснул, едва ощутив глубокое затянутое падение в никуда.

2

Кларикордикс сидел на полу в позе лотоса, положив ладони на колени и уставившись перед собой.

Неожиданное откровение снизошло до его разума, когда он ощутил внезапную вспышку магии из соседней камеры. Будто Поток был живым существом и коснулся его.

— Это был долгий Путь, — прозвучал вибрирующий голос в его голове.

Действительно долгий. И неожиданный.

— Это сон? — спросил айидхе.

Огненная птица была полупрозрачной, будто призрак. Она зависла в темном отражении экрана телевизора, напротив него. Широко расставив крылья, что не взмахивали, но развевались подобно флагу. Существо казалось небольшим, в отличии от того образа, что явился ему когда-то в деревне. Однако мощь ощущалась все та же.

Спокойная, величественная.

— Это — Путь. Твой Путь.

3

— И что ты об этом всем скажешь? — полюбопытствовала Авердин Валторн с экрана монитора.

Глава Гильдии Иерихон расслабленно сидела в кресле с бокалом вина и слегка изогнутой бровью. Она только вернулась с приема в дворце Кавараджо и была очень усталой.

Айидхе казалась молодой, но в ее малахитовых глазах плескались столетия. Стянутые в высокий хвост длинные белые волосы отливали серебром, а тонкая вязь клановой татуировки на лбу, подчеркивала исключительность. Представителей Рода Валторн, ведущего свою родословную еще со времен молодости Гвиссеада, в Импублике осталось очень мало.

— Очевидно, что он отличается от остальных, — проронил Сафарот, потирая глаз под повязкой. — Лоя прошерстила его вдоль и поперек, так ничего и не обнаружив. Никакого гипноза, либо расслоений личности нет, психическая матрица вполне целостная. Есть своеобразные микро-психопатии, но ничего вне нормы, что могло бы скрыть личность Меченого. Парень… — паладин задумался на секунду, закусив губу. — Нормальный парень. Как ни странно. И спиритуальная составляющая вполне нейтральна, что тоже хорошо. В отличии от предыдущих, он вполне неплохо справляется. Уж не знаю, повлияло ли отлучение на это, но на срыв нет даже намека. Разве что в момент инициации всплеск оказался таким мощным, что позволил ему дать отпор Меченым. Но теперь все вроде в порядке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Выяснили, как они прорвались сквозь защиту Лойфо?

— Да, — вздохнул паладин. — Лазейка на стыках переходов между комплексами. Прошли с помощью шестого слоя, спрятавшись в отражениях. Довольно мастерская работа, явно скоординирована кем-то куда более искусным.